− Посмурнело нынче. Неужто дождик будет? – озабоченно сообщил разорившийся владелец рудника, с трудом оторвав взгляд от платка клерка – снег с вершины Сьерры вряд ли выглядел белее.

− Не рыпайся, парень, – пробурчал Истер. – У тебя нечем даже штраф мне заплатить!

Доннер холодно блеснул стёклышками на полыхающем от жары лице. Он учёл замечание шерифа, ибо был серьёзен, как бухгалтерская книга.

− Вот я и думаю: нет, не бывать нынче дождю, – вздохнул Скотти. – Скорее Всевышний слёзы прольёт на эту каменную сковородку, чем с неба свалится хоть одна паршивая дождинка.

Доннер доверительно пододвинулся вместе со стулом к решётке.

− Принимая во внимание низкое содержание серебра в породе, необходимость применения дорогостоящего оборудования для его добычи, вы должны понять: этот рудник вам не под силу. Он и так уже вас разорил, я навёл справки, – вежливо, но уверенно крыл представитель «Карбони-Ферос». – Полагаю, сумма в пять тысяч долларов будет справедливой ценой за бесполезный для вас кусок горы.

Скотти задумчиво почесал за ухом, оценивающе взглянул на отутюженного клерка. По сравнению с ним он выглядел сущим бродягой – в застиранной фланелевой рубахе, штанах из мешковины, засаленной от пота шляпе. Но кто сказал, что с ангелом нельзя поторговаться?

− Что верно, то верно, – кивнул Скотти с рассудительным видом. – А вот, помнится мне, и в позапрошлом году стояло такое же, будь оно неладно, пекло. Вы как считаете, ребята?

Заключённые принялись вразнобой обсуждать погоду. Громче всех орал старик Спрэг с длинным свёкольного цвета носом:

− Да, было времечко! В тот год я установил жёлоб на Клиар-Крик. Помню, раз пошёл раздобыть в кусты кусок бифштекса. Выгнал из чапараля5 зайца. Так он, бедняга, пока добежал до ближайшей тени – не так уж далеко, где-то с четверть мили – спёкся, словно в печке. Я его нашёл, тут же посолил и съел. Шкура, конечно, никуда не годной стала….

Представитель синдиката, начиная нервничать, забарабанил пальцами по саквояжу.

− Вижу, мистер Дженнингс сомневается? – он попытался улыбнуться. – Ну что ж, для того, чтобы развеять все его сомнения и закончить торг, я удваиваю цену. Можете мне поверить, больше никто не даст за эту вашу земляную нору.

− Десять тысяч! – присвистнул Истер. – Тут нечего и думать, соглашайся!

− А ещё в тот год люди видели, как целый выводок грифов, будто утки, бродил вдоль Ивового ручья, совсем обессилили из-за жарищи птички, – продолжал скрипеть тележным колесом ветеран кирки и лотка. – Чтоб динамит сам по себе не взрывался, нам приходилось постоянно держать его в бочке с проточной водой. Ох, и намучились в то лето перевозчики руды на мулах! Пришлось им обёртывать копыта бизоньей шкурой, а не то скотина отказывались ходить по раскалённым камням…

− Спрэг! – рявкнул потерявший всякое терпение шериф. – Заткнись хотя бы на минутку!

− Ах, Генриетта! Она мне заменяла и жену и друга, – с оттенком сентиментальности в голосе ударился в воспоминания Скотти. – Капризная, конечно, как все женщины, но я с ней свыкся. Впрочем, такая женщина не по моему карману, здесь вы правы. Сколько не выбрасываешь денег – ей всё мало! Пожалуй, тысяч за сто мы с вами сговоримся.

Клерк вскочил, взволнованно комкая промокший насквозь платок.

− Вы, мистер Дженнингс, не в своём уме! Мне жаль, что я потратил столько времени на пустые разговоры.

− Давайте пятьдесят, – забеспокоился Скотти. – Поймите, «Генриетта» мне как жена и я не собираюсь отдавать её за бесценок.

− Двадцать! – выпалил Доннер, поставив саквояж на стол. – И дайте мне воды, чёрт побери!

Боб Истер зачерпнул кружкой из стоявшей в углу бочки, вылил её себе за шиворот, после чего зачерпнул ещё и подал клерку. Тот с завистью посмотрел на сырую рубаху Боба. Спрэг саданул локтём по рёбрам Скотти, выразительно качнул пупырчатым носом.

