– Есть, сэр! – подмигнув Мэд, сержант вышел из дома.

– Здравствуй, Мэд.

– Здравствуйте, сэр, – она потыкала пальцем по голограмме, отключая систему наблюдения.

Сергей изо всех сил скосил глаза, но ничего не смог разглядеть, кроме светлого пятна на месте Мэд. От напряжения глаза заслезились. Он прикрыл веки. Слышно, однако, было хорошо.

– Что-то часто ты стала прокалываться, крошка, – задумчиво протянул лейтенант. – Месяца не прошло, как гоняли твоего прошлого гостя, переполошили тогда весь квартал. Сейчас этот любопытный русский… Кстати, вот-вот уйти собирался. Перехватили на улице. Представь, добрался бы до своей части, начал бы болтать в казарме. Понимаешь, каких сил стоило бы потом все подчистить? А вояки сильно не любят, когда СБ вламывается в их огород. Что, захотелось перейти работать в массажный салон, сержант?

– Я все поняла, сэр, больше такого не будет, обещаю. Я не хочу в массажный салон, – тихо ответила Мэд, опустив глаза. Она подошла к лейтенанту, поймала его взгляд. – Бен, я все сделаю, как ты хочешь. Тебе будет очень хорошо. Не подавай рапорт. Я буду у тебя в долгу.

Лжеполицейский едко улыбнулся.

– И что – ты даже его не постесняешься? – он кивнул на неподвижно лежащего Сергея.

– Ты все равно сотрешь ему память, Бен, – она взяла лейтенанта за руку. – Бен, я умею отдавать долги. Не подавай рапорт. Пожалуйста.

– Не получится, крошка, – он с сожалением посмотрел на проступающую через прозрачную ткань ее рельефную грудь. – Нас вызвал оперативный дежурный. Сигнал от системы слежения попал прямо на его монитор. В этот раз я не смогу тебя прикрыть. Извини.

– Значит, я крепко влипла, Бен?

– Да, Мэд. Крепче некуда, – серьезно ответил лейтенант.

Она помолчала, глядя, как он достает из небольшой походной сумки и крепит на голову Сергея датчики оборудования для стирания памяти.

– Послушай, Бен. Дай мне пару минут попрощаться с парнем.

– Ты что, Мэд, совсем съехала? – лейтенант бросил на диван очередной датчик, поднял голову. В его глазах светился неподдельный интерес. – Это же простой солдат. Совсем сопляк. Такие через тебя пачками проходили!

– Конечно, Бен. Ты прав. Я быстро. Выпей пока вина.

Он осуждающе покачал головой.

– Обойдусь. Две минуты, Мэд. Я схожу к машине, – он вышел, громко хлопнув дверью.

Сергей почувствовал на лице ее теплую ладонь.

– Зачем ты это сделал? – тихо, почти шепотом, спросила Мэд.

Он с трудом разлепил веки.

– Случайно. Хотел сделать уборку. – Губы почти не слушались.

– Понятно, – она помолчала. – Ты не бойся. Это не больно и практически безвредно. Тебе сотрут последние несколько часов и все.

– И что потом?

– Потом ты будешь служить дальше. Тебя будут выпускать в увольнение. Ты будешь прибегать ко мне. Я буду расспрашивать тебя, а ты – болтать в камеру. Это если мне повезет. Если не повезет – будешь бегать к кому-нибудь другому. И тоже болтать. А меня переведут в массажный салон. Там тоже болтают… иногда. Всех надо слушать.

Она провела кончиками пальцев ему по щеке. Легонько прикоснулась к губам.

– А… как же Бронски? – некстати спросил он.

– А, этот, – она зло усмехнулась. – Специально приходил. Надо же было как-то выкрутиться. Вот и прибежал. Болтал, как бы откровенничал. Диктовал. Следователю поди докажи, что ни при чем. А тут – пожалуйста, оперативная съемка. Отмазался. Вместо него расстреляли какого-то стрелочника.

– А Марта?

– Штатная сотрудница. Со стажем. Ловит на живца. Шустрая старушка.

На крыльце послышались шаги. Лицо Мэд приблизилось. Он ощутил ее дыхание.

– Прости меня, Серж, – прошептала она. – Такая у меня работа. Да и у тебя тоже. Делаем, что прикажут. Прощай.

– Ну, хватит, сержант, – лейтенант говорил подчеркнуто официально. – Включите систему слежения.

– Есть, сэр.

