Вытерев вспотевший загривок, он с торжествующим видом посмотрел на зрителей, собрав их единодушные, хотя и жидковатые, аплодисменты.

− Я чегой-то не понял… К чему ты это брякнул насчёт младенцев – их вроде сроду не водилось в этом окаянном городишке? – проворчал Майк Рваное Ухо. – А так неплохо, забирает. Эх, кабы у меня не были связаны руки…

Прочертив в нежно голубеющем небе дугу, шляпка томно опустилась прямо у сапог шерифа.

− Что такое… Что это, черт возьми? – пробормотал шериф, озираясь с таким

недоумением, как будто бы к ногам его свалился кусок солнца. – Кто потерял шляпу?

Зорко осмотрев собрание, в первых рядах коего стояли судья, пара могильщиков и проповедник, он справедливо убедился, что никому из них она явно не была к лицу.

Кряхтя, шериф наклонился, чтобы подобрать её и рассмотреть поближе. Вот тогда-то вновь проявилась отталкивающая сущность конокрада и грозы младенцев Майка. Пакостно хихикнув, он подскочил к шерифу и отвесил ему сочный пинок в здоровенный зад. Вслед за этим преступник, зажмурив глаза, ринулся в петлю, намереваясь поскорее закончить начатое дело. К сожалению, он не рассчитал и, пролетев мимо, рухнул с высокого помоста наземь. Громкий вопль возвестил о его на редкость неудачном приземленье.

− О боже, похоже он переломал себе все ноги, – осенив себя крестом, невозмутимо промолвил проповедник.

…Ещё более потрясающий вопль несколько минут спустя разнёсся из темнеющих глубин старательского шурфа. Подслеповато щурясь, весь с головы до пят в жёлтой глине, Джо Бизонья Шкура выполз под чистое, сияющее лазурью небо. Вот уже долгое время старик, поглощённый думами о коварных свойствах залегающих где-то в глубинах рудных жил, не замечал ни неба, ни усеянной весёлыми цветами зелёной прерии, ни сказочно голубеющих в дымке живописных гор.

Мозолистые пальцы Джо осторожно ощупывали шелковистую поверхность шляпки. В глубине спутанной, жёлтой от песка и глины, бороды родилась несмелая улыбка. За ней стояли загнанные в самый угол очерствевшего за годы странствий сердца тоска по дому и нормальной человеческой жизни.

Заслышав крик, старатели, побросав работу, устремились к заявке старого Джо. Кто, знает, гадали они на бегy, возможно он нашел редкостный самородок или необыкновенно богатую золотую жилу, шириной, скажем, в пару футов? Сгрудившись, они стали свидетелями того, как старик, подпрыгивая, словно взбеленившийся козел, кружит возле шахты, размахивая зажатым в костлявом кулаке странным предметом.

− Йо-хо-хо! – орал Джо Бизонья Шкура. – Будь я проклят, если в Денвере не появились стройненькие ножки!

… Недолго поскорбев об утраченном предмете туалета, Мэри Холл зашла в гостиницу, где к её услугам был немедленно предоставлен лучший номер (зеркало, кувшин и умывальник с мылом!). Она не торопясь распаковывала вещи. Вдруг внизу у входа послышалась стрельба и рёв, на первый взгляд, принадлежавшие не менее, чем сотне перепившихся индейцев. Застенчиво краснея, хозяин известил её, что несколько джентльменов имеют к мисс – не так ли? – дело.

– О, – добавил он, поняв её тревогу. – Это абсолютно добропорядочные люди.

«Абсолютно добропорядочные люди» напоминали пиратскую команду, оставшуюся без корабля, сожжённого испанцами. Все как один загорелые до бронзы, бородатые, они щеголяли куртками из бизоньих шкур, красными рубахами и жуткого размера тесаками, небрежно заткнутыми за пояс. Разинув рты, старатели зачарованно уставились на Мэри.

− Прах меня разбери, какие у неё чистенькие волосы.

− А глаза, что у стрекозы…

− А…

− Заткнитесь! – не совсем учтиво рявкнул Джо так, что дремлющие под потолком пауки с перепугу едва не вывалились из паутины. Изобразив светское выражение лица, он сделал маленький шажок вперёд, старательно обтирая порыжевшие сапоги о голенища.

− Я, стало быть, того… нашёл тут кой чего, – вежливо пропел Джо. – Ну и подумал, что Хэму с его башкой она будет чуток не в пору, да и вообще не тот фасон. Так может быть она, того… ваша?

