Не в силах больше сдерживать себя, она беззвучно горько разрыдалась, немало не беспокоясь о том, как это выглядит. Ученый, ознакомившись с содержимым пакета и, убедившись, что прислали все детали, отложил его в сторону. Подойдя к Маргарет, он осторожно присел рядом. Вдоволь насмотревшись на то, как она плачет, он протянул белоснежный носовой платок, неодобрительно качая головой.

— Возьмите. Вытрите слезы и успокойтесь, хоть это и нелегко. Теперь вы понимаете, что случилось с моими коллегами? Вы ощутили на себе малую толику того, что мы испытали. Человеческая психика справится с этим не в состоянии.

— А как же вы выжили? — прошептала она. — В прошлый раз вы сказали, что были не в себе, но это же неправда, вы не сумасшедший.

— Не было иного выбора. Когда на тебе лежит такая ответственность, как моя, ты не можешь позволить себе сойти с ума — это слишком большая роскошь. Я это начал, я должен и закончить.

— Меня пугает и восхищает ваша личность, — тихо призналась Маргарет, возвращая ему мокрый платок. — Ваша целеустремленность, уверенность в собственных силах, надменность и в тоже время правота касательно различных аспектов науки — это что-то сверхчеловеческое. Если бы я точно знала, что ваши действия направлены на добрые дела, то последовала бы за вами на край света.

— Мы как раз на краю света, — криво усмехнулся ученый. — Самый что ни есть край. А если бы вы были уверены, что я олицетворяю собой «зло», чтобы вы не понимали под этим словом, то чтобы сделали? Попытались остановить любыми способами, даже ценой собственной жизни и жизней близких?

— Да, — без колебаний ответила она.

— Так почему же не останавливаете? Разве то, что я уже сделал, не является достаточно кошмарным? Нужно привести к смерти миллионы, чтобы убедить вас в моей злонамеренности?

— Я не уверена в этом. То есть, я нахожусь в неведении не только замыслов, но и того, к чему могут привести ваши поступки.

— Вот поэтому вы мне и симпатичны, — дружелюбно сказал Механик. — Вы сомневаетесь. Именно сомнение делает нас людьми, отличая от остальных существ, возвышая над животными, чья жизнь подчинена инстинктам. Пока вы не приняли окончательного решения, вы позволите мне жить, но как только примете, и она будет не в мое пользу, то пойдете до конца и, не задумываясь, спустите курок. Очень надеюсь, что ваша рука не дрогнет.

— У нас с вами странный получается разговор.

— Мы странные люди в странном месте, как же иначе? Мне говорили, что я обладаю особой притягательностью, но надеюсь, на вас моя харизма не подействует. Хватит с меня последователей. Самые преданные уже лежат здесь — бездыханные. Я бы не хотел, чтобы вы присоединились к их числу.

— Почему же? Я думала, что остальные люди, и я в том числе, для вас не более чем средства для достижения одной вам понятной цели.

— Разве я когда-нибудь давал понять, что испытывают иррациональную ненависть ко всем живым существам? Пока вы ничего не сделали, чтобы я желал вашей смерти. А если вдруг сделаете, то я всегда успею изменить свое мнение.

— По крайней мере, это честно.

— И я так считаю.

— Что было в пакете? — Маргарет решила, что пора сменить тему. — Эмиль достал то, что вы хотели?

— Да, все до последнего пункта. Передайте при встрече, что я очень признателен ему за помощь.

— А для меня там ничего не было? Я знаю, вы предупреждали их, но может… — она с надеждой посмотрела на него.

— Ваш муж большой хитрец, — немного насмешливо заметил Механик.

Он показал ей оборотную сторону пакета, размашисто исписанную карандашом. Маргарет узнала почерк Эмиля.

— «У меня и профессора все в порядке. Как только я тебя найду, все наладится. Облака по-прежнему на своих местах. Похоже, они подросли. Думаю о тебе, Эмиль», — прочла она вслух. — Как жаль, что я не могу написать ему в ответ.

Механик глубоко вздохнул и вернул себе пакет вместе с его драгоценным содержимым обратно.

— Что-то мы с вами задержались среди всего этого великолепия… — поймав ее непонимающий взгляд, он добавил. — Я имею в виду космическое пространство. Пора вернуться обратно и ощутить твердую землю под ногами.

