В восемь вечера опухшая от слез Нана накормила нас ужином и завернула много еды в мешки. Во дворе Тени установили поминальный костер, на вязанках дров которого уже лежала фигурка, завернутая в белый саван. Тени и Иельна по одному покидали этот гостеприимный, несмотря на специфику, дом, а я решил попрощаться. Все девушки уже собрались возле костра, но никто не решался его зажечь. Тогда я вышел вперед и с моих руку на дрова потекло пламя. Волшебный огонь захватил весь костер, и уже очень скоро за ним не стало видно белой фигуры.

— Нана… — я остановился перед этой огромной женщиной, которую девушки как-то без всяких слов и возражений признали главной. Я хотел так много сказать, и в итоге не произнес ни слова. Коротко обняв ее, я резко отстранился и пошел к воротам. Там меня ждал Лорен. Причем ждал он меня со стороны дома, значит, тоже не смог просто так уйти. Отстранено я подумал, что если бы им дали хоть немного времени, то все могло бы для них закончится иначе. Я стиснул зубы. Лорен прав, Ложа заплатит нам за все. Оглянувшись и еще раз посмотрев на поминальный костер, я вышел, прекрасно понимая, что, скорее всего, больше никогда сюда не вернусь.

Гарнизон. Как много смысла в этом слове, так много различных картинок рисует воображение, в том числе и такие, каких я при всем моем желании никогда не увижу в этом мире. На самом же деле…

Что на самом деле представлял собой Гарнизон Тайной Гильдии, не знал, наверное, никто, кроме членов этой самой Гильдии. А еще о структуре Гарнизона и его внутреннем расположении знали одиннадцать неудачников, весь выпуск Академии Теней, которых пустили в утиль разу после выпускных испытаний. Вопрос — зачем тогда вообще учили, ведь этим Совет нажил себе очень искусных врагов, причем на пустом месте, встал передо мной в полный рост. И я задал его Лорену, когда мы под видом праздношатающихся пэров расположились на лавочки в сквере прямо напротив массивных ворот центрального входа. Для того чтобы я сошел за пэра, Иельна, бурча под нос что-то явно нецензурное, истратила изрядное количество серебряных пфеннингов, которых осталось не так чтобы много, на покупку мне приличной одежды. Приличная одежда включала в себя удлиненный сюртук, полы которого доходили до щиколоток, и который напоминал нечто среднее между собственно сюртуком и плащом. Носить его полагалось в расстегнутом виде, демонстрируя желающим оружие, притороченное к поясу, вот тут-то мой меч явно пригодился. И все бы ничего, если бы я мог ходить в этом одеянии без боязни запутаться в длинных полах и упасть в самый неподходящий момент, а ведь как только мы зайдем внутрь мрачного приземистого серого здания, каждый момент автоматически станет неподходящим.

Я покосился на сидящего рядом Лорена, одетого почти так же, как и я, только в отличие от меня, эта одежда у него была, причем пошитая на заказ, что дело ее качество сразу же на пять пунктов выше, чем то, что носит его герцог. Его бедро вызывающе украшал кинжал в неприлично дорогих с виду ножнах. Кинжал и меч, кстати, были отличительным знаком Теней, которые им давали во время выпуска. Меч был совершенно обыкновенный, только сделанный из дорогой качественной стали, поэтому Лорен убиваться в свое время по поводу его потери не стал, но кинжал — это не просто полоска стали, в чем я смог лично убедиться. Даже учитывая свое плачевное состояние после принятия на себя энергии артефакта огня, в последней скоротечной схватке, он каким-то чудесным образом смог принять свой изначальный вид. Как это вообще происходит, я вразумительного ответа не получил. Лорен знал лишь одно: кинжал всегда восстанавливается, никогда не тупится, и всегда возвращается в свои ножны, пока жив его хозяин. Его невозможно украсть и потерять. В тот момент, когда владелец этого поистине могущественного артефакта погибает, кинжал погибает, если так можно выразиться, вместе с ним. Тени — это сплошная загадка, ответы на которую сможет дать только Верховный маг Раскарии и то не факт. Сами же Тени не заморачивались по этому поводу. Им не нужен был ответ на вопрос «как». Работает — и прекрасно.

