Симуз ощутил прилив ярости. Так вот что утаивал этот старый хрыч. Выходило, что он задумал вагранийскую авантюру еще тридцать лет назад. Тридцать лет подготовки, сбора сведений, воспитания чужих отпрысков и слежки по всему материку. И лишь сейчас обстоятельства сошлись нужным образом.

Самой опасной чертой Эсмия было поистине безграничное терпение. Старый паук тихо плел свою паутину и глядел на десятилетия вперед. Он умел выжидать годами. И, черт возьми, всегда получал желаемое. Симуз давно усвоил это на собственной шкуре и внезапно осознал, что всерьез тревожился за Сотницу.

Теперь ей не выкарабкаться. Как и этому племяннику. Все давно решено за них.

Артанна все же справилась с эмоциями и, выдавив из себя улыбку, протянула руку юноше:

— Здравствуй, Фештан. Ты безумно похож на отца. Я уже не надеялась встретить кого-то из семьи и очень рада знакомству.

Вместо ответа он задрал голову повыше и, на миг поколебавшись, плюнул Артанне в лицо. Но промахнулся — слюна попала ей на воротник. В зале снова повисла гробовая тишина.

— Шлюха! — крикнул он и демонстративно зашагал прочь из зала.

Рошана охнула, бросила испуганный взгляд на Эсмия и, не дождавшись реакции, молча вышла следом за юнцом.

— Кто, говорите, занимался его воспитанием? — обратилась Сотница к Флавиесу.

Магистры глумливо захихикали и начали перешептываться. Эсмий не изменился в лице, но его уши слегка порозовели. Он пожал плечами:

— Увы, Фештан все же еще слишком молод, а юности свойственны глупые поступки. До недавнего времени он и вовсе не знал о вашем существовании, Шано Артанна. Полагаю, ему понадобится время смириться с тем, что он не единственный наследник Дома Толл, а ваша биография… несколько необычна для женщины его народа. Впрочем, вы еще не раз сможете поговорить: с этого дня госпожа Рошана с сыном будут снова жить в моем дворце.

Он бросил ледяной взгляд вслед матери грубияна. Магистры, наблюдавшие за сценой, явно наслаждались происходящим.

— Поздравляю со счастливым воссоединением, Шано Артанна, — обратилась к ней Магистресса Дариния. — Видят боги, вам понадобится все присутствие духа еще до того, как ваши ноги ступят на родную землю. Искренне желаю вам удачи. Нам, женщинам, иногда приходится напоминать мужчинам, что их власть не так незыблема, как им кажется. А если вам потребуется помощь в воспитании сопляка, обращайтесь. — Магистресса перевела взгляд на Симуза и ядовито улыбнулась. — У Эсмия всегда были большие пробелы в вопросах семейного воспитания.

В кои то веки эмиссар согласился с этой стервой. Фештан нар Толл грозил стать проблемой, не успев связать и двух слов.

Миссолен встретил Демоса мерзким ливнем и промозглым ветром. Впервые за многие годы весна в империи выдалась настолько отвратительная, что даже городские крысы не шуровали по улицам бедняцких кварталов. Зато окружающая действительность идеально отражала настроение канцлера.

— Никак не могу привыкнуть к этой погоде, — ворчала Виттория, кутаясь в накидку с меховой опушкой. Их с Демосом экипаж вплотную подъехал к парадной лестнице резиденции Деватонов, но супруги никак не могли собраться с духом, чтобы выйти под дождь. По крыше монотонно долбили тяжелые капли, и канцлер почти не слышал голоса жены из-за шума воды. — То стужа, то жара, то дождь недели напролет… В Гацоне было куда лучше. Проклятый город…

— Бывает и хуже. В том же Эллисдоре, к примеру, такая погода стоит даже летом.

— О, величайшее утешение, — съязвила Виттория. — Бедняжка Грегор. Хорошо хоть, Рейнхильда наконец-то выбралась из того каменного мешка, что они гордо зовут замком.

Демос пожал плечами.

— Выбралась из одного, но сразу же попала в другой.

«Едва ли ей от этого легче».

Он знал, что Виттория и Рейнхильда если и не были подругами, то сохранили теплые отношения даже после мятежа Грегора. Несколько раз Демос перехватывал их переписку, но ничего нового и полезного для себя не нашел. Обычные разговоры знатных дам о быте, священных праздниках и размере милостыни.

«Удивительно, но у леди Рейнхильды прекрасный поэтичный слог. Читать одно удовольствие, даже если она описывает ужасы голодной зимы».