Очередной датчик присосался к виску. Лейтенант ткнул в руку Сергея небольшим пневмопистолетом, впрыскивая снотворное. Голова начала кружиться. Голоса удалялись. Ему приснилось, что он лежит на огромном, до самого горизонта леднике. Ему было очень холодно. Холод проникал до самого сердца. И он не мог пошевелиться, чтобы завернуться в одеяло. Да и одеяла все равно не было – кругом один только лед.

Его разбудил таксист. Машина стояла у КПП, рядом с грузовиком, собиравшем солдат из увольнения.

– Приехали, парень! Подъем.

Сергей механически протянул ему карточку. Голова болела. Он пощупал большую шишку на затылке, подхватил пакеты и побежал к грузовику.

– Хорошо погулял, да? – хлопнул его по плечу Гаррисон. – Видок у тебя – краше в гроб кладут.

– Да, вроде неплохо, – неуверенно ответил Сергей. Сильно болела голова. Его начинало мутить. Попытка вспомнить, чем закончился вечер с Мэд и то, как и когда он ушел, вызвали новый приступ головной боли. От вчерашней ночи в голове остались только неясные обрывки.

– Проклятое вино, – подумал он с досадой и откинулся на жесткую спинку, пытаясь вздремнуть. – Интересно, Мэд не обиделась?

Теперь КОП понимал его приказы почти с полуслова. Они проводили вместе больше половины дня, исключая лишь занятия по физподготовке и рукопашному бою. Как и все бойцы, КОП в паре с Сергеем ежедневно высаживался с вертолета, участвовал в полевых занятиях и стрельбах, гулко топая по обрезиненным лестницам, выбегал из казармы во время ночных подъемов по тревоге. Во время профилактических работ, когда они оставались одни, Сергей продолжал модифицировать программное обеспечение Триста двадцатого, доводя действия робота в различных боевых ситуациях до совершенства.

Вместо положенной по наставлению стрельбы по разнотипным целям с периодической сменой позиций, его напарник теперь действовал, как настоящий солдат – маскировался на местности, сидел в засадах, двигался в наступающей цепи, поддерживая ее огнем. Он мог, перемещаясь короткими перебежками параллельно линии обороны, в движении вести огонь из всех стволов по нескольким целям одновременно. Он стрелял по штурмовикам и вертолетам, по танкам, огневым точкам и живой силе. Он ставил помехи в оптическом и радиодиапазонах, сбивая с толку радары и лазеры систем наведения. Он врывался в окопы противника впереди взвода, поливая их из огнемета. Он научился стрелять по наводке автоматических разведчиков по скрытым целям, используя низкоскоростные снаряды и управляемые ракеты. За агрессивную манеру боя сержант Кнут начал называть его «дьяволом». На занятиях с участием Сергея все чаще присутствовал майор Клод – начальник службы артвооружений базы, заставляя нервничать обычно невозмутимого взводного. Вместе с помощником он тщательно снимал на небольшую голокамеру действия КОПа, анализировал демонстрируемую им новую тактику боя. Программное обеспечение, модернизированное Сергеем, также внимательно изучалось. Все запросы на поставку новых блоков и боеприпасов, которые Сергей передавал лейтенанту Симпсону, выполнялись неукоснительно. Впрочем, дальше этого дело пока не шло. Все КОПы мобильной пехоты базы продолжали действовать по старым армейским наставлениям, подкрепленными инструкциями производителя.

Однажды вечером, сидя в подземном ремонтном боксе, Сергей, как всегда, возился с Триста двадцатым. Наверное, в сотый раз просматривая диаграммы тестирования, он пытался понять – почему, обладая мощным мозгом и развитой системой управления на нейроузлах с высокой степенью чувствительности, КОП столько времени тратит на принятие решения? Ответ оказался очень простым. По сути, все самостоятельные действия КОПа таковыми не являлись. Выполняя приказ, он анализировал ситуацию, затем подбирал ее аналог в базе знаний, и, быстро перебрав варианты действий, загружал программу, чей алгоритм наиболее соответствовал обстановке. Мозг робота при этом использовался лишь для анализа и выделения параметров тактической обстановки, а решение принимала одна из многочисленных программ-автоделов, производящая подбор и запуск тактических программ. Такая схема показалась Сергею неправильной, даже расточительной, так как ресурсы мозга робота при этом использовались едва ли на десять процентов. Кроме того, сама программа-диспетчер вызывала множество вопросов по части быстродействия.