Немного напрягала ситуация, в которой любой полисмент мог бы попросить документы, удостоверяющие, что мы относимся к высшему сословию Аувесвайна, которых, разумеется, у нас отродясь не было, а тот факт, что изображения в разных ракурсах моего Первого дружинника украшали чуть ли не каждый столб с пометкой «особо опасен» явно не успокаивало мои и без того расшатанные нервы. Да даже без этих картинок, которые были только смутно похожи на Лорена, была очень большая вероятность, процентов в девяносто, что любой уважающий себя сотрудник правопорядка и высшего сословия, имеющий темные делишки, относящиеся к Ложам, прекрасно знают, как он выглядит…

Вот на этом моменте моих рассуждений все еще действующий Магистр, хоть и чисто номинально, отмахнулся, потому что ни один здравомыслящий человек даже близко к нему не подойдет, а пока соберется толпа, то нас уже тут не будет.

Я ждал, когда мне ответят на щекотливый вопрос о промашке Совета, напряженно оглядываясь по сторонам, но к счастью, никому до нас не было никакого дела. Лорен же не спеша сделал длинный глоток прямо из горла и поставил бутылку с пивом на скамью рядом с собой. Я уже думал, что он мне не ответит, но мой дружинник, не отрывая взгляда от центральных ворот, медленно произнес.

— Скорее всего, Совет принял окончательное решение только тогда, когда мы выпустились. А принимать такое решение до вынесения окончательного вердикта… Герцогов можно назвать как угодно, но идиотом ни один из них не является. К тому же войти туда, не оповестив весь Аувесвайн о своем присутствии из-за сработавших сигнальных заклятий, можно или имея татуировку гвардейца, или в сопровождении герцога. Так что риск был на самом деле минимальным.

— Пока не появился я, — я задумчиво посмотрел на серый камень, из которого было сделано это здание.

— Да, пока не появился ты, — не стал отрицать очевидного Лорен.

— Чего мы ждем? — было уже довольно темно, и здание Гарнизона быстро поглощалось накатывающимися сумерками, кроме одного маленького пяточка возле ворот центрального входа.

— Мы ждем, когда засидевшиеся за работой Тени свалят, наконец, домой. Ты же не думаешь, что гвардейцы живут здесь? — вообще-то, именно так я и думал, но лишь неопределенно пожал плечами. — Останется только дежурная десятка с командиром смены и дежурные целители госпитального отделения. Ну и охрана арсенала, но им нельзя покидать пост ни под каким предлогом, даже если в пределах их видимости начнут вырезать Совет и их семьи попеременно. Слишком уж лакомый кусочек этот арсенал, — Лорен мечтательно прищурил глаза.

— Я так полагаю, в арсенал мы сегодня не пойдем? — решил уточнить я этот нюанс.

— Он слишком хорошо охраняется, — Лорен вздохнул. — Если только часть охраны не снимется.

— Ты только что сказал, что у них отдельные инструкции, которые запрещают им реагировать на внешние раздражители, что бы ни происходило, — я увидел, как в огромных воротах открылась небольшая калитка, и из нее вышло несколько человек. Калитка тут же захлопнулась, слившись с огромной створой ворот так, что не было заметно ни щелочки. Если точно не знаешь, где находится этот вход, то искать можно было бы до бесконечности.

— В любом правиле есть исключения, — Лорен подобрался. Теперь он говорил немного рассеяно, и от этого создавалось ложное впечатление, что он не контролирует окружающую обстановку, причем в постоянном режиме. — Например, если до охраны на всех уровнях дойдет сигнал, что кто-то взял в руки священный Кодекс, то даже часть охраны арсенала должна будет сняться со своего поста, чтобы покарать святотатцев.

— Вот зачем ты берешь с собой сестру, — я потянулся, разминая немного затекшие мышцы. В спину моего сюртука были вшиты металлические пластины. Сначала я подумал, что это что-то вроде защиты, пока мне не намекнули, что нет, эти пластины не позволяют пэру сутулиться — это считается слишком дурным тоном. Но я-то к такому садизму не был готов! Теперь же у меня ныла не только неестественно прямая для меня спина, но и плечи, на которые легла дополнительная нагрузка.