– Принято, Заноза. Не спугни. Давай маяк.

– Бар в подвале. Триста двадцатый на входе. Даю маяк.

Сергей осторожно прокрадывается до дверей в помещение, где развалился местный. Судя по всему, тот занял кабинет директора заведения. В ожидании взводного Сергей рассматривает спящего. Дюжий детина в мятом техническом комбинезоне похрапывает, положив под щеку рулон бумажных салфеток. На полу – пара пустых бутылок из-под спиртного. Сквозь неплотно прикрытое забрало сквозит запахом перегара.

Взводный подходит вместе с Фенечкой. Осматривается.

– Буди его.

Сергей аккуратно подталкивает спящего прикладом. Реакция пьяного неожиданна. Толком не проснувшись, он резво перекатывается, скатывается на пол, молча бросается на лейтенанта. В руке блестит что-то металлическое. Кажется, нож для разделки мяса. Сергей успевает достать его в бок прикладом, Фенечка добавляет армированным ботинком в грудь. Абориген с грохотом обрушивается на пол.

– Успокойся, мы свои, – тихо говорит Фенечка. – Не паникуй.

Сергей подсвечивает Стелса и Фенечку фонариком. Сидя на полу возле стола, мужчина осоловело пялится на них, баюкает поврежденный бок, покачиваясь от боли.

– Свои? Какие такие свои? – наконец, глухо спрашивает он.

– Мобильная пехота. Имперские вооруженные силы, – представляется лейтенант. – Нам надо задать вам несколько вопросов. Вы в состоянии говорить?

– Я ничего не знаю. И вас тоже вижу в первый раз, – набычившись, отвечает верзила. Он не делает попытки встать. Нож по-прежнему зажат в его правой руке.

– Кто вы? – продолжает допрос Стелс. Его мягкий тон никого не обманывает – он очень спешит и готов получить информацию любым путем.

Видимо, абориген тоже понимает это.

– Махмуд Леви. Наладчик с обогатительного комбината

– Как вы здесь оказались?

– Сбежал из вашего гребаного убежища, – в голосе верзилы звучит вызов.

– Зачем? Там было опасно?

– Сидеть там и обсираться со страху не по мне. Лучше на воле помереть.

– Разве убежище никем не охраняется? Кто вас выпустил?

– Охраняется, как же. Пара копов на входе была и какой-то хмырь с пистолетом. Из гражданских. Грохнули их. Иди куда хочешь. Некоторые и ушли. Я тоже.

– Кто их грохнул?

– Я откуда знаю, – детина пожал плечами. – Они сами виноваты. Эти уроды ехали между домами, те давай по ним палить. Ну, их и грохнули. Заглянули к нам в подвал, осмотрели все и поехали дальше. Нас не тронули. Потом некоторые и дернули на волю. Тут есть где спрятаться.

– Как выглядели те, кто убил охрану убежища?

– Не знаю. Сильно не приглядывался. Маленькие какие-то. Шустрые. Наших копов враз сделали, те только пару раз и успели пальнуть. Заскочили в убежище, думал – хана нам. Они ничего, быстренько пошарили вокруг и смылись. Сказали, чтоб не боялись.

– На каком языке говорили? – быстро переспросил взводный.

– Хрен их знает. На незнакомом. Один по-нашему сказал. Плохо, едва понятно. Ничего не взяли, только оружие копов забрали и все.

– Чем они вооружены? Что у них в руках было? Как одеты?

– Короткие винтовки. Я таких раньше не видел. На головах каски. Короткие сапоги. Темная форма. Типа комбеза. Бронежилеты вроде сверху. На мордах маски. Воняет от них.

– Воняет? Чем?

– Не знаю. Но запах такой особенный. Резкий, непривычный. Как будто химией какой-то побрызганы.

– Много их было? Встречали их еще?

– Не, больше не видел. Я уже два дня тут тусуюсь. Они сюда не заглядывали. А в убежище их немного было – штук пять заходили. Сколько снаружи было – не знаю. Вряд ли много.

– Где находится ваше убежище?

– Кварталов шесть отсюда. На перекрестке между Третьей улицей и Грузовым трактом.

– Ясно. Спасибо за помощь. Думаю, предупреждать о том, что вы нас не видели, излишне. Надеюсь на ваше благоразумие, – лейтенант выразительно посмотрел на Фенечку.

Тот шагнул вперед, сделал неуловимый жест рукой.

– Спи, дружище. Проснешься – все забудешь. Такая дурь классная – закачаешься.

– Сволочь, – успел просипеть верзила. Его глаза закатились, голова свесилась на грудь. Тело медленно упало на бок.

Фенечка сунул в подсумок пустой пневмошприц.

– Пошли, Заноза, чего примерз. Выдвигаемся дальше, сэр?

