Бен Тейлор одной рукой сдвинул котелок на затылок, чтобы было лучше видно его кукольное лицо, другая его рука опустилась привычно к поясу с кобурой. Круглые серые глаза бесстрастно взирали на оцепеневших над трупом людей – похоже, никто из них в эту минуту даже не дышал.

− Я ещё раньше хотел вам сообщить об ошибке, но вы сами не захотели меня слушать… Да, жаль Бена. На этот раз нервы его подвели, он совершил ошибку. Поймите, я ничего не имею против вас, но вы убили моего друга! – Тейлор осуждающе покачал головой. – Правда, он стал им для меня всего пару дней назад: мы встретились со Стивенсом у переправы Белой Лошади. А потом приехали сюда и вы стали называть его Койотом. Забавно получилось, не так ли? Зато теперь мне не придётся ломать голову над тем, кто хотел всадить в меня пулю. Так что, как ни крути, мне придётся вас убить…

И с этими словами Бен Тейлор, по прозвищу Койот, тремя выстрелами, слившимися в один, уложил наповал Джека Монро и двух его помощников.

Как и другие подобные ему города, возникшие на пустом месте, Лидвилл был порождён серебряной лихорадкой, перевернувший кверху дном всё Колорадо. Висящее над каньоном облако красной пыли свидетельствовало о кипучей деятельности рудокопов. Город был окружён сплошным кольцом серебряных рудников, канонада взрывов беспрерывно сотрясала горы.

В тот день Скотти Сломанный Нос, подытожив убытки, нанесённые ему штреком глубиной сто футов под романтическим названием «Генриетта», пришёл в мрачное расположение духа. Через час, появившись на руднике, он крикнул вниз рабочим, чтобы они забирали кирки и прочие инструменты и убирались вон. Рабочие, занятые как раз сверлением шурфов для закладки динамита, спросили своего хозяина, не стоит ли произвести ещё хотя бы один взрыв.

− Нет, поднимайтесь наверх, – ответил угрюмо Скотти. – В эту проклятую дыру я не вложу больше ни цента!

Ещё через несколько часов, когда солнце опустилось за вершину нависающей над Лидвиллом горы, створки одного из двадцати шести салунов городка легко распахнулись, пропуская бренное тело неудачливого серебряного короля. Скотти Сломанный Нос свалился прямо на спину мирно дремлющего пятнистого борова по кличке Полковник Джек. Взвизгнув от неожиданности, тот подскочил на месте и, возмущённо похрюкивая, уставился на человека.

− Прошу прощения, Полковник, – произнёс тот заплетающимся языком. – Разделяю ваше справедливое негодование. Мы ещё заставим их пожалеть об этом опрометчивом поступке!

Поднявшись на ноги, Скотти отдал борову честь, скомандовал себе «Кругом!» и снова загремел стоптанными сапогами по крыльцу салуна. Войдя внутрь, он с полным благородного достоинства видом объявил, что не намерен больше досаждать присутствующим своей особой, но, прежде чем удалиться, хотел бы забрать свою шляпу. Бармен Хэпбелл остановил ринувшихся к рудокопу вышибал.

− Давай, да поживее! – проворчал он грубо.

Шляпа Скотти, как утверждали очевидцы, покоилась в десяти шагах от него на пианино. И он направился к ней, правда несколько странным, обходным путём, будто охотник, выслеживающий на тропе зверя. Возможно, он подозревал, что она собирается спасаться от него бегством. Так или иначе, войдя в роль, он сделал несколько осторожных, пружинящих шагов, после чего кинулся на пол и, извиваясь, пополз, словно был змеёю. Остолбенев, Хэпбелл, с изумлением следил за его действиями. Терпение бармена кончилось в тот момент, когда тот вскочил на оказавшийся на его пути стол и как ни в чём ни бывало зашагал по нему, безжалостно давя бобы с бифштексом.

Заслышав полный ярости вопль бармена, Скотти замер. «Тс-с, вы слышали? Где-то поблизости шныряют негодяи кроу4, – прошептал он, подняв кверху палец. После чего, обнаружив приближающихся вышибал, зловеще захохотал: – Ага, я же говорил – вот они, мерзавцы!»