Сияя, как надраенный гудок у паровоза, старик протянул девушке нечто, бывшее ещё недавно модной шляпкой. Мэри изумлённо созерцала пыльное помятое творенье с грязной ленточкой на тулье. Нет, оно лишь отдалённо напоминало прежнюю палевую кокетливую шляпку. Девушка нерешительно теребила её в руках, не зная, что с ней делать. Огорчённая морщинка прорезала её высокий лоб.

Джо все понял. Побледнев, он сразу превратился в заброшенную вешалку с ветхим кожаным тряпьём. Предчувствуя не совсем лестные отзывы о своей малопочтенной персоне, старик стал потихоньку отгребать к двери.

− Куда же вы? – вдруг с упрёком раздался позади него тихий грудной голос.

Бросив быстрый взгляд на обступивших её со всех сторон мужчин, Мэри Холл распрямила нахмурившиеся было брови. – Действительно, это та самая шляпка, которую я потеряла. Какой же вы умница, что её нашли! Уж и не знаю, чем вас отблагодарить? Ах вот что, я вас поцелую!

При всеобщем гробовом молчанье девушка поцеловала Джо. Прикосновение прохладных губ, словно прожгло старателя до сердца. Пошатнувшись, он ухватился за плечо Хэма. Борода Джо ходила ходуном над пересохшим враз горлом.

− Хэм, сынок, она и вправду меня того… поцеловала? – шёпотом спрашивал покрытый шрамами бродяга, в то время как на его впалой щеке невесть откуда заискрилась одинокая слезинка.

А Мэри Холл, осторожно взяв пальчиками шляпку, надела её и лукаво усмехнулась – она была ей очень кстати!

* * *

Вот таким образом завершилась эта история. Генри Хупер уже верхом догнал свой сбежавший фургон с товаром. Удирая от появившихся внезапно индейцев арапахо, он привёл-таки его на Клиар-Крик. Позднее его беспримерная мужественная скачка превратилась в целую легенду. Скромно пожиная лавры славы Генри между делом ронял: «Так уж получилось, парни, не мог же я бросить ребят на голодную смерть, верно?»

Два отъявленных злодея – игрок и дебошир – покинув Денвер, благополучно добрались до ада.

Майк Рваное ухо получил отсрочку приговора и, весь в бинтах, на костылях, сбежал прямо из больницы. Но судьба отвернулась от него. Говорят, Майка переехал первый же появившийся в этих местах поезд. Как-то, решив его ограбить, он устроился меж рельсов, несколько самоуверенно взяв паровоз под прицел своих двух револьверов....

Сбросившись по кругу, старатели купили для Мэри сразу дюжину шляпок и назвали в её честь новый прииск. Что касается старины Джо Бизонья Шкура, то, частенько вспоминая прошедшие бурные годы, он проникновенно говорил, что никогда не был так счастлив, как в ту минуту, когда его поцеловала золотоволосая мисс Холл.

В первые десятилетия XX века в Нью-Йорке ещё только строились в стиле ар-деко небоскрёбы, отовсюду звучал джаз, в домах появилось радио и электричество, Голливуд превращался в фабрику грёз, а гангстеры разъезжали на шикарных авто, попутно с азартом устраивая перестрелки. Именно тогда и произошла эта история.

Когда вечером по улицам, утопающим в зловещих тенях подворотен, пронизывающий ветер гнал моросящий дождь и вихри грязных листьев, большой серый дом на углу 12-й Нижней превращался в таинственную угрюмую громаду. И тогда единственным, что его скрашивало, оказывалась переливающаяся неоновыми огнями вывеска на ресторанчике Леви Хинкли с оптимистичным названием «Весёлый цыплёнок». Правда, было не ясно, с чего бы веселиться изображённому на ней пушистому идиоту, разве тому, что готовить из него жаркое станет китаец по кличке Честер, а уж он-то знал толк во всем, что касалось кухни. Несмотря на это Хинкли постоянно третировал безответного китайца, а уж сама мысль вознаградить его за усердную работу хотя бы небольшим повышением ничтожнейшей зарплаты казалась ему кощунством.

В то злополучное утро телефон в «Весёлом цыплёнке», как обычно заверещал с мелодичностью пожарной сирены. Вытерев руки о фартук, Хинкли важно взял трубку. В ней что-то нечленораздельно хрюкнуло, Хинкли побледнел. Фриц Дидесхаймер, или просто Коротышка Диди (но так его звали немногие) извещал, что, быть может, заглянет сегодня пообедать к «старине Леви». Это означало, что весь божий день ресторан должен стоять пустой с единственным накрытым по-королевски столом. Коротышка Диди был известным гангстером в этом районе и не любил, когда возле него становилось слишком людно.