– А ведь придется ответить, – с досадой думает Сергей. – Такблок, сволочь такая, рано или поздно все равно выдаст.

Он приоткрывает забрало. Делает глоток витаминизированной подсоленной воды из чужой фляжки. Брезгливо рассматривает замызганные грязью штанины комбинезона на своих вытянутых ногах. Как мало надо, чтобы с бойца самой большой в мире армии весь лоск содрать. Смердит от него, как от городского коллектора. Он опускает лицевую пластину. Нечего шуметь. Пусть лейтенант еще покемарит.

– Бульдог, здесь Заноза, за Странника-1, прием.

Робот тут же отзывается, наткнувшись на что-то привычное среди моря помех:

– Заноза, здесь Бульдог. Прошу подтвердить ваши полномочия. Прием.

– Бульдог, здесь Заноза, – Сергей старается не отходить от принятого для радиообмена диалога. Тупой автомат беспилотника частенько не врубается, если с ним общаешься в вольном стиле. Требует повторить. Сергею не хочется, чтобы его накрыли по источнику передачи. – Странник-1 выбыл. Принял командование. Передаю код подтверждения.

Такблок начинает перемигиваться тусклыми индикаторами, ведя диалог с далеким компьютером.

– Заноза, здесь Бульдог. Код принят. Ожидайте подтверждения полномочий. Конец связи.

– Заноза – Бульдогу. Принято. Конец связи.

Ну вот. Что-то начинается. Теперь только держись. Уже хоть это. Все лучше неизвестности.

Тишина длится недолго. Кто-то далекий, словно господь, и такой же всемогущий, сообщает куску летучего пластика, что Сергей заслуживает доверия.

– Заноза, здесь Бульдог. Полномочия подтверждены. Транслирую вводную. Прием.

– Бульдог, здесь Заноза. Вводную принял. Прием.

– Заноза, здесь Бульдог. Через минуту даю ретрансляцию на Бульдога-Главного. Прием.

– Здесь Заноза. Принято, – бурчит Сергей, просматривая вводную.

Передача разведданных и данных оперативной обстановки. Наведение авиации. Обеспечение плацдарма для высадки батальона мобильной пехоты. Корректировка огня поддержки. Да, дела… В штабе думают, что тут целый батальон им плацдарм держит?

Где-то среди домов хлопает миномет. Триста двадцатый засекает выстрел, сообщает Сергею. Светится на карте красная точка. Быстро пеленгуют, уродцы. Жаль, ответить нечем. Он толкает Стейнберга. Неподалеку бухает разрыв. Пристрелочный. Со стуком сыплются сверху мелкие камушки. Каменными блохами прыгают по бетонному мусору. Стейнберг скатывается с импровизированной постели, втягивает голову в плечи. Миномет – неплохой будильник.

Сергей отводит свой крохотный отряд на пятьдесят метров от пролома. Береженого, как говорится… Невидимый минометчик переводит свою дуру в автоматический режим, накрывая заданный квадрат. С выматывающим душу свистом мины одна за одной падают среди каменных россыпей над головой. Слой бетона и почвы глушит взрывы. Только сыплется на головы пыль и паутина с толстых труб.

– … здесь Бульдог. Включаю ретрансляцию Бульдога-Главного, прием.

Жестянка неугомонная! Сергей чертыхается про себя.

– Бульдог, здесь Заноза. Ответ отрицательный. Повторяю – ответ отрицательный. К ретрансляции не готов. Нахожусь под огнем. Прием.

– Заноза, здесь Бульдог. Ретрансляция включена…

– Сволочь тупая, – злится Сергей. Сейчас за ними еще и пехоту на зачистку вышлют.

Он ставит Триста двадцатого стеречь подземный коридор. Сам садится на колено, переводит винтовку в режим стрельбы по готовности. Берет на прицел мутное пятно пролома. Стейнберг лежит среди камней, тоже старательно целится в мусор. Быстро схватывает, хотя и флотский.

– Заноза, здесь Бульдог-Главный, прием, – басит далекий голос.

– Здесь Заноза, – откликается Сергей, прислушиваясь к уханью взрывов на поверхности. Не пропустить бы пехоту.

– Заноза, кратко дай обстановку.

