Увы, но мне нужно было выбирать из двух вариантов: быстро, много и плохо, либо хорошо, мало и медленно. В магическом мире я бы выбрал второе, так как засветка или слабое воздействие чар на цель могло стоить мне жизни. Но на Земле такой риск был допустим. Хотя и не скажу, что я был рад, что могу допускать такие грубые ошибки и упрощения. В душе драконы грызли от такого халатного отношения к своей работе.

Следующий амулет я активировал, когда враги поравнялись с местом нашей засады. Они внимательно посмотрели в кусты, где я со своими спутниками удобно устроился на пеньках, и повели взглядом далее, не заметив ничего опасного и подозрительного для себя. Вот в этот момент я и использовал второй амулет одновременно с применением заклинания ментального оглушения. Чары били по площади, и троица врагов точно попала под них, а волшебная безделушка усиливала использование любого заклинания. После удара волшбы немцы остановились и через пару ударов сердца упали на дорогу.

— Вперёд! Мария, ты сидишь здесь и смотришь по сторонам, чтобы подать сигнал в случае тревоги, — скомандовал я.

Вдвоём с Прохором мы быстро скрутили по рукам и ногам пленников, забрали их оружие и ранцы, сняли ремни и сапоги. После чего утащили их сначала с дороги в заросли, а затем доволокли до телеги. Теперь нам с ними предстоял долгий путь назад к Источнику. Там для немцев он — как географический, так и жизненный, закончится.

Пленники пришли в себя примерно через двадцать минут после применения мной заклинания. Несколько минут лежали неподвижно, демонстрируя, якобы, что пребывают в бессознательном состоянии. Потом один из них принялся мычать и дёргаться, привлекая к себе внимание. Когда понял, что нам всё равно до его действий, он попытался бить ногами по борту телеги, но лишь отбил себе голые пятки.

— Не балуй, немчура, — прикрикнул на него Прохор и замахнулся винтовкой. Но тот ещё больше стал извиваться, не обратив внимания на угрозу. — Экий непонятливый, иэх! — и приложил его прикладом по голове.

Вот только стоило первому затихнуть, как задёргались и замычали два его товарища.

— Да что с вами будешь делать-то, — нахмурился старик и опять взялся за винтовку.

— Тише, старейшина, не проломи им голову, — произнёс я.

— Да я со всей аккуратностью, Киррлис.

Но применять ему оружие не пришлось — пленные затихли и даже почти замолчали. Лишь офицер что-то пытался сказать, но сквозь толстый кляп у него получалось издать лишь невнятное тихое мычание.

— Грозится, видать. Как же — его грозного афицерку, как поросёнка скрутили и везут на живодёрню, — зло ухмыльнулся Прохор, глядя немцу в лицо. — У-у, сучий выкормыш, я бы тебя голым задом в муравейник посадил или на болоте к колу привязал да дермецом намазал на радость мошкаре.

И тут я заметил кое-что интересное и странное: судя по внимательному взгляду пленников, им понятна была речь моего попутчика.

— Да можно одного и привязать, старейшина, мне и двух хватит, — сказал я и посмотрел на немцев. Есть! Опять полное понимание моих слов, тревога и злость. — Можешь любого выбрать.

— Офицеришку, — тут же сделал выбор старик. — Ох, он у меня покормит муравьев, гнида иноземная.

Офицер что-то коротко промычал и затих, после чего пристально посмотрел на меня.

— Тогда ищи муравейник.

— Что, прям здесь его оставим? — удивился Прохор. — А ну как его найдут свои же? Тут же до дороги почитай всего ничего.

— А я сделаю так, что его никто не увидит.

— Ну, ежели так, то сгодится, — и посмотрел на пленного таким кровожадным взглядом, что того передёрнуло. Он вновь попытался что-то сказать, но был нами проигнорирован.

Знание языка своих врагов выдавало в пленниках не простых воинов. Если ещё и третий такой же полиглот, то нам в руки попали крайне интересные персонажи. Возможно, будет полезным их расспросить перед тем, как отправить под жертвенный нож. Эх! Жаль, что без искреннего желания нельзя никого заставить дать клятву вечного служения на крови, а то бы из этой троицы я мог получить отличных разведчиков, воинов и источники информации про дела и замыслы врагов. А потом и в Очаг отправить для перерождения в кого-то более полезного, чем обычные неодарённые люди.

