— Меня никто не заставлял, правда, но от безделья уже хочется выть. И Байт, пожалуй, самый симпатичный из обитателей Грейстоуна, — дьявол, да она как будто извинялась за скотский характер Хэйсов! — Знаете, я совсем не привыкла ничего не делать, и сейчас готова на стенку лезть от скуки. Поэтому и пришла сюда специально, встретиться с вами. Но мы можем считать это происками мафии.

И беспечно улыбнулась, ни капли не обидевшись на его слова.

Ее тонкие пальцы казались оголенными проводами и ощущались даже через куртку и толстовку, а сама ведьма — притягательной до невозможности, отупения и полной потери рассудка. Такому нельзя научиться, только ведьмы рождаются со способностью одним взглядом пронзать сердце мужчины.

— Достали Хэйсы?

Хелен так трогательно куталась в жилет при одном упоминании об этой семейке, что хотелось обнять ее и прижать к себе. Но трогать беременную от другого мужчины женщину, замешанную в таких странных делах — это не только против правил, но и против здравого смысла.

— Они немного обескуражены завещанием Дона, как и я. Из-за этого у нас не всегда получается найти общий язык. Вы не знаете, почему он поступил так? Ведь Кевин и Десмонд его родные, а мы с Донованом были знакомы чуть больше суток?

Интересно, она в самом деле не знает, как влипла в эту историю, или же умело разыгрывает партию невинной жертвы обстоятельств? Всем существом, до самых кончиков волос и ногтей, Гаррет хотел верить в первый вариант, но не имел права отмести второй.

— Донован был чудной, — ответил он. — Оставил мне внедорожник, чтобы, цитирую: "Наш любезный гард О'Келли мог возить девушек на свидание, а в будущем — детишек в школу". Чёртов гений компьютерных игр, без капли способности разбираться в людях, на кой мне его машина?

— А вы не хотите детей? — ведьма чуть удивленно приподняла брови, а после махнула рукой. — Не берите в голову, это был бестактный вопрос.

— Не хочу девушек, скорее, — от этого она удивилась ещё сильнее. — Не в том смысле…

Гаррет потёр лицо рукой и чуть не выпустил поводок, который дёрнул Байт. Только Донован Хэйс, помешанный на своих компьютерах мог назвать собаку как единицу измерения информации.

- Срань! Да какая к черту разница, что у меня там с девушками? Может не нужна мне та, которая выбирает мужика по его тачке? Которая выбирает меня по дорогущей тачке Донована Хэйса, точнее.

Последнюю фразу он пробурчал себе под нос, но ведьма услышала и похлопала по плечу, в утешение.

— Я тоже не хочу, чтобы меня выбирали по капиталам Хэйсов. В этом мы схожи.

Она вздохнула и попыталась изобразить улыбку, но вышло скверно, ещё и плечами дернула, как от холода. Если на секунду предположить, что ведьма в самом деле не связана ни с мафией, ни с разведкой, то каково ей оказаться в самом центре этой истории? В чужой стране, без всякой поддержки, ещё и с ребенком под сердцем, который вот-вот родится.

Гаррет чуть обогнал ее и встал напротив:

— Хелен, ты самая потрясающая женщина, которую я встречал за свою гребанную жизнь. И эти миллионы — твой единственный недостаток. Гхм…, - он осекся, глядя на вытянувшееся лицо ведьмы. Вторая встреча — не самый подходящий момент для подобных признаний. Ещё бы замуж ее позвал, идиот. Если Хелен и может заинтересовать простой сыщик, то только с профессиональной стороны. Надо было срочно менять тему. — А если кто-то из Хэйсов будет доставать, просто шли их в зад. Или позови меня — я пошлю.

— Спасибо, Гаррет, — она ненадолго обняла его, нисколько не испугавшись измазаться в грязи, чуть приподнялась и чмокнула в щеку.

Не показушно, когда губы впечатываются в воздух, не касаясь кожи, но и без призыва, как любили некоторые, буквально засасывая губами щеку. Срань! Да в этой Хелен было идеально все, даже поцелуи. Идея попробовать, каковы ее губы и такая ли скромница сама Хелен стала почти навязчивой.

— Вы тоже можете звонить мне, без всякого повода.

Она отстранилась и заправила локон за ухо.

— Что ж. Вы хотели обсудить со мной какие-то детали преступления, мистер О'Келли?

"Я бы хотел обсудить с вами детали нашего свидания, Хелен", — вот единственное то, что он хотел бы обсудить с ней. Но и дальше шокировать ведьму признаниями — перебор.

