«Кто это?» — спросила я, вцепившись в руку миссис Вейс. «Гекатонхе́йр», — шепнула она, сжимая мою ладонь, и, обращаясь к чудовищу, добавила светским тоном:

— Здравствуйте, мистер Эгеон[2]. Как поживаете?

— Да, вроде неплохо, — в унисон прогудели разнокалиберные головы. Все они были на одно лицо, эдакие голубоглазые симпатяшки с классически правильными чертами.

К чему крепились кошмарная гроздь голов, было толком не рассмотреть, но объёмы сборной шеи впечатляли. Страшно представить, какого размера это чудовище, если некоторые из голов с меня размером.

— Мы тут с дочерью проходили мимо и решили к вам заглянуть, справиться о вашем здоровье, — заявила миссис Вейс с полным самообладанием.

Нет, классная у меня родительница! Я бы так не смогла. От одного только вида этой твари меня пробирает дрожь, а она, знай себе, ведёт с ним светские беседы. Будь я одна, первым делом схватилась бы за меч.

— Спасибо, кирия[3], здоровье у меня такое, что грех жаловаться, — ответил гекатонхе́йр.

— Что ж, тогда извините за беспокойство. Прощайте, мистер Эгеон, нам пора возвращаться.

Думаю, мы бы мирно расстались с охранником Тартара и ушли, если бы не эта дура, моя сестра.

— Это тебе на закуску! — выкрикнула двойняшка, вылетев откуда-то снизу, и, прежде чем утащить с собой миссис Вейс, отправила меня в объятия чудовища.

Кстати, оно оказалось милосердней, чем она. Я упала на ладонь гекатонхе́йра — как выяснилось, когда во тьме снова вспыхнул свет.

— Спасибо, мистер Эгеон, — поблагодарила я, готовая расплакаться.

— Полно! Не расстраивайся, малышка! В Тартаре не так уж плохо. Во всяком случае, у тебя здесь будет интересная компания, — добродушно прогудел великан.

— А как же расплата за грехи?

— Да, какие у тебя грехи! Так, всякая мелкая ерунда, за которую и наказывать-то грешно.

— Обещаете? — всхлипнула я, не слишком доверяя словам чудовища.

— Э нет! Плакать не надо! Давай-ка я познакомлю тебя с нашим новым узником. Он парень красивый и с женщинами умеет ладить, как никто другой. На то он и бог любви.

— Как его зовут? — вскинулась я.

— Э-э-э… парнишка из новых богов, так сразу не вспомнить. Вроде бы Лотико.

Лотико?! Но ведь мистер Вейс… Золотой император сказал, что простил его! Господи, нашла кому верить! Я судорожно вздохнула, не зная радоваться или печалиться.

— Мистер Эгеон, за что его сослали в Тартар?

— Точно не знаю, но поговаривают, что он соблазнил дочек Золотого императора. Вот тот и разгневался.

Я хмыкнула.

— Обеих сразу?

— Так утверждает молва, — хором проговорили головы. — Правда, Алконост всё время бегает к нему… — они с одинаково выжидательными минами посмотрели на меня, — а вторую я ещё ни разу не видел, — добавили они, не дождавшись моей реплики.

Ну что ж, теперь всё встало на свои места. Алконост видит во мне соперницу, потому и злится. Правда, не думаю, чтобы что-нибудь изменилось в наших отношениях. Не будь Лотико, сволочная сестрица изобрела бы другую причину для ненависти.

Ой! Ладонь великана зашаталась, и я ухватилась за его мизинец.

— Держись, малышка! Нам пора в путь. Даже интересно, чем такая хорошенькая куколка насолила Золотому императору.

— Он здесь ни при чём, — запротестовала я, — это Алконост притащила меня сюда и заставила прыгнуть.

— Это не важно. В Тартар можно попасть только по приказу Золотого императора, и выйти тоже.

— Хотите сказать, что я здесь узница?

— Да, малышка. Вообще-то, Золотой император — справедливый парень, но с тобой всё очень странно. Ты единственная, кого он отправил в Тартар без сопроводительного вердикта с наказаниями. Отсюда я делаю вывод, что ты — его личный враг.

— Видимо, да, — с грустью согласилась я. Естественно, мало хорошего, когда выясняется, что родной отец отправил тебя в заключение.

— Ты не знаешь, в чем провинилась? — удивился великан.

