— Как ты меня нашел? — я смотрел на мужчину, на лице которого не отражалось никаких эмоций. Как тогда, в доме Марты.

— Если со своими ограниченными ресурсами ты не можешь что-то сделать, значит, надо следить за теми, кто в состоянии это провернуть. — Он сидел на полу рядом со мной, не поднимался и вообще никоем образом не пытался показать свое преимущество надо мной.

— Это вообще кто? — я кивнул на тело мужчины с перерезанным горлом.

— Прислужники Энди Дрисколла — сводного брата герцога Сомерсета, — он все так же изучающе смотрел на меня. Я не испытывал никаких эмоций в отношении этого человека, но и смотреть на него в ответ было неуютно, что на меня, в общем-то, не слишком похоже.

— Они говорили правду? — наконец нарушил я затянувшееся молчание. Лорен в ответ молча кивнул. — И ты даже не спросишь, что я имею ввиду?

— Я и так знаю, поэтому пытался найти тебя первым. Стервятники Дрисколл слишком хотят власти, чтобы отдать это все какому-то бастарду.

— И что, все об этом знают? — мир в который раз за непродолжительное время встал с ног на голову. — Они требовали какое-то письмо.

Я смотрел, как Магистр Лорен достает из внутреннего кармана куртки конверт из желтой бумаги со сломанной гербовой печатью и протянул его мне.

— В тот день, когда ты исчез, это письмо пришло в дом Марты. Она не хотела даже слышать о тебе, поэтому переслала его мне нераспечатанным, разумно полагая, что ты находишься подле меня.

— И ты его прочитал, — я схватил конверт и вытащил из конверта бумагу.

— И я прочитал. Не часто обычным сиротам приходит письмо, заверенное печатью Совета пэров.

Он замолчал, а я медленно по слогам читал письмо, адресованное герцогу Кеннету Чарльзу Сомерсету, в котором говорилось, что его отец скончался после непродолжительной болезни, оставив завещание, в котором признавал Кеннета законным наследником. Все, о чем говорил тот мужик. Я опустил письмо и посмотрел на Магистра Ложи убийц.

— И что теперь?

— Поступай, как считаешь нужным, — он поднялся и протянул мне руку. Я схватился за нее и с трудом встал на ноги. — Кто это тебя? — он кивнул на ошейник.

— Пэр Люмоус, — я потер шею, которая болела чуть ли не больше головы. — Меня ему продал какой-то нищий возле храма.

— Магистр Рин? — уточнил Лорен, прищурившись.

— Я не имею ни малейшего понятия, как зовут этого козла, он не представился, только забрал твои монеты на прощание. Я теперь могу не прислуживать пэру Люмоусу? — робко спросил я и мысленно отвесил себе пощечину. Что со мной происходит? Что это за заискивающий тон перед каким-то отмороженным психом?

— Наверное, можешь, я не знаю, не слишком разбираюсь во взаимоотношениях между пэрами. Вот что, отправляйся к Магистру Дарену. У них в Ложе неплохие маги есть, которые смогут тебя избавить от этой штуки.

— А ты меня просто так отпустишь? — я удивился, потому что все, что я знал и слышал об этом человеке, шло в диком контрасте с его нынешним поведением. Причем, я с удивлением понял, что не знаю о нем практически ничего. Хотя час назад я вообще знал только его имя.

— А почему я не должен тебя отпускать? — он довольно искренне удивился моему вопросу. — Кто я такой, чтобы как-то помешать герцогу?

— Ну, изначально на меня у тебя были какие-то свои планы, — ну что, хотел встретиться с Лореном, чтобы решить все вопросы? Встретился, только почему никакого удовлетворения от этой встречи сейчас не было?

— В тебе есть огромный потенциал и я это почувствовал. Не хотелось бы отпускать парнишку, которому место явно не в борделе, — он протер глаза, которые мне показались немного уставшими. Теперь он выглядел на свои тридцать лет, и совсем не походил на холеного юнца, упивающегося своей властью.

— Ты дал мне монеты…

— И что? Ты был не стабилен, и я не хотел тебя принуждать служить мне и держать возле себя силой, тем более, что проделывать такие штучки с магом не имеет смысла, если, конечно, не хочешь кончить как вон тот, — и он кивнул на то, что осталось от сожженного мною охранника. Если бы захотел, то пришел бы ко мне сам. — Он усмехнулся. — Я вижу они тебе помогли.