— Пора отдаться во власть стихии, — вздохнула Виттория и постучала оконному стеклышку. Слуги тут же открыли дверцы с обеих сторон. Промокший до нитки Ихраз подал Демосу трость.

Канцлер спустился первым и заботливо поправил съехавший с головы супруги капюшон, когда та сошла со ступеней экипажа.

— Где леди Эльтиния? — спросил он подошедшего мажордома. Слуги несли конструкцию, похожую на небольшой шатер. Но опоздали: к этому моменту Демос промок до исподнего, а капюшон Виттории насквозь пропитался влагой.

Управляющий поклонился.

— Ваша мать в Зале Поминовения, ваша светлость. Она проводит там почти все время с тех пор, как… — Он умолк, поймав неодобрительный взгляд Виттории. — С возвращением, господа. Как прошла дорога?

«Будь проклято Лутинское море весной! В сомнениях, тяжких думах, штормах и беспокойстве — вот как она прошла».

Демос вымученно улыбнулся:

— Могло быть и лучше, благодарю. Пожалуйста, сейчас же позаботьтесь о леди Виттории, — попросил он. — Не хватало еще, чтобы она подхватила лихорадку.

— Непременно, — поклонился мажордом и сделал это настолько изящно, словно жуткий ветер не трепал полы его камзола. — Госпожа, прошу, следуйте за мной. Купальня уже готова и ужин…

Виттория отмахнулась от него, словно от назойливого овода, и взглянула на Демоса.

— А ты?

— Обязательно присоединюсь к тебе, но чуть позже. Нужно поговорить с матерью. Не волнуйся, я не простужусь.

«Даже если буду при смерти, ты всегда вытащишь меня. Жена-целительница — дар, на который я не смел и рассчитывать. Жаль лишь, что говорить об этом даре опасно даже там, где нет ушей церковников».

Виттория укоризненно покачала головой и поджала губы.

— Не задерживайся, — сказала она и последовала за мажордомом. Слуги уже вовсю разбирали многочисленный скарб, привезенный Деватонами из путешествия.

— Конечно, — проговорил он ей вслед и смахнул плюхнувшуюся на лоб каплю.

«Знакомый взгляд. Когда вернусь, получу по самую макушку. Она будет ворчать и журить за беспечность, клясться, что больше не станет меня лечить, если я не задумаюсь о здоровье… Боги, как же приятно знать, что о тебе кто-то заботится».

И все же Демос отчетливо помнил, как эта прекрасная во всех отношениях женщина без доли сомнения всадила вилку в шею покушавшегося на него человека. В Виттории Аро-Деватон текла горячая гацонская кровь, и забывать об этом было опасно. Даже ее супругу.

Шум дождя заглушал все тихие звуки, но Демос спиной почувствовал, как Ихраз сдвинулся с места.

— Пойдем, — приказал он телохранителю, и вместе они двинулись к небольшой домовой часовне, прижавшейся к огромному крылу имения. Мраморная крошка неприятно хрустела под сапогами, пока Демос торопливо шел по дорожке. — Есть новости?

— Множество, полагаю. Пока вы будете беседовать с матерью, мастер Юн предоставит мне отчет.

— Славно. Пусть и со мной поделится.

— Я ему не доверяю.

— Только Юну или всем людям Арчеллы?

Ихраз помедлил с ответом.

— Мастер Арчелла работает с нами за деньги, — наконец пояснил он. — Если кто-то предложит им больше…

Демос резко остановился и уставился на эннийцу прямо в глаза:

— Полтора года назад тебе тоже кое-что предложили, и ты меня предал, хотя ни разу не давал повода сомневаться в тебе все двадцать лет, что служил мне. Ты хорошо помнишь, чем все тогда закончилось, верно? — Ихраз опустил глаза. — Лахель была верна нам обоим, и то, что с ней случилось, произошло по твоей вине. Тогда погибло много тех, кто не заслуживал смерти. И многие из тех, кто заслужил кары, остались безнаказанными и сохранили власть. Заруби себе на носу, Ихраз: если человек захочет предать, он найдет способ это сделать. Ни деньги, ни страх, ни любовь его не удержат. — Энниец обреченно кивнул. — Я простил тебя. Дал второй шанс, ибо ты совершил ошибку и заплатил за нее сполна. Теперь я жду не просто службы. Я жду, что ты будешь видеть на несколько шагов вперед. И ошибок более не потерплю. Тебе ясно?