– Нахожусь под огнем. Батальон уничтожен. Противник закрепился в городе. Оборона не сплошная. Много замаскированных огневых точек и снайперов. Мобильные группы на легких бронемашинах. Средства ПВО в городе преимущественно переносные. Но «косилки» кладут. Пехота преимущественно легкая. Действует под плотным прикрытием с воздуха. Хорошо подготовлена. Тяжелая пехота действует группами пять-десять единиц. Снайперы не обнаруживаются средствами наблюдения. Только визуально, через оптику. В убежищах и на развалинах полно гражданских. Противник их не трогает, использует в качестве заложников. Наблюдал посадку космических десантных средств на космодроме, в количестве от десяти до пятнадцати единиц. С космодрома действует батарея ПВО. Со мной лейтенант Стейнберг, космофлот. По его сообщению, десантный транспорт противника на орбите поврежден, посадку совершить не сможет. Готовьтесь принять запись такблока. Прием.

– Принято, Заноза. Передавай.

Сергей сбрасывает кодированный пакет. На всякий случай, приказывает Триста двадцатому тоже передать записи его регистратора.

– Заноза – Бульдогу-Главному. Передачу завершил. Прием.

– Бульдог-Главный – Занозе. Хорошо поработал, парень. Будем через час плюс-минус пять минут. Плацдарм обеспечить сможешь?

– Ответ отрицательный. Я один. Со мной КОП без боеприпасов и раненый флотский. Это все.

Короткая пауза. Где-то над морем в штабной «вертушке» спешно расшифровывают его записи. Готовят с учетом его данных оперативные «типсы» – рекомендации личному составу в ходе войсковой операции. Обстрел стихает. Плохо. Теперь жди гостей.

– Бульдог-Главный – Занозе. Наводи «птичек». Выровняй Лима-Зулу к нашему прибытию.

– Заноза – Бульдогу-Главному. Ответ отрицательный. Обеспечить наведение не могу. В районе Лима-Зулу много гражданских. Бродят по развалинам. И под землей, в убежищах. Огневая поддержка невозможна. Предлагаю использовать точечные удары. Прием.

Пауза. Треск помех.

– Бульдог-Главный – Занозе. Плохая слышимость. Обеспечь наведение авиации. Лима-Зулу высота 3-5. Скоро тебя вытащим. Держись.

– Заноза – Бульдогу-Главному. Огонь поддержки – статус отрицательный. Повторяю – отрицательный. В районе Лима-Зулу гражданские лица. Прием.

– Бульдог-Главный – Занозе. Не слышу тебя. Обеспечь наведение авиации. Лима-Зулу высота 3-5. Переключаю на воздушную поддержку. Конец связи.

– Все ты слышишь, сволочь, – горько говорит Сергей в пустоту. – Тебе свой батальон дороже, не хочешь бойцов класть. А я крайним буду. Будет дежурное «из-за ошибки корректировщика имеются случайные жертвы среди мирного населения».

Он уже не знает, кого ему больше жаль. Тех, голодных, озлобленных, зачумленных и запуганных до скотского состояния бедолаг, на которых через несколько минут он выведет маркер целеуказателя? Или других, вышколенных, организованных, смертельных, что через час начнут выпрыгивать из «вертушек» под огнем снайперов? Тех, в развалинах, он и не знает вовсе. Они для него чужие. Сытые бараны из «Стилуса», жирующие на чужих костях. Они его ненавидят. А эти? Эти свои. Теоретически. Друг за друга и за него костьми лягут. Их так воспитали. И его тоже. Кому он служит? Кого он обязался защищать? Империю? Так вот она, среди развалин, дерется из-за огрызков. Императора? А где этот говнюк? За сколько световых лет? У кого спросить совета? Гадство, да когда же эта голова болеть перестанет!

Сергей не выдерживает. Вщелкивает картридж со свежей заправкой для автодоктора. Гаснет мигающий индикатор на такблоке. Доктор радостно раз за разом ширяет бедную просоленную спину. Лезут на лоб глаза. Мир сразу обретает четкость. Вот только соленый привкус во рту. Плевать.

– Слушай, Серж, – доносится сзади. Стейнберг. Смотрит так, словно Сергей уже покойник. Неужели все так плохо? – Если не знаешь, как поступить, делай, как приказано. Старая армейская мудрость. А то с катушек слетишь.

– Ясно, Карл. Конечно. Сделаю, как приказано, – кивая головой, как китайский болванчик, отвечает Сергей.

– Обнаружен противник, – сообщает Триста двадцатый. – От пятнадцати до двадцати единиц легкой пехоты. Удаление триста метров. Квадрат 18, район отметки «восемь». Двигаются в нашу сторону.