— Ну прямо не наемный убийца, а святой благодетель, — всплеснул я руками, не поверив ни единому его слову. — Ты реально думаешь, что я поверю в доброго наемника, который делает что-то себе не во благо. Ты Магистр, Лорен. Ты не можешь кого-то просто так жалеть, иначе ты не стал бы им. Ты жестокий, властолюбивый, идущий к своей цели до конца. Ты начал на меня охоту не тогда, когда получил это письмо, а гораздо раньше. Зачем ты тогда приехал в дом Марты? Чтобы посмотреть на обугленные кости ничего не значимой своей шестерки, да я тебя умоляю! Я вообще не удивлюсь, если однажды узнаю, что ты специально послал эту обезьяну ко мне, ведь Магистр целой Ложи убийц, входящих в топ шесть, не может не знать, что дом Марты не специализируется на мальчиках. Шлюхи, насколько мне известно, в равной доле платят налог не только в казну, но и твоей Ложе! — последние слова я уже кричал. Я не думал о последствиях, что за мои слова этот мясник может медленно снять с меня кожу, не думал о том, что будет потом. Мне надоели эти недомолвки и эти игры. Нашли с кем играть — с подростком, который кроме боли, унижения и страха не видел ничего в своей жизни.

Он мне не ответил, лишь в очередной раз окинул меня взглядом и вышел из комнаты. Да что этому психопату от меня на самом деле надо?

— И что мне теперь делать? — бросил я в спину удаляющемуся Магистру. Мне никто ничего не ответил, и я с силой сжал письмо в кулаке. Я не наивный мальчик Кеннет, который мог поверить в то, что его ждёт лучшая жизнь, предъяви он только это письмо. Как бы ни так. За герцогство нужно будет побороться, вот только не в силах Кеннета это сделать. Тут живым бы остаться и ноги вовремя унести, уж лучше бы обычным бродягой оставался, без этих заморочек, которые мне явно не по плечу. Не верю. Ни единому слову этого Лорена я не верю. Помочь он мне захотел, да от таких отморозков помощи ждать, все равно, что верить в единорогов. Вон, нищий продал меня и не поморщился, учитывая, что на меня открыли сезон охоты. Я сложил письмо в конверт и спрятал его за пазухой. Сначала нужно снять этот проклятый ошейник…

Мир перевернулся, и я оказался на полу возле ног пэра Люмоуса.

— И где тебя черти носят, проклятый мальчишка? Я разве разрешал тебе прохлаждаться?

Тело согнуло судорогой от импульса тока, который исходил из ошейника. Как долго это продолжалось, я не мог сказать. Для меня все закончилось в тот самый момент, когда от болевого шока я потерял сознание.

Это становится какой-то явно нездоровой традицией, но очнувшись, я почувствовал сильную боль во всем теле. Мои ноги не касались земли, а руки были вздернуты вверх, и боль в вывернутых суставах заставляла меня стонать. Если бы это было возможным, то я бы не просто стонал, я бы орал, но сил на это у меня уже не было. Внезапно до слуха донеслось еле слышное бормотание, и мне пришлось максимально напрячь слух, чтобы разобрать, что этот старик бубнит себе под нос.

— Так, значит, этот старый маразматик все-таки решил официально признать своего ублюдка. Ну, с другой стороны, правильно, род Сомерсетов-то не пресекся, а Совету пэров с их фанатичным почитанием старых традиций, глубоко наплевать на то, был ли старый герцог женат на той шлюхе, которую обрюхатил или просто развлекся. В стиле этого козла было шляться по злачным местам, позоря себя, свой род и пэрство в целом. Не сомневаюсь, что по Аувесвайну носятся толпы таких же грязных бастардов Сомерсета. Интересно, как он вообще узнал о существовании своего никчемного сынишки? Искренне сомневаюсь, что та шлюха сама знала от кого понесла этого убогого. А после этого нас еще спрашивают, почему пэры мало грешат, — пэр Люмоус мерзко захихикал. — Конечно же, потому что наш моральный облик достоин всяческих похвал, как же иначе. А Дрисколлы — идиоты. Как будто от этой бумажки что-то зависит, — значит, старикашка нашел письмо отца Кеннета. Нашел и решил, что иметь в рабах целого герцога — это еще круче, чем простого одичалого? А учитывая, что он знает о Дрисколлах, в голове роятся смутные подозрения, что этот сморчок изначально знал, кого умудрился заполучить за какую-то жалкую сотню монет, ну или, по крайней мере, что-то подозревал.