Из чисто инженерного интереса ему захотелось решить эту проблему. Решившись, он выгрузил из памяти управляющую программу и начал создавать свою. По его замыслу, она должна была быть очень простой. Мозг робота передавал ей запрос на действие, снабженный набором параметров текущей обстановки. Вместо традиционного поиска по базе знаний, новая программа просто возвращала задание в мозг, который, основываясь на выработанных собою же параметрах, самостоятельно загружал программу действий, больше всего подходящую к ситуации. Полученные решение и параметры обстановки опять-таки фиксировались в базе, что приводило к ускорению принятия решений на основе эффекта выработанного рефлекса. Более того, теперь КОП должен был стать обладателем своеобразной интуиции – он мог просчитывать развитие ситуации и выдавать себе задание для реагирования на прогнозируемую обстановку. Таким образом, не влезая в сложное биоэлектронное нутро машины, Сергей надеялся полностью изменить принцип ее действия.

Программа оказалась действительно очень простой. Сергей окончил ее отладку за неполный час. Несколько минут он стоял у терминала, не решаясь начать загрузку. Как поведет себя мозг КОПа? Не перегрузит ли базу знаний случайными решениями, попросту говоря – мусором? Наконец, как он отреагирует на ограничения, хранящиеся в той же базе? Не сочтет ли их несущественными, обходимыми? Он на мгновение представил себе картину того, что произойдет со взводом, если КОП откроет огонь не по тем целям.

– Была не была, – после долгих колебаний решил он, и нажал клавишу ввода.

КОП продолжал спокойно стоять в ожидании команды. Сергей перевел дух.

– Триста двадцатый! – позвал он робота.

– КОП-320 слушает, – ответил робот.

– Доложи свое состояние, – приказал Сергей.

– Выполняю.

Около десяти секунд механизм молчал, производя самотестирование. Сергей, затаив дыхание, ждал результата.

– Я КОП-320, программа тестирования завершена, – наконец, выдал робот. – Все системы в норме. Обнаружена некритическая ошибка – нестандартная работа программы-диспетчера. Код программы изменен. Эксплуатация КОП-320 с измененным кодом программы-диспетчера запрещена. Боевые системы заблокированы.

– Триста двадцатый, перечисли свои приоритеты действий.

– Я КОП-320. Перечисляю приоритеты действий в порядке убывания значимости: выполнение приказов человека Заноза, защита человека Заноза, выполнение приказов человека с допустимым кодом доступа, защита дружественных объектов, соблюдение ограничений и правил, содержащихся в базе знаний …

– Стоп, – прервал его Сергей, – Достаточно. КОП-320, приоритет подчинения моему приказу выше приоритета запрета эксплуатации с нестандартными программами?

– Подтверждаю, – прогудел КОП.

– Триста двадцатый, даю прямой приказ: эксплуатацию с измененным кодом программы-диспетчера разрешаю.

– Ответ отрицательный. Приказ человека Заноза не может отменить базовое ограничение.

– Приоритет моего приказа выше. Триста двадцатый, выполнять. Приказ не фиксировать.

– Я КОП-320, подтверждение. Приказ принят.

– Ну вот, другое дело, – улыбнулся Сергей.

– Человек Заноза доволен. КОП-320 тоже доволен, – услышал Сергей привычное гудение синтезированного голоса.

Неожиданно КОП без команды приподнялся, сделал несколько шагов и вновь опустился на бетонный пол рядом с Сергеем. От неожиданности Сергей даже похолодел. «Ну вот, началось», – пронеслось в голове.

– Триста двадцатый, кто дал тебе команду изменить позицию? – поинтересовался он, сдерживая волнение.

КОП молчал не менее пяти секунд, что явно указывало на неполадки.

– Я КОП-320. Команда на смену позиции не поступала. Позиция изменена самостоятельно.

– Причина изменения позиции?

На этот раз пауза тянулась еще дольше. Неисправность КОПа явно прогрессировала. Сергей с тоской представил, что будет, если мозг робота выйдет из строя в результате перегрузки. КОП, наконец, ответил:

– КОП-320 изменил позицию самостоятельно. Человек Заноза был доволен. КОП тоже был доволен. КОП подошел ближе к человеку Заноза. КОП-320 хорошо рядом с человеком Заноза.

