Мужчина выглядел испуганно, женщина гневно стреляла взглядом то в меня, то в Алину. Потом они сдались, подняли руки, как я приказал; одежда тесно облегла их тела, как мне и было нужно. Так проще увидеть, скрывает ли человек что–нибудь под одеждой. Когда они повернулись, я посмотрел, нет ли складок на спине, где может скрываться оружие, но их не было. Не знаю, зачем некоторые люди обыскивают противников: все равно что–нибудь да пропустишь, да к тому же, входя в близкий контакт, ты становишься беззащитен, даже при наличии партнера.

— Всё в порядке, — сказал я, оглядев их. Пока я возвращал клинок в ножны, Алина оттолкнула меня и бросилась к супругам, которые крепко ее обняли. Раджер что–то шепнул ей на ухо, но я не расслышал.

— Где Маттея? — спросила Алина. — Как она?

— Отлично, — ответил Раджер. — С ума сходит от беспокойства, ища тебя, как и все остальные в этом чертовом городе.

— Слава святой Биргиде, мы нашли тебя первыми, — сказала Лета и обняла Алину. — Этот человек… драная шкура… это он забрал тебя.

— Не стоит так говорить, — спокойно заметил я.

— Простите нас, чужестранец, — кивнул Раджер. — Мы не знаем ваших обычаев. Предпочитаете, чтобы вас называли шкурником?

Он был либо изумительным актером, либо и впрямь таким невеждой, поэтому я решил не заострять внимания.

— Предпочитаю, чтобы меня звали по имени. Фалькио.

— Фалькио так Фалькио. Я не хотел вас обидеть, но зачем вы забрали Алину?

— Всю ее семью убили. Девочку разыскивают не слишком любезные лакеи герцога, не говоря уж обо всех стражниках и громилах в Рижу. Больше некому было позаботиться о ней.

— Вы могли привести ее к нам, — сердито заявила Лета и склонилась к девочке. — Милая, почему ты не пришла к нам?

— Я не хотела навлекать страдания на ваш дом, — ответила она. — После того как матушка отпустила Маттею… У нас не было денег, герцог отобрал…

— Глупышка, — сказала Лета и снова обняла девочку. — Неужели ты думаешь, что Маттея сердится на тебя за это? Неужели мы бы захлопнули дверь перед твоим носом?

— Как бы вы сражались с теми, кто хочет ее схватить? — спросил я. — Каким образом вы бы скрестили клинки с громилами и разбойниками, которые мечтают поживиться от щедрот Шивалля?

— А вы ее хорошо защищали? — потребовала ответа женщина.

— Не слишком, — признался я.

— Чужестранец… Фалькио… — Раджер осторожно положил руку мне на плечо, словно коснулся дохлого угря. — Никто не может в одиночку сражаться против целого города. Даже трудно поверить в то, что вам удалось сохранить ей жизнь до сего момента. Мы можем помочь. Она станет переходить из одной семьи в другую, тихо, словно тень, и мы будем прятать ее до конца проклятой Кровавой недели. А затем заберем к себе. Мы позаботимся о ней, я обещаю.

— Мы можем спрятать тебя, — уверенно сказала Лета девочке.

— Но, Лета, я не хочу, чтобы вы или другие люди пострадали, когда они поймут, что вы меня прячете. Или еще хуже…

— Ну–ка цыц! — уморительно сказала Лета, сразу став похожей на старую бабушку — наверное, так говорила няня Маттея. — Они даже не узнают. Простые рижуйцы многие годы прячут кое–что гораздо крупнее тебя, милая.

Я усомнился, что такое возможно: скорее всего, то, что прятали эти несчастные контрабандисты и спекулянты, герцога попросту не интересовало. А на Алину он отчего–то точил зуб.

— Не думаю, что это будет так просто, — сказал я.

— Вы в самом деле считаете, что ей безопасней с вами? — мягко спросил Раджер.

Нет, конечно, но признаться ему в этом я не мог.

— Фалькио, — тихо сказала Алина, дернув меня за рукав. — Думаю… думаю, что стоит попробовать. Не знаю, что еще делать. У меня ведь остался только один выход.

Я вдруг понял, что она сунула что–то мне в руку. Тянучку.

— Хорошо, — сказал я, положив мешочек в карман. — Но я пойду с вами.

Раджер попытался воспротивиться, но я поднял руку.

