— Веста, — нежно коснулась моего плеча одна из танцовщиц. — твой выход следующий. Давай, помогу? — улыбнулась она потянувшись за расческой. — соберем тебе высокий хвост, немного косметики и главное это… — она достала из ящика стола баночку с блестками для тела. — будешь сиять, как самая яркая звезда. Это ведь так здорово, когда ты блистаешь на сцене.

— Свети, свети моя звезда. — засмеялась розоволосая танцовщица.

Она посмотрела на меня и подмигнула. Диана или просто Ди, как ее называют в баре, не похожа на остальных, но это ведь главный плюс, когда среди масс ты горишь огнем. Невысокого роста с меня (а во мне всего ничего 160 сантиметров без каблуков), весьма хрупкого телосложения. Ее плоский живот украшает ярко-розовый камешек пирсинга, и при особо глубоком вздохе она втягивает живот так сильно, что ее ребра начинают неестественно выпирать. Нежные плечики, тонкие кисти, и длинные черные ноготки. Если долго всматриваться на длину ее ног, то кажется, что они и занимают эти сто сантиметров всего ее роста. Длинные, пышные, ярко-розовые волосы по ягодицы собраны в два высоких хвоста, и самое забавное — ее сережки помпоны. Какого цвета можно и так угадать. Вообще-то, сегодня она не танцует. В свой выходной она часто приходит помочь девочкам перед выходом, или просто посидеть в гримерке, поболтать о жизни. Так и сейчас. Одетая в латексные темно-розовые шорты с высокой талией, и черный короткий по грудь топ, она дополнила свой образ тугими чулками в крупную сетку, кожанкой, что на размер больше ее 44ого, странную розовую пачку поверх шорт, и тяжелыми ботинками на грубой шнуровке. Кожаный чокер плотно сжал хрупкую шейку, что делало ее голосок немного хрипловатым.

— Ты знаешь, это такой трусливый путь не доминировать своим сердцем, — Ди медленно подняла вверх свои ноги нежно поглаживая бедра, и закидывая их на столик она лопнула жвачку приторного бубль гума. — к тому же, если ты боишься полностью обнажаться перед зрителем, то это…

— Но я не боюсь. — улыбка исказила мое лицо. — это ты у нас «розовая кошка», а я пока не получила своего названия.

— «Розовой кошкой» меня делает любимая помада, и умение сводить с ума своих клиентов. — Ди засмеялась. — но клыки я всегда скрываю, да и притворяться послушной намного легче, чем быть кровососущей тварью. К тому же, тебя ведь тоже не просто так прозвали «Леденец», — Ди лопнула надутый пузырь жвачки. — киса.

— Я такие подробности не знаю. — набрав полную кисточку блестящих серых теней, я провела по веку. — к тому же, еще больше меня удивляет, как только эти клиенты дают прозвища танцовщицам.

— Вы серьезно еще не поняли? — в гримерку вошел Саша. — ты, малыш, получила свое прозвище за урчащий голосок и розовые волосы, что красуются не только на твоей голове. А ты, — он улыбнулся глядя на меня. — за свою невинность и сладкий нрав.

— А потом только сладкий нрав превращается почему-то в сладкий стон гашиша с которым твой хахаль обещает завязать. — Ди грустно улыбнулась. — я же говорю, иногда лучше не знать историю своего прозвища. Ладно, иди и позволь себе сойти с ума танцуя перед этим зверьем без одежды.

Громко распахнув двери в гримерку вошла одна из старожил бара Зара. Про нее я знаю не так много, как хотелось бы. Впрочем, кроме того, что задирать новичков она мастер, да и того, что была изгнана из семьи за измену своему мужу кавказцу я не знаю больше ничего, да и второе мне как-то раз рассказала Ди, что не стесняясь в выражениях назвала ее в личном разговоре со мной «Исламской овцой». Почему? Я могу только догадываться. Исламской очевидной из-за религиозных суждений, а овцой…быть может за глупую безропотность? С одной стороны, Зара мне даже нравилась, но с другой, я ее откровенно презирала. Не из-за того, что она пустила всю свою жизнь коту под хвост, а из-за того, что она глупая в свои тридцать пять. Что ждет человека без будущего? Только смерть от рук возможно того же мужа, что по принципу своего народа не прощает чужих взглядов на женщине, что уже твоей и не является. Хорошо, что мама с детства меня натаскала на то, чтобы никогда в жизни не связываться с мусульманами и кавказцами в том числе. Хотя, когда я была подростком ко мне часто приставали лица запрещенные моей мамы. Никогда не мечтала потерять собственную гордость под ногами мужчины, что изначально ставит тебя на одном уровне с овцой, а там еще у нас есть повод посостязаться за право считать лучше. Нет, спасибо. Не такой жизни для меня хотела мамочка.