— Почему — оборотень? Вы сказали, что не будете мешать мне ловить именно оборотня. У нас убийцу называют "Полуночный Зверь", версия с тем, что маньяк считает себя ликантропом не выходила за пределы участка.

— Не знаю, просто так сказала. Вспомнила фильмы и книги, в которых оборотни так набрасываются на жертв. Надеюсь, мой тычок пальцем в небо достаточно укрепил вашу веру во всемогущую русскую разведку?

Солнце уже разгоняло утренний туман и ещё сильнее золотило волосы Хелен, до этого казавшиеся белыми. А глаза ее и вовсе стали нечеловечески яркими и зелёными. И Гаррет поймал себя на том, что тоже улыбается во весь рот в ответ на улыбку ведьмы. Сразу же одернул и нахмурил брови.

— А почему я, то есть оборотень, набросился? Если уж чертова мафия лезет в расследование, я должен это использовать.

— Почему бросаются звери? Чуют угрозу или кровь, мистер О'Келли.

Они поболтали ещё немного, Гаррет проводил ведьму почти до особняка, после распрощался и вернулся на прежнее место, чтобы над всем поразмыслить.

Там влез на каменную ограду, забросил в рот несколько мятных конфет и хрустел ими, разглядывая окрестности. Фермеры тоже вставали рано, не как собирающие росу ведьмы или чокнутые стражи (Гарда Шихана — они же Стражи Поднебесья, полиция Ирландии), но и не валялись до обеда и уже спешили вывести овец в поле. Тихий, мирный труд, но где-то среди этих овец спрятался самый настоящий волк.

Чуют кровь… Угрозы девушки не представляли, кроме Ханны. Она успела чем-то насолить Хэйсам, и в ее убийстве виновны два зверя.

Кровь…

Гаррет в уме перебирал отчёты криминалистов, почти у каждой из девушек было столько ран, что и не определить, какие из них получены раньше, какие — во время преступления. У первой, третьей, четвертой и шестой были содраны ладони и колени. Одна навеселе возвращалась из паба и влетела в куст, другая — поскользнулась на мокрой траве и потому покинула компанию, расставшись с ними в метре от дома… Итого у двоих были раны и ссадины от падения, точно случившегося до нападения Зверя, трое — под вопросом.

Ещё у двух девушек шли месячные. Эта мысль царапала Гаррета. Срань, да как можно узнать о такой детали на расстоянии? В сверхъестественный нюх он не верил, раны вполне заметны на расстоянии, Зверь мог выбирать жертву по ним, но менструация? Итого есть одна сомнительная зацепка, которую ещё попробуй раскрути. Но сдаваться Гаррет не собирался.

Я устала раньше, чем Байт. Стоило нам приблизиться к Грейстоуну, пёс шел все медленнее, все чаще притворялся глупым тугоухим щенком. Хотя Байт в самом деле был молод, всего два года, сотрудники компании подарили его Дону на двадцать третий день рождения, когда о его болезни ещё никто не знал. Теперь же ретривер осиротел, бродил по дому назойливым призраком, получал свою еду на кухне и изредка выходил гулять с кем-то из слуг. Шивон и Адам заботились о Байте по мере сил, но он не был их собакой. А иногда важно быть чьим-то, знать, что не безразличен.

Я погладила его золотистую мягкую шерсть, почесала пса за ухом и поманила в дом, нужно вымыть лапы и накормить безобразника.

Одна из ванных комнат располагалась на первом этаже, не так далеко от входа, но пока завела туда Байта, потом добралась до своей спальни, по многочисленным коридорам и лестницам, устала сильнее, чем за время прогулки. Грейстоун с его темными стенами, старыми камнями, деревом и портретами, глядящими на гостей особняка нарисованными глазами — до сих пор казался чужим, холодным и страшным. Шивон верно сравнивала его с музеем. Туристам бы здесь понравилось, а вот жить среди оленьих голов, исторического паркета и мебели, к которой страшно прикоснуться, чтобы не поцарапать — не хотелось. Тем более моя чаша терпения в отношении Хэйсов уже переполнилась. Постоянное хамство Кевина, чересчур долгие и откровенные взгляды Десмонда, телохранители, которые сопровождают всюду и назойливая акушерка, кривившая лицо при виде меня, но тем не менее заставлявшая взвешиваться каждый день и постоянно измерять давление. А сегодня вечером обещали визит того самого доктора Уолша, чья обходительность ещё долго не выветрится из памяти.