— По пути домой вы можете столкнуться с людьми Шивалля. Как только мы доберемся и Алина будет в безопасности, я уйду и постараюсь выбраться из города.

Кажется, мои слова их успокоили, и Раджер повернулся, чтобы показать дорогу.

— Мы живем в полумиле отсюда, если идти прямо по Бродвайнской дороге, — сказал он. — Но мы пойдем переулками на всякий случай.

— Ведите, — сказал я.

Еще полмили, и я буду свободен, смогу, как червяк, прогрызть себе дорогу из города и вернусь к каравану, к Кесту и Брасти. А что потом? Помогу убить малолетнюю принцессу, прежде чем она сумеет еще кому–нибудь навредить? Или сражусь с Кестом и проиграю в безуспешной попытке остановить его?

Дом Раджера и Леты выглядел так же, как любая другая аптека. Вдоль одной стены стояли огромные деревянные шкафы; сквозь их стеклянные дверцы было видно множество маленьких баночек и горшочков. С потолка свисали высушенные пучки целебных трав. Длинный аптекарский стол служил и для смешивания снадобий, и для денежных расчетов. В задней части дома, за аптекой, находились большая гостиная, две маленькие спальни и толстая дубовая дверь, которая, скорее всего, вела в погреб. А за занавеской в одной из спален скрывалась потайная дверь.

— Если кто–то придет в аптеку, то мы отправим девочку сюда и выведем переулками, — сказал Раджер, отодвигая занавеску.

— Только, скорее всего, они поставят кого–нибудь охранять переулок, — начал я, но он улыбнулся и открыл дверь. Справа от нее стояла высокая стена.

— Видите эту стену? С улицы выглядит так, словно тут глухой тупик, но на самом деле отсюда можно выйти к конторе нотариуса и мастерской плотника Хеба. Стражники могут хоть весь день простоять в переулке, ожидая, когда мы выйдем, но так и не заметят, что нас уже нет.

Я улыбнулся. Только на это надеяться и остается.

— Где Маттея? — спросила Алина.

Было понятно, что старушка много значила для девочки, к этой семье Алина относилась не как к слугам, а скорее, как к родне. Тем лучше.

— Она все еще ищет тебя, — ответила Лета. — Давайте–ка покормим вас обоих. Кажется, у вас давным–давно даже маковой росинки во рту не было.

Лета усадила нас за большой стол в центре гостиной. Усевшись на жесткий деревянный стул, я ощутил себя словно на облаке. Позволить себе отдохнуть я не мог, как бы сильно ни устал. Нужно было сначала убедиться, что девочка в безопасности, потом можно будет уйти задними дворами и крышами как можно дальше. Избегая самых людных мест, добраться до городской стены, а затем… Затем мне придется придумать, как заставить свое уставшее тело подняться на двадцатифутовую каменную преграду. Может, по деревьям… Я обратил внимание, что люди перестали обрезать деревья, растущие у стены, что, на мой взгляд, довольно глупо. Потому что по ним проще как выбраться из города, так и проникнуть в него. А если не получится по деревьям, то, может, удастся найти пролом в стене… может…

— Фалькио, еда остынет! — Голос Алины вырвал меня из дремоты.

— Сколько?.. — настороженно спросил я.

— Почти час. Я подумала, что лучше дать вам поспать. Вы так удобно устроились и больше не собирались убивать любого, кто следующим войдет в дверь. В какой–то миг я даже перестала вас узнавать.

— Очень смешно.

— Хватить разговаривать, — сказала Лета. — Ешьте.

Я ожидал увидеть обычную похлебку, но передо мной стояла пища, не привычная для бедняков. Жареный картофель, зелень, свежий хлеб, масло цвета янтаря, которое так любят в Рижу. Соус и соль. И, наконец, Лета водрузила на стол жареную утку. Я почувствовал запах утиного жира и чуть не разодрал птицу голыми руками.

— Святые угодники, — рассмеялся Раджер, — да вы, похоже, готовы в одиночку расправиться с мясом, которое приготовила Лета! Давайте выпьем. — Он вытащил из буфета стакан и налил в него желтоватый напиток.

Я взял стакан — мужчина смотрел на меня с таким ожиданием, что я даже заколебался.

Лета заметила это и отложила нож, которым разделывала утку.

— За любовь предков! — Она взяла второй стакан, наполнила его из той же бутыли и отпила. — Видите? Я не умерла. Это просто лимонный сок, настоянный на корне цина, бодрящий напиток.