Продудев в кулак сигнал тревоги, Скотти стал удирать от погони, сокрушая всё на своём пути. Его почти уже настигли, когда он, совершив прыжок бросающегося на добычу тигра, обрушился на Хэпбелла и вцепился в его лысину зубами. К глубочайшему сожалению, Скотти не успел снять скальп с бармена. Опутанный верёвками по рукам и ногам, он возлежал на стойке, наблюдая за Хэпбеллом неотрывным кровожадным взглядом.

Вздрогнув от этого взгляда, тот решительно воспротивился тому, чтобы Скотти ещё раз выбросили из салуна. Внутренне чувство безошибочно подсказывало Хэпбеллу: неугомонный старатель заявится сюда снова и тогда самое меньшее, на что можно будет рассчитывать, так это жаркая перестрелка и эффектно раскиданные повсюду трупы. Такие сопутствующие мелочи, как пожар или полностью уничтоженная обстановка, он уже не принимал в расчёт.

В силу вышеперечисленных обстоятельств, к полуночи того злополучного дня Скотти Сломанный Нос был взят под стражу двумя помощниками шерифа. Несмотря на его слёзную просьбу одолжить ему на минутку револьвер, чтобы он мог «застрелиться и избегнуть пыток дикарей», Скотти доставили в рубленый домик, громко именуемый в Лидвилле тюрьмой.

* * *

На следующий день, пробудившись, Скотти сдержанно осведомился у шерифа по какому праву его засадили в эту мышеловку, словно какого-нибудь безмозглого ковбоя, надравшегося виски и вообразившего себя юго-западным торнадо? Получив исчерпывающее описание своих вчерашних злодеяний, он некоторое время подавленно молчал. Шестеро заключённых, попавших сюда за незначительные прегрешения перед моралью и законом, добродушно просветили его, что в случае неуплаты штрафа арестантов несколько дней используют на общественных работах. Порывшись в пустых карманах, Скотти ещё больше упал духом.

− Выпустите меня, – потребовал он у шерифа. – Надеюсь, вы понимаете, что имеете дело с джентльменом?

− Понимаю, – ответил шериф Боб Истер, смерив его взглядом от окружённого разноцветным ореолом левого глаза до проголодавшихся сапог. – Плати штраф и выметайся!

− Разумеется, об этом и говорить не стоит, но мне сначала надо сходить во Второй Национальный банк, забыл на какой улице он расположен, – с развязным видом брякнул Скотти.

− Парень, – сказал шериф. – Я не знаю, откуда ты свалился – с Луны или со стула в баре, но у нас здесь сроду все улицы проходят по одной дороге. По ней тебя вчера и притащили, хотя ты упирался всеми копытами и ревел, будто у тебя в глотке застрял гудок от паровоза.

С выражением тоскливой безысходности во всей фигуре, серебряный король скромно примостился на краешек свежесрубленных из жёлтой сосны нар. Обдумав своё финансовое положение, он пришёл к неутешительному выводу: ему ничего не оставалось, как наняться за четыре доллара в день обычным рудокопом. Именно столько он платил своим рабочим.

Скотти хмуро обсуждал с товарищами по несчастью превратности старательской судьбы, когда в дверях тюрьмы появился человек в пенсне и с саквояжем. Позвякивая ключами, шериф подвёл его к решётке, разделявшей дом напополам.

− Я бы хотел переговорить с мистером Дженкинсом, – сказал человек, вытирая потное лицо белоснежным носовым платком.

Скотти не сразу вспомнил свою фамилию, давным-давно оставленную в мире, где на мощёных улицах горят газовые фонари и прохожие ходят в начищенных ботинках. А когда всё же вспомнил, то неохотно откликнулся, подозрительно поблёскивая глазами из-за решётки.

− Насколько мне известно, именно вам принадлежит серебряный рудник «Генриетта»? – небрежно спросил мистер Доннер, так звали посетителя.

− Верно, будь он неладен, – согласился Скотти.

На это мистер Доннер пояснил, что он, являясь клерком синдиката «Карбони-Ферос», имеет поручение приобрести этот рудник за умеренную сумму. Сделав это заявление, клерк ещё раз вытер лицо платком, после чего уселся, сложив пухлые лапки на саквояже и выжидательно посмотрел на Скотти.

В наступившей тишине слышалось лишь сиплое дыхание страдающего одышкой шерифа и жужжанье мух. Шестеро заключённых прекратили дуться в карты, с любопытством ожидая продолжения разговора. А серебряный король в душе растроганно молился. Тут и думать нечего: это Господь Бог, услыхав его молитвы, послал ангела в обличье двуногого арифмометра из синдиката!