– Своих ищу.

– Вы потерялись?

– Нет, меня ураган унес.

– ???

– Мы собирались устроить маленький праздник и приготовить специальное блюдо, для которого нужны вот такие корни, и я отправился их собирать. Тут, среди бела дня и ясного неба, налетел какой-то глупый смерч, подхватил меня, понес и вот – результат. Теперь даже не знаю, где нахожусь.

– Вы почти в двух днях пути от Антары.

– Это мне совершенно ни о чем не говорит.

– Хотите пойти с нами? Мы будем искать Шандолу, а вы своих.

– Вполне возможно.

Закончив трапезу, сроут убрал ножик в сумочку и выбрался из ямки. В полный рост он был гораздо больше, чем казался.

– Вы такой красивый, – улыбнулся Ирвин, разглядывая сверкающего на солнышке сроута, – такой розовый.

– Мы бываем еще и желтыми, но розовый, естественно, лучше. Слушай, а почему твой приятель все время молчит?

– Он вообще редко лает.

– А что, кроме лаянья он больше ничего не умеет?

– Ну, еще лапу подает.

– Блестяще. Я не в этом смысле, я спрашиваю, почему он ничего не говорит?

– Это же собака, они не умеют говорить.

– Глупости, все умеют, – сроут аккуратно стряхнул с себя травинки. – Хочешь, я его научу?

Юноша недоверчиво улыбнулся.

– Напрасно сомневаешься. Так хочешь или нет?

– Но это же невозможно.

Сроут вздохнул и снова полез в свой мешочек. Он извлек маленький узелок, развязал его, достал кусочек сахара и протянул юноше.

– На, дай ему сам, а то вдруг цапнет.

– А что это?

– Не бойся, не отравлю.

Сроут убрал узелок обратно в мешочек, а Ирвин протянул сахарок Пилату. Пес с подозрением его обнюхал и слизнул с ладони.

– И что теперь будет?

– Увидишь. У тебя случайно попить ничего нету?

– Есть.

Ирвин достал плетеную флягу и протянул ее сроуту.

– Замечательно! После этих корешков все время пить хочется, но зато они очень вкусные и питательные, даром, что выглядят гадко.

– Послушайте, но ведь не может быть, чтобы из-за какого-то кусочка сахара собака заговорила. Это невозможно.

– Опять ты за своё? Нельзя быть таким нудным, девушки любить не станут. Возьми, – он протянул юноше флягу. – Интересно, ну где же я нахожусь и как мне попасть домой?

– Мы постараемся вам помочь…

– Ага, помощник! Кто бы нам помог! – Голос у Пилата оказался высоким и ломким.

Раскрыв рот Ирвин уставился на свою собаку. Пес сидел, склонив голову набок, и поглядывая то на юношу, то на сроута.

– Пилат… – прошептал Ирвин, – а еще что-нибудь скажи?

– Не волнуйся, я сейчас все скажу всё, что я о тебе думаю!

– Потрясающе! Поверить не могу! Ты умеешь говорить! Сроут, что вы ему дали? Что это было?

– Все тебе надо знать, это секрет.

– Мой пес может говорить! Как я рад!

– А уж как я рад! Теперь я все могу тебе высказать! – заявил Пилат. – Помнишь, помнишь, как ты меня отмутузил за то, что я съел какую-то подозрительную смесь непонятно из чего?

– Это был мой ужин, – возмутился Ирвин. – Из-за тебя мне пришлось лечь спать голодным.

– Какой-то бурды пожалел для друга! – не слушал его пес. – А вот это еще: «Эх ты, Пилат, ничего ты не пронимаешь в искусстве!» Ты в костях и мясе ничего не понимаешь, я тебя хоть раз упрекнул за это? А день рождения? Ты помнишь мой день рождения? Что ты мне подарил? Ошейник!

– Но я всегда думал, что это нравится собакам, что ошейник – знак отличия пса, имеющего хозяина от дворняги…

– Знак отличия! А ты сам его носить пробовал? Попробуй, узнаешь! А вот еще, ты помнишь, как…

– Сроут! – взмолился юноша. – Вы не могли бы сделать так, чтобы он опять замолчал?

Сроут покачал головой:

– Нет, не могу, теперь уже всё, процесс необратим.

– Если бы я только знал, что он такой зануда! Он всегда был очень милым псом! Какой кошмар!

– Что поделать, может он выговорится и станет лучше?

– Сомневаюсь, – тяжело вздохнул Ирвин.

