Она осеклась, поняв, что задела больную тему, а я взвыла и вырвалась:

– Да идите все к Демонам, самоубийцы!!! – закричала я и не оглядываясь вылетела за дверь, хлопнув ею так, что ручка осталась зажатой в ладони.

Но обнаружила я её уже потом, когда после долгого бега, оказалась на краю скалы. Повертев в руках, я, что есть силы, зашвырнула её куда-то вдаль. Хрустнула ветка, кажется, я попала в дерево. Нет, нужно контролировать свою силу, свои эмоции. Такая мощь слишком большая ответственность, я не имею права терять самообладание. И тут подумалось, что на ветке этого дерева могло быть гнездо с птенчиками. Или под деревом ползала змея, которую пришибло веткой, а потом мне стало жалко само дерево, а затем и ручку двери, которую с любовным трудом вырезали тигриные мастера.

Тут-то меня и прорвало. Банальными истеричными девичьими слезами. Такими человеческими, что аж смешно. Но зато, когда я, нарыдавшись вволю, отёрла красные глаза и высморкалась прямо в траву, мне, наконец, по-настоящему полегчало. Отлегло от души. Всё напряжение прошедших дней ушло, оставив лишь сонное оцепенение.

Даже смерть Эстэриола перестала казаться приговором. Он бы, наверное, был только рад этому. Тому, что я сейчас с любовной нежностью оглядываю мелкие цветочки под ногами и просто искренне наслаждаюсь пьянящим ароматом ночного леса, грея в ладони мой-его амулет с серо-синим камешком. Да, Эстэриол, я научусь жить без тебя так же, как научился этому ты, я стану сильнее. Я обращу боль в силу. И никогда, никогда больше в жизни я не оскорблю нашу с тобой любовь этой пожирающей все мысли болью! Нет, я слишком сильно любила тебя, чтобы осквернить эту любовь сожалением. Эта любовь – наше благословение, дар богов, и как святая сила, она будет хранить меня на моём пути. Как ангел-хранитель…

Я не заметила, как уснула. Прямо там, на влажной от росы траве, сжимая в ладошке маленький камешек в простой оправе. И мне не снилось снов. Лишь чистый свет и тепло как от тёмных мерцающих углей в камине, к которому спешишь после долгой прогулки под холодным дождём…

Меня разбудили птицы. Солнце только встало, и я оказалась насквозь мокрая от росы. Но мне не было холодно, обновлённое тело больше не испытывало таких банальных неудобств, как холод или онемевшая рука, пережатая весом спящего тела. Я проснулась бодрая и даже почему-то довольная. Пора возвращаться в замок, поговорить с друзьями, поесть, разобраться с одеждой и собираться в путь. Уже пора, как бы ни хотелось, но я теперь и сама ясно чувствовала, что путь мой ещё не закончен.

Но… Получается, что это мой последний день в Сидиене… Значит, нужно провести его так, чтобы не жалеть о потерянном времени. Кто знает, ведь я, и вправду, могу сюда больше никогда не вернуться, будущего я не видела, и хвала богам, что обделили меня этим даром!

Не спеша, лаская взглядом каждый камешек на пути, пытаясь запомнить каждый цветок, я спустилась к замку и, миновав его, направилась в город. Ноги сами понесли меня, так хотелось хоть ненадолго окунуться в тихий быт народа, живущего нормальной жизнью. В их уютную гавань, где пахло пирожками, свежим бельём и теплотой души.

Жители уже проснулись. Кто-то выгонял скот из загонов, кто-то трудился на полях, с мельницы несли объёмные мешки, чтобы уже вскоре можно было вдохнуть аромат свежей выпечки. Мимо через дорогу шмыгнул Арин, даже не заметив меня. Взгляд счастливый и беззаботный, значит, я всё сделала правильно. Как хорошо, когда можно сделать кого-то счастливым! Пожалуй, это самое ценное в жизни.

Многие жители приветственно кивали мне, но никто не останавливал с разговорами, полагая, что не стоит отвлекать меня от дел. А были ли у меня эти дела? Ведь никто из них не знал, что я уже завтра их покину, уйдя, возможно, навсегда. И это к лучшему, я совсем не хочу нарушать их покой своими терзаниями. Зачем они им? Им и так хорошо, так пусть живут и будут счастливы. А я пока что просто похожу среди них, посмотрю на их просветлённые лица и тихо про себя порадуюсь тому, что сделала что-то полезное.