− Тридцать, – сурово отрезал его величество незадавшийся король. – Тридцать тысяч долларов и я навсегда распрощаюсь с моей капризной шаловницей. Имейте ввиду: это моё последнее слово, а если вы не согласны, то можете убираться отсюда в свою небесную контору… Шериф, почему вы впускаете сюда посторонних? У нас тоже, будь я неладен, есть свои права. Никто не может помешать мне спокойно сидеть за решёткой, терзаясь угрызениями совести!

− Я согласен, – клерк сердито распахнул вытащенную из саквояжа папку. В наступившей благоговейной тишине служитель закона заверил купчую, после чего отпер клетку.

− Дуйте оба в банк и чтоб до вечера штраф был уплачен, – по-свойски, без излишних формальностей напомнил шериф.

− Одну минутку, Боб, – Скотти попридержал ногой готовую захлопнуться дверь клетки. – А как же эти несчастные? Неужели ты воображаешь, что я оставлю их засыхать в твоей духовке? Плохо же ты меня знаешь, Боб!

Скотти покровительственно похлопал шерифа по плечу.

− Запиши на мой счёт, кто и сколько чего тут должен. А ну, ребята, выметайся! Неплохо было бы обмыть такое дельце, ты со мной согласен, Спрэг?

Хриплый рёв шести пересохших без спиртного глоток потряс бревенчатые стены.

− Да, этот парень не из тех, что, как сверчки, сидят за печкой, – запирая опустевшую тюрьму, сказал себе шериф Боб Истер.

* * *

Единственным архитектором, руководившим застройкой Лидвилла, являлась главная дорога, проходившая по дну каньона мимо рудников. Четыре мили разномастных бревенчатых домов и брезентовых палаток составляли, собственно, весь город. Почти каждая вторая дверь вела в заведения, в которых бушевали страсти, ломались судьбы и создавались капиталы.

В тот день солнце, устав одиноко сиять в стерильно синем небе, как обычно начало свой неспешный путь к закату. Покидая дно каньона, его палящие лучи неохотно отступали вверх по отлогим каменистым склонам. Несущая спасительную прохладу тень постепенно дюйм за дюймом захватывала улицу, по которой продвигалась процессия, возглавляемая Скотти. В глазах его вновь горело воинственное пламя, в них и следа не осталось от утренних терзаний. Замыкал компанию старина Спрэг в обществе рысящего Полковника Джека. Никто не мешал старику вспоминать былое, а сочувственно похрюкивание борова вполне заменяло собеседника.

Посетив несколько игорных заведений, Скотти ввалился в бордель «Жёлтая роза», заявив, что он турецкий султан, тоскующий по своему гарему. Несколько часов, бурно проведённых в женском обществе, не сломили Скотти. Собрав всю свою шатающуюся братию, он обратился к ней с мужественной речью:

− Солдаты! К чёрту женщин, к чёрту виски, к чёрту всё! Эй, вы слышите гул сражений? Тогда почему мы ещё здесь? Сегодня мы обагрим кровью гнусных врагов наши ятаганы. Где бы враг не скрывался, его настигнет справедливое возмездие. Нас ждёт слава, мои верные зулусы! Генерал Спрэг, что у нас по курсу?

Прикорнувший возле борова, Спрэг встрепенулся, посмотрел вдаль помутневшим взглядом.

− Испанцы, сэр! У них сто… Нет, двести пушек. Вместе с Полковником мы взобрались к ним на борт, чтобы перемолвится парой словечек, а они ответили нам: «Прочь, свиньи!» Высокомерные испанские собаки, они вышвырнули нас прямо за борт, меня и Джека. Верно, Джек?

Боров возмущённо хрюкнул.

− Но мы пронюхали, что в их вонючих трюмах, – Спрэг загадочно понизил голос. – Будь я проклят, вождь – там все сокровища команчей!

Взгляд серебряного короля омрачился гневом, он со зловещим видом потянулся к револьверу.

− Друзья, что вы на это скажете? – с болью в голосе воскликнул он. – Нас оскорбили, нам плюнули в лицо. Обозвали свиньями, а разве, спрашиваю я вас, среди нас есть хоть одна свинья? Нет, только один боров, да и тот полковник. Так вот, я приказываю вам обнажить сабли, на абордаж и да здравствует Весёлый Роджер!

Громовой клич потряс город. Вопя, словно апачи, шайка Скотти бросилась в самый фешенебельный отель Лидвилла – «Тонтин». Сделав по нему залп из шестизарядных, они разогнали всю прислугу.