– Если ты сию секунду не дашь мне еще сыра, я не выговорюсь никогда! – Пригрозил пес.

– Он еще и шантажист, – ужаснулся Ирвин, развязывая мешок и вынимая кусок сыра.

– По-моему, довольно симпатичный пес, – пожал плечами сроут, – пока ему в новинку этот дар, немного попривыкнет и успокоится.

Юноша с сомнением покачал головой, глядя как Пилат блаженно дожевывает сыр.

– Ну что, вы идете с нами дальше? – Ирвин повернулся к сроуту.

– Почему бы и нет? Все веселее, – сроут перебросил через плечо матерчатую лямку своей сумочки.

– Хочешь, я понесу? – Пилат преданно заглянул в глаза сроуту.

– Предатель… – грустно вздохнул Ирвин.

– Глупости, – Пилат лизнул щеку юноши шершавым языком. – Ты же знаешь, как я тебя люблю и ни на кого никогда не променяю, пусть даже этот кто-то будет хоть трижды розовым.

– Действительно нудный пес, – вздохнул сроут, – а сумка у меня не тяжелая, я и сам могу понести.

– Ладно, пойдемте, – Ирвин поднял из травы свой мешок. – Вы, сроут, на двух лапах ходите?

– У меня ноги, а не лапы и лицо, а не морда, и не зверушка я вовсе!

– Простите, я не хотел вас обидеть, – огорчился юноша.

– Ладно, я не обидчивый, – махнул рукой сроут. – Но я злопамятный, учти!

– Кажется, не только вы один тут злопамятный, – Ирвин погладил Пилата.

Дальше они отправились втроем, и вскоре углубились в прохладную сень леса.

Вечерело. Сроут вместе со своим мешком ехал на спине у Пилата и дремал.

– Давайте устраиваться на ночлег, – от усталости Ирвин не чувствовал собственных ног.

– Я уж думал, что ты об этом никогда не вспомнишь! – простонал Пилат. – Сроут, слезай!

– А? Что? – спросонок, он недоуменно хлопал длинными ресницами.

– Слезай, говорю, приехали!

Кряхтя, сроут слез с собачьей спины.

– Ох, как у меня все болит. Как будто меня волочили по камням.

– Смотрите, он еще и жалуется! – возмутился пес. – Ехал со всеми удобствами, а я тут надрывался, как лошадь ездовая!

– Ладно, не ворчи, ценю твои усилия.

– Премного благодарен!

Для ночлега выбрали небольшую лужайку, со всех сторон окруженную пышным кустарником и вековыми соснами.

– А не развести ли нам костер? – сроут потянулся разминаясь.

– У нас нечем. – Пилат оттаскивал в сторону лежавшие на земле ветки, расчищая поляну.

– Вижу, ребята, вы совершенно не приспособлены к жизни. Давай, Пилат, неси все эти палки сюда.

Сроут ловко выкопал ножиком небольшую ямку и принялся складывать туда мелкие щепки и веточки, затем вытащил из своей сумочки небольшой черный цилиндрик, чем-то клацнул и вспыхнул огонек.

– Здорово! – восхитился Ирвин. – А что это такое?

– Наше недавнее изобретение, называется «зажигалка».

Через пару минут в ямке вовсю пылал огонь.

– Давайте ужинать, ужинать давайте, – вертелся под ногами Пилат.

– Не густо у нас с провизией, – юноша огорченно рассматривал содержимое своего мешка, – осталось немного хлеба, немного сыра, немного овощей и совсем чуть-чуть копченого мяса.

– Надо экономить, – сказал сроут, – этому лесу конца не видно. Пойдемте, поищем что-нибудь съедобное.

– Предупреждаю сразу, – встал в позу Пилат, – сроутские корешки я есть не буду!

– Во-первых, тебе никто и не предлагает, во-вторых, когда как следует, проголодаешься, съешь все что угодно, – заверил сроут. – Пойдем, Ирвин.

– А я?

– А ты охраняй вещи.

– От кого, от комаров?

– Ну, если хочешь, пойдем с нами.

– Нет, я уж лучше здесь полежу.

Пилат развалился, поглядывая на мешок с провизией.

– Вот вздорная собака, – покачал головой сроут, – никогда не знает, чего хочет. Не забывай подкладывать ветки в огонь, чудило.

Они отправились в чащу. Юноша старался идти помедленнее, чтобы маленький сроут не отстал и не запыхался. Сроут же внимательно смотрел по сторонам и довольно быстро наковырял с десяток всяких разных корешков и земляных орешков.