– Да, сейчас доложу ротному и двинем. Посмотрим на этих уродов. Скорее всего, мобильные группы. На легкой броне.

Наверху низко проносится чей-то самолет. От тяжелого грохота ряды бутылок беззвучно подпрыгивают и шевелятся, как живые. КОП докладывает, что самолет вражеский. Но без команды не стреляет.

Они выбрались на улицу. По дороге Фенечка прихватил со стойки небольшую плоскую бутылочку, сунул в подсумок.

– Сувенир, – пояснил он Сергею.

Небо над головой третий час сходит с ума. Рев двигателей доносится даже сюда. Светлячки выхлопов мельтешат в вышине как мошкара над лампой. То и дело бой смещается к земле. Тогда становятся видны яркие вспышки разрывов и даже молнии пушечных трасс.

Взвод остановился в паре кварталов от постов передового наблюдения. Снайперы доложили о моторизованных патрулях противника, двигающихся по поперечной улице. Грузовой тракт. Широкая шестирядная трасса, по которой раньше курсировали между комбинатом и космопортом большегрузные транспортеры. Сейчас по ней через неравные интервалы в обе стороны проносятся легкие двухосные бронемашины.

– Улей-1, здесь Наконечник-1, прием, – лейтенант сидит на кафельном полу автоматической прачечной, привалившись спиной к стене. Во избежание обнаружения, он ведет передачу через цепь «мошек»-ретрансляторов.

– Улей-1 Наконечнику-1. Что у вас?

– Наткнулись на моторизованные патрули противника. Легкие бронемашины. Боевые возможности неизвестны. Курсируют вдоль отметок 30 и 41. Район перекрыт. Намереваюсь атаковать патруль. Прошу воздушную поддержку, прием.

– Извини, старина, с воздухом напряженка. Посмотри вверх. Остались «косилки», но Странник-1 держит их в резерве. Выкручивайся сам.

– Понял, Улей-1. Что с воздухом?

– Похоже на прорыв. Летунов оттесняют. Долго им не продержаться, небо скоро перекроют. Поэтому в крупные стычки не ввязывайся, дойди до космопорта и назад. На обратном пути снайперов оставь на окраинах. Если ввяжешься крупно – «косилки» помогут, но лучше на них не рассчитывай, постарайся выбраться тихо.

– Улей-1, понял. Наконечник-1, конец связи.

– Удачи.

Лейтенант с полминуты разглядывает карту, прикидывая план боя, затем вызывает командиров отделений.

– Значит так, отцы-командиры, – говорит Стелс, подняв забрало, – тихо пройти не получается. Будем прорываться. Патрули собьем, пойдем к порту. Самурая оставим наблюдать и прикрывать возвращение. Тут и тут, – он чиркнул ногтем по карте, – кладем «мазь». Минируем. На случай, если решат обойти с тыла. Третье отделение прикрывает тыл. КОПы давят броневики. Чего от них ждать – неизвестно. Если это десант, то машины, скорее всего, с легким вооружением. Пересекаем тракт по отделениям, дальше двигаемся одной группой. Я иду с первым отделением. Очаги сопротивления обходить. Наша цель – разведка. Вопросы?

Сержанты обдумывают задачу, сосредоточенно молчат.

– Что с воздухом? – спрашивает, наконец, Лапо, командир первого отделения.

– Воздушной поддержки не будет. «Косилки» – на самый крайний случай, – Стелс пристально смотрит на сержанта. – Но я бы на них не рассчитывал. На всякий случай.

– Хреново… сэр, – отвечает тот.

– Хреново, – спокойно соглашается лейтенант. – Если вопросов больше нет, вперед, распределяйте задачи. Через пять минут ставим «мазь» и подарки. Через десять начинаем атаку. Пошли.

Сержанты, пригнувшись, разбегаются.

Первыми начинают работу саперы. Замаскированные под цвет тротуарных плит мины перекрывают улицу, посыпаются пылью с обочины. Затем черед «мази». Пластиковые цилиндры катятся по дороге, подпрыгивая на выбоинах. Беззвучно лопаются. Шелестящая оболочка уносится ветерком. Невесомая субстанция легкими облачками прозрачной пыли плывет над землей, быстро оседает, твердеет. На взгляд – обычный бетон покрытия. Но панорама шлема рисует на земле темные бесформенные разводы. Словно огромные бурые кляксы на дороге. Ботинки мобильной пехоты имеют в подошве специальный реагент, позволяющий легко передвигаться по искусственной скользкой поверхности. Но чужим на ней не поздоровится. На поверхности, обработанной «мазью» практически отсутствует трение. На ней невозможно стоять, идти, ехать. Лежать тоже не получится. Любые попытки перейти невидимую полосу приведут к эффекту коровы на льду.