Из кареты вышел мужчина. Чуть выше меня ростом, ухоженный, с темными короткими волосами и аккуратно подстриженной на военный манер бородкой. Одет он был в темно–синий колет, штаны из такой же ткани и черные высокие сапоги. На плечи мужчина накинул короткий плащ. Рапира, висящая на боку, выдавала в нем дуэлянта, на груди справа виднелся герб Перо, герцога Орисонского.

— Валиана, милая кузина, — воскликнул он, приближаясь к нам. — Я услышал, что вы пересекли границы Орисона. Почему же вы не послали вестника и не сообщили, что собираетесь навестить меня?

Валиана сделала реверанс.

— Простите меня, ваша светлость. Я… Моя служанка Трин, вероятно, забыла послать вам весточку. Иногда она бывает такой рассеянной.

Герцог Перо улыбнулся.

— Неужели? Я всегда считал ее исключительно прилежной.

— Я не знала, что вы с ней знакомы, ваша светлость.

Перо посмотрел на Алину, которая выглядывала из кареты Валианы.

— А это что за прелестное дитя? Выходите, милая, дайте нам посмотреть на вас.

— Девочка больна, милорд, — сказала Валиана. — Я бы не хотела, чтобы вы от нее подхватили болезнь.

Похоже, герцог искренне испугался.

— О боги! И что же я могу подхватить?

— Красного петуха, — пробормотал под нос Брасти, стоящий у меня за спиной. — Если прошлое нас чему–то учит.

— Замолчи, — рыкнул на него Фелток.

— Кроме того, милорд, — продолжила Валиана, — я направляюсь прямиком в дом своей матушки в Херворе и, как бы мне ни хотелось навестить Орисон, не могу терять время.

Герцог снова улыбнулся.

— Но вы бы так порадовали меня, кузина.

Что–то явно шло не так. Уж слишком уверенно вел себя Перо, слишком давил на свою кузину, которая вскоре станет королевой.

Фелток повернулся ко мне.

— Как думаешь, получится повторить тот трюк, что ты проделал с моим бойцом с топором? Сможешь пробить броню одного из этих мерзавцев в доспехах?

— Возможно.

— А потом проделать это еще сорок раз, быстро и красиво?

— Скорее всего, нет.

Он вздохнул.

— Я так и думал.

Валиана возвысила голос:

— Я дочь Патрианы, герцогини Херворской, и вскоре вы узнаете, что я также дочь Джилларда, герцога Рижуйского; я — принцесса, которая вскоре взойдет на престол и станет королевой. Так что не препятствуйте мне следовать дальше, ваша светлость.

Герцог начал смеяться, пока она еще говорила, и, когда она закончила, весело сказал:

— Ты просто глупая девчонка, никакая не принцесса и не королева, даже не настоящая герцогиня. И я сейчас положу тебя поперек колена и как следует отшлепаю, чтобы подготовить к тому, что тебя ждет дальше.

Говорил Перо высокомерно и театрально, словно выступал на сцене. Кто–то предал Валиану. Я оглянулся, поглядел на Фелтока, его людей и даже Кеста, а потом…

Трин. Ее здесь не было. Она осталась в карете. Я оглянулся и увидел, что девушка прячется внутри. Луч солнца упал на ее лицо, осветив довольную улыбку. Но почему? Если она предала Валиану, то чего ждала взамен? Защиту? Награду? Разве станет герцог исполнять условия договора, заключенного со служанкой, когда получит все, что ему нужно?

— Как вы смеете говорить со мной подобным образом? — разгневанно спросила Валиана. — Когда моя мать узнает, она…

— Поаплодирует, — сказал кто–то. Голос прозвучал негромко, но чисто, и от него, как от ледяной воды, душа стыла. Я надеялся, что никогда больше его не услышу. Он принадлежал невероятно умной, да к тому же смелой женщине. Той, кого я ненавидел больше всего в мире.

Из кареты герцога появилась Патриана, герцогиня Херворская.

Мне оставалось лишь удерживать на месте Чудище, которая в ярости открыла рот так широко, что можно было пересчитать все ее острые зубы.

— Если ты сейчас нападешь на нее, то мы все погибнем. Девочка погибнет, — яростно зашептал я ей на ухо.

— А-а! — невозмутимо сказала Патриана. — Вижу, ты захватил с собой мое имущество. Отлично, Фалькио. Я же говорила, что из тебя выйдет прекрасный слуга. Меня радует твое стремление угождать мне.