— Ну-ну. — ухмыльнулась Зара. — она будет сиять только потому что новенькая и еще не приелась. — надув пузырь из мятной жвачки пробурчала женщина. — потанцуешь здесь с пару лет и узнаешь, что и у стриптизерши бывают недруги.

— С такой позицией, — Ди нежно обвила своей кистью крепкое плечо вышибалы. — у тебя были недруги еще до стриптиза. — облизнувшись она посмотрела на Зару. — правда любительница суровых парней?

— На что это ты намекаешь? — старожила настороженно покосилась на девчонку. — хочешь что-то сказать — говори прямо, а не блей словно овца от страха.

— Я тебя умоляю, кто тебя боится? И не сравнивай меня со своей родственницей, дорогая. Блеющие животные это фетиш твоих воздыхателей. — потеревшись острым носиком о крепкий торс Саши проурчала Ди.

— Девочки, — раздался голос вошедшей танцовщицы. — прекратите ссорится на ровном месте. — она села в кресло напротив меня, и я восторженно раскрыла рот. — Веста? Что ты тут делаешь? — Виктория вцепилась в мои руки. — я думала ты танцуешь в ба…

— Тоже, что и ты. — пробурчала Зара. — вертит задом, и пока что лучше тебя.

— Закрой пасть, пока я тебе ее не закрыла. — не поворачивая лица уверенно ответила я.

— Я тебе сейчас подправляю личико, дрянь. — Зара резко развернула кресло со мной передом. — ты что о себе возомнила, сука?

— Ты, как я посмотрю, смелая до хера? — Ди грубо толкнула старожилку и ухмыльнулась. — пальцем ее тронешь, я тебе так морду расквашу, что тебя опознать будет целая проблема. Ты меня поняла?

Виктория была моей наставницей по стриптизу, когда я только пришла к мысли, что хочу красиво раздеваться и двигать телом для сильного пола, когда хотела научиться сводить мужчин с ума. Как лучшая из лучших своего дела она никогда не робела перед большой публикой, держалась уверенно, и было одно такое интересное табу, которое она никогда не нарушала — обнажаться. Даже здесь танцуя в мини-трусиках, что плотно обтягивали ее промежность широкой полоской, словно смешная цензура и такие же силиконовые формочки-звезды на соски все же закрывали ее от глаз хищных зверей. Со временем тело танцовщицы изнашивается, но только глядя на Вику я понимала, что она хренова Дракула, которая не имеет времени и возраста ибо выглядит по прежнему роскошно. Хотя, что такое двадцать шесть для девушки, что подвергает свое тело ежедневными нагрузками?

До моего выхода на сцену оставалась всего ничего, а каких-то три минуты. Полностью обнажившись перед широким зеркалом, я немного повертелась осматривая себя со всех сторон, и Вика наполнила полные руки блесток осыпая ими мое тело. Нежно-розовая посыпка украсила сочную сдобу и при ярком свете могла ослепить, но только мой номер не столько пошлый, сколько необычный. Танцую в темноте, ибо блестки очерчивают всю меня в темноте делая похоже на долгожданный маяк для заблудившегося моряка. Не зря меня здесь называют «Леденцом», но только что-то мне подсказывает, что это из-за смазливого личика за которое меня хвалил каждый кто видел. Собрав волосы в высокий, тугой хвост и нацепив розовые туфли на высоком каблуке, я вздохнула и снова посмотрела на свое отражение. Труба зовет…

Элла Фитцджеральд запела старую джазовую песню «Fever», и я медленно, словно крадущаяся кошка вышла на сцену, где меня встретили овации и мрак, что чернее ночи, но только свой сияющий силуэт я видела в отражении гладких, черных панелей, коими отделан весь бар. Двигать телом в такт приятному мотиву — награда, что может свалиться с самих небес только избранным. Я чувствовала скользкие взгляды тех, кто желал меня, как женщину, но не видя моих пугливых глаз не знали, что за такой вульгарной оболочкой хладнокровного удава скрывается самый настоящий, пугливый, лохматый кролик, что дергает быстро носиком, стоит хищнику единожды клацнуть над ним острыми клыками, которые через секунду сомкнуться на хрупкой шейке.