Рыжая тигрица, выглянувшая из пекарни, чтобы позвать мальчишку, возившегося в пыли у забора, увидела меня, улыбнулась, и, на миг исчезнув в окне, протянула мне свежую, ещё горячую булочку с сахарной пудрой. В её лице было столько искренности и радости, что я поперхнулась своим жалким «спасибо» и смутилась как маленькая девочка.

Она смерила меня взглядом, а потом, махнув куда-то вглубь помещения, вышла ко мне. В руках у неё был кувшин с чем-то похожим то ли на пиво, то ли на мёд, то ли на чай, я не знаю. Она уселась в теньке под деревом на простенькую деревянную лавочку и поманила меня к себе. Я села рядом, куснула булку и выпила из предложенной кружки, которую заботливо наполнила тигрица. Да, это был мёд, но совсем не крепкий, так, чтобы и напиться вволю, и не захмелеть.

– Меня зовут Ахрина, – представилась она, – это я пеку все сладкие булочки для замка. Тебе нравится?

– Да, я со всей честностью готова сказать, что в жизни не ела таких вкусных!

– Ну, и хорошо, сладкое отлично поднимает настроение!

Я меланхолически хмыкнуа и откусила ещё кусочек, а рыжая, вздохнув, спросила:

– Я вот вижу, что что-то тебя мучает, а что не знаю. Как тебе помочь-то?

Я хотела вежливо отказаться, но мне так было приятно это незнакомое материнское тепло, что я просто положила голову ей на плечо и тихо прошептала:

– Можно я ничего не буду рассказывать? Просто чуть-чуть посижу и пойду. Можно?

– Конечно можно! – засмеялась Ахрина, и обняла меня, склонив голову. И боги, как же это было здорово! Простое человеческое тепло. Ну тигриное, какая разница? Иногда его так не хватает…

В замок я вернулась через час, ещё бесцельно побродив по городу. Эбайдин сидел на ступенях крыльца, и, завидев меня, подскочил. Было видно, что он беспокоился, но спрашивать ничего не стал. Я благодарно кивнула.

– Нам нужна твоя шерсть, чтобы сделать тебе одежду, – сказал он, – мастера уже ждут наверху в моём кабинете. Когда они закончат, я буду здесь.

Я улыбнулась и кивнула. Он проводил меня до дверей и ушёл. Там ожидали трое тигров – двое серых постарше и одна жёлтая – с кучей жуткого вида щёток. Проследив за моим настороженным взглядом, один из них, видимо, главный, улыбнулся:

– Не бойся, это совершенно безболезненно. Нам просто нужно вычесать из тебя столько, чтобы хватило на костюм. Тебе даже понравится, я тебя уверяю! – он засмеялся, видя моё замешательство, а затем представил своих спутников: – это Вики и Ивера, мои помощники.

Серый Вики совершенно не соответствовал этому милому имени. Высокий, мускулистый и короткостриженный, он, тем не менее, озорно улыбнулся мне, а жёлтая Ивера, которую я совсем недавно вырвала из рук Моры, лишь уважительно кивнула.

– Меня зовут Карин, – чуть склонил голову старший, – и я считаюсь лучшим мастером в ткацком деле, так что ты можешь полностью довериться мне.

Я, всё ещё в замешательстве, проследовала за Иверой в спальню, чтобы перевоплотиться в звериную ипостась без мужских взоров, а затем вернулась в кабинет. Меня поставили на огромный кусок плотной ткани, расстеленный посреди комнаты. Мебель пришлось убрать к стенам, чтобы освободить помещение. Мастера разулись и разделись, оставив лишь коротенькие шортики, ну, и миниатюрную рубашечку на Ивере, и принялись чесать меня с трёх сторон, собирая шерсть в общий мешок.

Карин ошибался, мне не понравилось. Хотя первые полтора часа было ещё ничего, но к третьему часу я уже была готова сама себя остричь, лишь бы это закончилось! Мастера взмокли и тяжело дышали. Ивера то и дело сдувала непослушную прядь золотистых волос, липнувшую ко лбу. Вики сосредоточенно пыхтел, бросая короткие взгляды то на начальство, то на меня, видимо, ожидая команды заканчивать, на что я очень надеялась. Один Карин будто получал от этого удовольствие. Сразу видно, что это мастер, влюблённый в своё дело.