Я переглянулся с Кестом и Брасти, зная, что на их лицах отразились те же чувства, что и на моем.

— Матушка? — сказала Валиана слабым, дрожащим голосом.

— Должна поблагодарить тебя, детка. Ты сыграла свою роль даже лучше, чем я думала. Но все мечты кончаются, поэтому отдай мне свитки, которые вручил тебе герцог Джиллард.

— Они мои, они подтверждают мою родословную и право на престол!

Герцог Перо снова захохотал.

— Она всё никак не поймет, Патриана. Думает, что она — принцесса Валиана. Ну не душка?

Проклятье! Я вдруг мысленно перенесся обратно в Рижу, в камеру, в тот самый миг, когда Патриана смеялась мне в лицо и похвалялась тем, что умеет создавать таких существ, которые ей нужны. Я же сказал, что ей не удалось сделать чудовище из своей дочери. «Моя дочь? О, моя дочь куда опаснее, чем я сама. Смею сказать, что она лучшее из моих достижений!»

— Ах, — сказала герцогиня. — Возможно, мне пора кое–что прояснить. Выйди же, дочь моя!

Из кареты вышла Трин, но это была не наша Трин, не та девушка, которую я за нее принимал. Она откинула волосы и шагнула вперед, высоко держа голову и высокомерно глядя на нас. Симпатичная, но неуверенная в себе и робкая девушка исчезла — вместо нее шла гордая, высокомерная молодая женщина, глаза ее светились злобой и коварством. И все же что–то знакомое еще оставалось в этих чертах. Когда наши взгляды скрестились, пелена, сотканная из проклятого синего порошка, который затуманил нам взор, наконец–то спала.

— Это… — начал Брасти, глядя на нее во все глаза.

Губы Кеста едва шевельнулись.

— Убийца — та самая, что зарезала Тремонди и подставила нас.

Трин улыбнулась мне. Она именно этого и ждала: хотела, чтобы мы узнали ее. Игра подошла к концу. Валиана — вернее, девушка, которую мы знали под этим именем, — кое–как вымолвила:

— Но это же Трин, моя служанка, матушка. Моя фрейлина. Она же всегда была моей фрейлиной, с тех самых пор…

— С тех самых пор, как ты родилась, — закончила герцогиня. — И она была верна тебе, не правда ли? Везде сопровождала тебя, посещала те же занятия, помогала тебе учиться и познавать придворную жизнь, но все же была твоей служанкой. Представь, каково ей приходилось: знать, что она моя истинная дочь, и при этом унижаться перед тобой и потакать тебе во всех глупостях.

Зло, исходившее от голоса герцогини, было почти ощутимым. Она говорила ритмично, и каждое слово отдавалось ударом в моей голове и в сердце; клянусь, что потом она посмотрела на меня и сказала:

— Представь, какую дисциплину и расчетливость пришлось воспитать в этой девочке, чтобы она смогла годами исполнять роль твоей служанки.

Девушка с холодными глазами улыбнулась в ответ, и герцогиня продолжила:

— Теперь нужно найти тебе более подобающее имя, милочка моя, подобрать более подходящую одежду, прическу, а более всего круг обязанностей.

— Как вы могли? — заплакала Валиана.

— Не скажу, что это было просто, — ответила герцогиня, — но необходимо. Этот глупец Джиллард никогда бы не подтвердил право на трон, если бы ты не оказалась безмозглой куклой. Я не могла оставить всё на волю случая. Джиллард мог бы просто убить мою дочь, чтобы не позволить ей занять престол, поэтому я и вырастила тебя прекрасной пустышкой. Мой дорогой герцог увидел в тебе марионетку, которую можно легко дергать за ниточки, и признал Валиану, дочь Патрианы и Джилларда, которая вскоре станет королевой.

Валиана испуганно всхлипнула, бросилась к герцогине, прижимая к груди бумаги, словно сделанные из золота.

— Это неправда, не может такого быть! Я — ваша истинная дочь, клянусь. Клянусь!

Патриана, герцогиня Херворская, которая, вне всякого сомнения, в течение многих лет ласкала и утешала девушку, отвесила ей такую затрещину, что та опрокинулась навзничь, упав на землю. Затем спокойно и грациозно герцогиня наклонилась и вырвала пакет с бумагами из рук девушки.