Он резко умолк, осознав, что впервые сказал это. И очень густо покраснел. Кати тихо рассмеялась, но в ее хрустальном смехе не было и доли веселости.

— Я шлюха, Вал.

— А я безродный сирота, что убивает людей за деньги. Прекрасная пара.

— Ты не понимаешь…

— Я все понимаю, но мне плевать, — отрезал он. — И все же решать тебе. Как скажешь, так и будет. Подумай, если нужно. Я понимаю, что многого прошу.

— Нет, я согласна. Полтора года — немалый срок, но…

— Но мы что-нибудь придумаем, хорошо?

— Хорошо.

Вал натянул сапоги, отметив, что пора чинить подметки.

— За любовь нужно платить, — сказал он, поднимаясь на ноги. — И если для того, чтобы чаще видеться с тобой, нужно работать больше, я буду. Труд меня не пугает.

Кати прильнула к нему и жарко поцеловала. От неожиданности Вал покачнулся. Девушка лишь хихикнула.

— Ох, ты всегда так смущаешься, когда наступает утро… Словно ты днем и ты ночью — два разных человека.

— Никак не могу привыкнуть.

— Пора бы. Синьора пристально за нами следит, но я выкручусь и найду способ видеться так, чтобы это не опустошало твою мошну.

— А я просто постараюсь заработать побольше, чтобы эта карга Ивонн продолжала меня сюда пускать. Хотя бы иногда. — Вал подтянул перевязь меча, огляделся по сторонам в поисках оставленных вещей, но все было на месте. Даже почти опустевший кошель болтался на поясе. — А теперь проведи меня через задний двор. Я перемахну через забор в конюшне и выйду к рынку. Мне и правда следовало уйти много раньше. Даже странно, что никто не пришел сюда меня искать…

Кати поправила прическу, разгладила складки на в спешке надетом платье и, жестом велев Валу стоять на месте, подошла к двери и отодвинула засов.

— Погоди, — шепнула она. — Там… Там какой-то переполох. Шумят, как в курятнике.

Возле двери послышались шаги — Вал понял, что шли двое. Спустя мгновение в дверь забарабанили так, что она едва не слетела с петель и распахнулась. Кати едва не зашибло, вскрикнула и ретировалась к стене, поправляя сползшее с плеча платье.

— Вот он где, подлец! — завизжала синьора Ивонн, влетев в комнату. Вал инстинктивно отпрянул, когда рассерженная гацонка, облаченная в ворох цветастых юбок, двинулась на него, звеня множеством цепочек и стеклянных бус. — Обманщик! Вор! Развратник!

— Тише, милостивая синьора, — в проеме показалась коротко стриженная голова Черсо, и Вал с облегчением вздохнул. Сейчас Белингтор его спасет, как бывало много раз. Сейчас он успокоит Ивонн, скажет что-нибудь красивое, отчего та разомлеет и сменит гнев на милость. Валу, конечно, потом влетит, но все же…

— Нет, ну вы поглядите! — не унималась синьора. От возмущения она хватала воздух ртом и размахивала оголенными руками. — Что же это делается?

— Тихо! — Белингтор рявкнул так, что даже Вал вытянулся по струнке. Он и не знал, что менестрель был способен так гаркнуть. Ивонн умолкла, Кати спряталась за спину возлюбленного, а сам Вал уронил челюсть от удивления. Черсо выглядел взволнованным, рассерженным и… растерянным. Куртка мятая, волосы прилипли ко лбу, лицо раскраснелось — значит, бежал. А еще от него разило табаком, что и вовсе было дикостью: Белингтор прикладывался к трубке лишь в исключительных случаях.

Вал зачем-то поправил оружие и взглянул на друга:

— Что случилось?

Черсо достал из кошеля несколько серебряных монет и протянул хозяйке:

— Это покроет расходы. Мне нужно поговорить с юношей. Пожалуйста, оставьте нас. Скоро мы уйдем.

Ивонн спрятала деньги в складках юбок.

— Чтоб ровно в полдень вас обоих здесь не было! — бросила она и удалилась, хлопнув дверью.

Как только синьора ушла, Кати вопросительно вскинула брови:

— Мне тоже уйти?

— Ты умеешь молчать, девочка?

— Умеет, — ответил за нее Вал.