Ученый встал и подал Маргарет руку, помогая подняться. Оно еще до конца не пришла в себя после пережитого ужаса.

— Пока я работаю, не смейте меня отвлекать, — строго сказал ученый. — Даже если вам привидятся боги и богини, желающие отвести вас на Острова блаженных. Стоит мне соединить что-нибудь не так, мы застрянем тут навечно, и тогда Острова станут жестокой реальностью.

Маргарет безропотно кивнула и молча, на негнущихся ногах, отошла в сторону, наблюдая за тем, как Механик снимает крышку с ящика, лежавшего на столе. Полученные детали он аккуратно положил рядом, выстроив их по размеру в одну линию. Потирая руки в радостном предвкушении, ученый с головой ушел в работу.

Остров Стеш, со всех сторон обдуваемый холодными ветрами в любое время года был неприветливым местом. В сущности, его голая земля была интересна только колонии крачек в период гнездовья. Множество птиц прилетало сюда, оглашая воздух пронзительными криками.

Со вчерашнего вечера остров разительно поменялся и, возможно, не в лучшую сторону. О прежнем покое можно было забыть. За всю историю существования на берег никогда не ступало такое количество людей. Прибрежную линию патрулировали корабли обоих держав, а в небе над островом висели четыре огромных дирижабля, свысока наблюдающие за происходящим. Полоска суши была занята разноцветным палаточным городком в ожидании главных действующих лиц. Конрад и Пакс должны были прибыть на следующий день ближе к вечеру. Стеш был во власти военных и спецслужб, которые оцепили его по периметру.

В центре острова возвышалась большая белая палатка, накрытая дополнительным водоотталкивающим тентом. В ней планировали подписать мирное соглашение. Вокруг стояли синие палатки охраны и обслуживающего персонала, а за ними в отдалении находилась палатка зеленого цвета, которую отвели для представителей прессы. Возле нее неотрывно дежурили два охранника, держа журналистов в добровольно-принудительном заключении и не позволяя им свободно разгуливать по острову. Однако это была излишняя мера предосторожности. Журналисты, которых допустили на это мероприятие, были проверенными людьми, не собирающимся идти на конфронтацию с властью и рисковать благополучной карьерой или жизнью. Каждый из них получил четкое указание от агентов, как и в каких красках освещать предстоящие события.

Для граждан Небруса это преподносились так, будто бы это лидер Островного содружества первым попросил перемирия. А жители Островного содружества, прочитав передовицы в газетах и прослушав радиопередачи, пребывали бы в уверенности, что это Небрус, не выдержав затяжной войны, истощил свои силы и отправил делегатов к Грему Паксу. Последний, как настоящий гуманист, конечно же, не мог отказать и решил подписать мирное соглашение. Благодаря этой невинной лжи, как полагали в правительствах, в равной степени выигрывали обе стороны.

К острову причалил катер с опознавательными знаками Островного содружества. На берег, в сопровождении десятка человек охраны, спрыгнул худощавый бледный мужчина, со скорбным выражением лица. Майзл получил приказ от своих тайных руководителей присутствовать на подписании соглашения. Ему отводилась скромная роль наблюдателя, не более того. Для Майлза, официально выступающего от лица пацифистов, подготовили отдельную палатку рядом с палаткой главнокомандующего генерала Берана.

Пожилой располневший генерал покинул свои апартаменты, чтобы подышать воздухом, но, едва бросив взгляд в сторону горизонта, он скрылся, цедя сквозь зубы ругательства. Сев на жалобно скрипнувший стул, генерал с яростью раскрыл свежий выпуск «Часового». Беран был готов заниматься чем угодно, лишь бы не видеть ненавистные облака, укравшие его законную победу, когда она уже была у него руках.

С востока и юга небо полностью скрылось за черными тучами, по вине которых были парализованы воздушные силы обеих стран. Несколько десятков самолетов отважившихся залететь внутрь уже исчезли в бездонном чреве облаков. Внятного объяснения этому феномену так и не было найдено, хотя геофизики, подключившие к изучению проблемы гидрологов, предполагали и советовали много. Были озвучены десятки предположений о причине возникновения подобных воздушных масс, но никто из них не мог с уверенностью сказать, когда они исчезнут, и небо снова будет принадлежать людям.