«А ещё можно вместо жертвоприношения для выделения энергии использовать его для изучения языков. Вдруг, немец выучил их больше двух, и я смогу всё это получить?», — промелькнула в моей голове мысль.

Уже через каких-то десять минут после этого разговора Прохор нашёл подходящий муравейник. Это было огромное гнездо лесных работяг: высотой мне почти по пояс и шириной у основания почти в размах моих рук. По холмику ползали крупные муравьи с чёрным брюшком и рыже-бурыми головками и грудью.

Оба пленника, пребывавшие в сознании, сильно заволновались и вновь стали ерзать и пытаться что-то сказать. Тем самым окончательно убедили меня в том, что мне в руки попали не рядовые — я не про звание — представители немецкой армии. Ах да, ещё хочу отметить, что девушка всё время вела себя очень тихо. В разговор не вмешивалась, только внимательно слушала и смотрела по сторонам. И такое её поведение мне нравилось. Вот бы всегда она так себя вела и не спорила по пустякам по сто раз на дню. Особенно часто словесные перепалки происходили между ней и её родичем.

— Прохор, скидывай своего с телеги. И кляп вынь, вдруг, помолиться своим богам пожелает перед смертью. Или нам что-то сказать полезное, — произнёс я.

— Да откуда немчуре по-нашенски разговаривать, — удивился он, но моё указание выполнил. Стоило кляпу покинуть рот пленника, как тот смачно сплюнул, обвёл взглядом нас и хрипло заорал:

— Да вы совсем…

Половину слов я не понял, а те, которые мне достались от погибшего лётчика, я опознал, как ругательства.

— Эк по-нашенски лается-то! — присвистнул Прохор. — Не простой, видать, немец. Шпион!

— Я командир особой группы с заданием командования Красной Армии, а не шпион! — прервал потом брани пленник. — Немедленно освободить меня и моих бойцов. Я приказываю!

— Приказывать своей жене на кухне станешь, — отрезал Прохор. — Документы где, что ты из нашей армии? Сказать можно что угодно.

— Я на задании, какие могут быть документы? — возмутился пленник.

— Тогда называй своё звание, имя-фамилию, цель. Сколько вас тут таких с заданием бродит в немецкой форме рядом с дорогой, где немцев — что мух на коровьей лепёшке, — сказал старик.

— А письмо от Будённого тебе не нужно, старче?

— Давай и письмишко, — кивнул мой спутник с самым серьёзным видом.

— Немедленно освободите меня и моих людей! — вновь повысил голос связанный, а потом добавил уже более спокойно. — Вы же советские люди, а мешаете нам сражаться с фашистами!

— Что думаешь, Киррлис? — старик глянул на меня.

— Мне кажется, что он правду говорит, — впервые за всё время открыла рот девушка. — Можно ещё второму рот развязать и третьему. И если они тоже на русском разговаривают, то точно наши, — логика в её словах кое-какая имелась.

— Ты помнишь, кто Кольку убил, на каком языке они болтали? — исподлобья посмотрел на неё Прохор. — И вообще, Машка, не влезай в серьёзный разговор, я ж не тебя спрашивал.

После такой отповеди девушка покраснела и замолчала.

— Проверить несложно, — произнёс я и шагнул к пленному. Так-то по его ауре я уже знал, что он не врёт, но проверка лишней не будет. К тому же, продемонстрировать свои способности стоило хотя бы для того, чтобы сразу расставить все точки в скользких вопросах.

— Эй, ты чего задумал? — крикнул он и попытался отползти от меня. — Парень, ты…

Прерывая его фразу, я произнёс слово-ключ заготовленного заклинания для ментального подчинения и несильно хлопнул ладонью мужчину по лбу.

— Представься, расскажи про свой отряд, зачем вы здесь и если из Красной армии, то зачем надели вражескую форму, — приказал я.

— Старший лейтенант Красной Армии Желтиков Иван Владимирович, командир взвода разведки сто седьмого отдельного батальона энкавэдэ. В данный момент я командир особой группы «Облако». Цель группы — нанести максимально возможный урон немцам на рокадах, железной дороге, разрушить стрелки и цистерны с водой на станциях, убивать офицеров, мелкие команды, собирающие продовольствие, разъезды. Немецкую форму надели, чтобы было проще провести разведку вдоль главной дороги и попытаться найти удобное место, чтобы ночью заложить несколько мин на ней. Всего в отряде восемь человек, но один тяжело ранен. Во время десантирования позавчера ночью он сломал позвоночник.