— Хорошо. Потому что то, что я сейчас скажу, должно какое-то время оставаться тайной. Это понятно? — Черсо дождался, пока оба кивнут, и продолжил. — В замок прибыл гонец из Ульцфельда. Срочное донесение для эрцканцлера. Поднялся мятеж против короля и его Двора. Гонец говорит, что восстание подняли граф Эккехард, бароны Кельбу и отец эрцканцлера барон Граувер. Должно быть, ждали, когда король уйдет с войском подальше на север. Ульцфельд, город эрцканцлера, уже захвачен. Некоторые города тоже присоединились к восстанию. Но, что хуже, мятежники двигаются на Эллисдор. И очень быстро: и они уже в паре дней пути от столицы.

— Боже мой! — всхлипнула Кати. — Чего они хотят?

— Свержения короля Грегора и возвращения в Криасморский договор. Отмены церковной реформы и возвращения в торговые союзы.

Вал крепко сжал руку Кати.

— В таком случае у них будет много последователей, — мрачно заключил он.

— Но мы на стороне короны. Поэтому вытаскивай свою заданицу и тащи ее в замок. Командир всех собирает. Будет обращение эрцканцлера.

— А горожане?

— Штурмом Эллисдор не взять, поэтому город будут осаждать, — проговорил Черсо, отвязал от пояса небольшой кошель и бросил Кати. — Я знаю, ты дорога Валу, но у этого засранца вечно нет денег. Держи это и уезжай. Безопаснее всего сейчас будет, как ни удивительно, ближе к границе с Рундкаром. Мятежники туда не сунутся — там все за короля. Уезжай сегодня же.

— Но как же я оставлю…

— Собирайся и уезжай, пока ворота еще открыты, — сказал Вал. — В Берглене наверняка будет тихо. Отсидись там, пока все не закончится.

— А ты?

— У меня контракт. Нравится мне это или нет, но я должен выполнять работу, на которую подписался.

Белингтор нервно перебирал нити кожаных браслетов на запястье, ожидая, пока возлюбленные попрощаются.

— Все, пора идти, — наконец сказал он. Скоро новость разнесется по всему городу, и станет жарко.

Вал напоследок обнял Кати, девушка потянулась к нему, чтобы поцеловать, но Белингтор жестко схватил ее за локоть:

— Помилуетесь, когда все закончится. Черт возьми, я сам буду петь на вашей свадьбе, если захотите. Но сейчас пора идти. Всем!

Вал не стал спорить и молча последовал за другом. Лишь на пороге обернулся и встретился с полными слез глазами возлюбленной.

— Вернись за мной, — тихо, почти беззвучно проговорила она. — И выживи.

— Обязательно.

Он сказал это так легко, но даже сам себе не поверил.

Когда они с Черсо вышли на площадь, мимо них в ратушу пронесся гонец из замка.

— Началось, — сказал Белингтор. — Вот это, Вал, будет настоящая война. Худшая из всех возможных, ибо в ней свои станут воевать со своими же. Эккехарды — родственники короля, побочная ветвь Волдхардов. Говорят, они давно ждали шанса заявить о правах на трон. Сейчас мятежный граф Ламонт будет биться насмерть и утопит всех нас в крови, потому что знает: если проиграет, второго шанса уже не представится. На плаху пойдет, а род его сотрут с лица земли. Король никого не пощадит. Но пока он узнает, пока вернется… А у нас здесь всего один небольшой гарнизон, не обученная держать осаду «Сотня» и совсем пустые после зимы склады… — он взглянул на алый флаг, что поднимали на башне Ратуши. Символ войны. — Да поможет нам бог.

Привычным движением Альдор плотнее закутался в любимый шерстяной плащ, но тут же пожалел об этом: ткань насквозь пропиталась влагой и мерзко прилипла к озябшему телу. На золоченой фибуле — прощальном подарке леди Рейнхильды перед отбытием в Гацону — застыли капельки воды. В последние дни погода резко испортилась, небо затянули плотные серые облака — да так, что даже днем солнце казалось лишь размытым светлым пятном, а Нижний город и всю долину Лалль окутал густой предрассветный туман.

— Итак, они здесь надолго, — Альдор старался получше рассмотреть лагерь мятежников и сосчитать хотя бы примерное количество войск, но проклятый туман мешал обзору. И все же от него не укрылось, что мятежники готовились к осаде основательно: возводили земляные валы, строили палисады, укрепляли тыл.