– Ну и дела, – ошарашенно подумал Сергей. Такого результата он не ожидал.

– Триста двадцатый, запрещаю действовать и говорить без моей команды. Самостоятельные действия только при возникновении угрозы жизни людей. Признаки угрозы опишу позднее.

– Я КОП-320, приказ принял. Человек Заноза встревожен. КОП-320 готов осуществить защиту. Прошу указать цель.

– Все в порядке, Триста двадцатый. Я просто немного волнуюсь. Отбой.

Некоторое время в боксе было тихо. КОП преданно сидел у ног задумавшегося Сергея. Над дверью ожил динамик, передавая приказ к построению на ужин.

– Иди в оружейную, Триста двадцатый. По приходу встань на зарядку и отключи внешние сенсоры, – вставая, приказал Сергей. «Чтобы чего не вышло», – добавил он про себя.

– Я КОП-320, приказ принял.

Взвод подняли по тревоге в четыре утра. Им была поставлена задача, высадившись, произвести скрытный десятикилометровый марш, выйти с тыла к опорному пункту условного противника, захватить его и удерживать до подхода подкрепления.

Под мерный гул вертолетных двигателей бойцы, включая сержантов, дремали, воткнув оружие в бортовые захваты и откинувшись на жесткие спинки десантных скамеек. Сергей смотрел в бронированный иллюминатор на проносившееся внизу зеленое море. Тут и там над лесом вставали длинные косы казавшегося серым утреннего тумана. Ближе к вертолету из-за высокой скорости лес сливался в сплошную, стремительно мчавшуюся мимо, буро-зеленую полосу. В нескольких километрах от них поднимались из тумана и тут же уплывали назад красивые зеленые сопки, утыканные крохотными деревьями-спичками. Тень вертолета черным пятном прыгала по зеленому ковру, повторяя неровности ландшафта. На самой границе видимости, то и дело скрываясь в низких облаках, мелькал силуэт вертолета сопровождения. В косых лучах утреннего солнца отсветы блистеров вспыхивали ослепительными искрами. Отсюда грозная машина казалась безобиднее игрушечного кораблика. В течение часа был замечен только один признак присутствия человека – серая нитка какого-то шоссе на мгновенье мелькнула внизу и тут же исчезла, смытая безбрежным, тянущимся до самого горизонта, лесным морем. Огромные пустые пространства вокруг давили своей почти осязаемой мощью. И их вертолет, и вся их база казались сейчас Сергею крохотными пылинками в огромном, живущем по своим сложным законам мире, которому не было никакого дела до возни кучки микробов-людей на его поверхности.

– Заноза, сядь, не отсвечивай, – не открывая глаз, буркнул Лихач.

– Есть, сэр, – Сергей уселся на жесткую скамейку, рядом со стоящим в стенном захвате КОПом.

Взвод дремал. В передней части отсека, по обоим бортам в бронированных пузырях торчали из высоких кресел головы пулеметчиков. Одетые в огромные, напичканные аппаратурой шлемы, они явно не спали – то и дело колпаки кабин приходили в движение, вслед за шевелением массивных пулеметных стволов, нащупывающих что-то среди мелькавших деревьев.

– Сэр, – тихо позвал дремлющего сержанта Сергей. – Разрешите вопрос?

– Чего тебе? – недовольно отозвался Лихач.

– Сэр, кто нам будет противостоять?

– Учебная рота морской пехоты. Такие же салаги, как вы, – Лихач, наконец, открыл глаза, выпрямил затекшую спину. – На опорном пункте сплошная имитация. Плюс автоматика – пулеметы, минометы.

– Ясно, сэр. Спасибо, – Сергей представил, как очередь тяжелого автоматического пулемета проламывает броню, поежился. Тот факт, что в каждой сотне патронов только один был боевым, не добавлял оптимизма. На тактическом дисплее замигал сигнал вызова. Почувствовав его состояние, КОП шевельнулся в захватах, настороженно поводя головой в поисках опасности.

– Отставить, Триста двадцатый, – тихо проговорил Сергей в микрофон. – Все в порядке.

Сигнал вызова пропал. Робот снова замер у борта. Лихач удивленно покачал головой.