— Разве только тем, что я его дочь.

— Что ж, это тоже причина.

— Мистер Эгеон, вижу, вы в курсе происходящего. Может быть, вы просветите меня, чтобы я не терялась в догадках.

— Я не уверен, может, дело в том…

Судя по лицам, гекатонхе́йр собирался рассказать, почему плохо быть дочерью Золотого императора, но не успел.

— Постой, мой сторукий друг! Она не должна знать! — донёсся откуда-то сверху энергичный мужской голос и вверху гигантской трубы появилось пятно света. Когда оно приблизилось, выяснилось, что светится сам вновь прибывший. В руках он держал жезл, вокруг которого обвились две змеи; кажется, эта штука называется кадуцей. Понятно, никак ко мне пожаловал сам Гермес. Да и вид у этого типа такой будто он прямиком с нудистского пляжа;, вряд ли шляпу и крылатые сандалии можно отнести к полноценной одежде.

— Приветствую вас, такота-дота, — сдержанно произнёс провозвестник божественной воли и, опустившись на ладонь великана, слегка наклонил голову. — Я пришёл сообщить, что в Тартаре вам будут созданы наилучшие условия. Вы будете жить, как положено дочери императора.

Класс! Прямо-таки не папочка, а образец родительской заботы! Подумаешь, что в аду; главное, что жить я буду по-королевски.

— Передайте Золотому императору, этой лицемерной сволочи, что я не нуждаюсь в его подачках.

На смену отчаянию пришла холодная решимость. Я обязательно выберусь из Тартара. Ну а что дальше — поживём, увидим. Пока ещё рано загадывать.

Заметив, что вестник медлит, я вздёрнула бровь.

— Иных посланий не будет, прощайте.

Гермес кивнул.

— Я обязательно передам государю ваше незаурядное послание.

— И потрудитесь передать его слово в слово.

— Хорошо, такота-дота. Я сделаю, как вы просите.

— Это не просьба, а приказ! — резко сказала я и дёрнула великана за палец.

— Мистер Эгеон, давайте поспешим, а то такими темпами мы никогда не доберёмся до места моего заключения.

Я ни на мгновение не пожалела о своём послании отцу. Есть такие поворотные моменты, когда меняется система ценностей, и это был один из них.

Золотой император сдержал обещание: мои апартаменты в аду блистали роскошью. В качестве камеры мне отвели целый дворец с кучей слуг и даже оставили доступ к магии. Вот только клетка остаётся клеткой, даже если она золотая.

Конечно же, я не сидела сложа руки и тщательно исследовала границы парка, который окружал дворец. Да вот беда, везде и всюду я натыкалась на невидимую, но непреодолимую стену. Я поднималась в воздух, ныряла в озеро, по которому проходила граница, рыла ходы под землёй — всё тщетно. Моя клетка имела форму сферы и выбраться из неё, похоже, нереальная задача, во всяком случае, без посторонней помощи.

Выхода не было или я его не видела, и постепенно мной завладело отчаяние. Вдобавок чуть ли не каждую ночь мне снились Эдик и Даша. Как они бродят по каким-то жутким местам, населённым мерзкими тварями, и, воюя с ними, отчаянно зовут меня. Я рвалась к ним на помощь, но проклятая клетка даже во сне не выпускала меня, и сколько я ни пыталась привлечь внимание ребят, они меня не замечали.

А вчера увидела как наяву, что вхожу в свой класс, а там Тигрёнок, живая и здоровая. При виде меня она просияла и вскочила из-за парты. Не обращая внимания на мой предостерегающий возглас, Даша выскочила в проход и со всех ног бросилась ко мне. Я плюнула на учительский авторитет, и она влетела в мои объятия. Неожиданно девочка побледнела как полотно и с искажённым от боли лицом повисла у меня на руках.

Естественно, после таких снов настроение — хоть вешайся.

В общем, меня так одолело чувство вины, что я всё чаще стала подумывать о смерти. Ну а там вместе с желанием жить пропал аппетит и я, не вставая, целыми сутками валялась в кровати.

В Тартаре нельзя падать духом, это может плохо кончиться: слишком уж там нездоровая атмосфера. Отравленная страданиями и отчаянием вечных узников, большинство которых боги, она с такой силой давит на психику, что не каждый способен это вынести. Поэтому ни о какой нормальной жизни в аду не может быть и речи, даже при наличии царских хором.