– Как все. Из больницы привезли, – равнодушно ответил Пахом, – Только ты была не живая. Я своими собственными глазами видел.

Вера скептически посмотрела в затянутые пьяной поволокой глаза, глядящие на нее поверх грубой оправы очков.

– Я тогда еще не пил, – поймал он ее сомневающийся взгляд.

– Так ты вчера наверняка пил.

– Ну и что? Глаз-то наметан. Что я мертвого от живого не отличу? Мертвая ты была. И белобрысый твой, убедившись в этом, слинял.

– Что? Антон был здесь? Он в порядке?

– Да, примчался вслед за скорой. Кричал, что на тебе не было ни царапины, что все ошиблись. Сам при этом весь в синяках и ссадинах. Я ему тебя выкатил, он постоял с минуту, руку твою потеребил, в дознании поучаствовал и ушел.

– Давно ушел?

– Да нет, с час. Тебя и привезли-то всего пару часов назад. А вскрытие назначили на семь утра.

Вера перевела взгляд на настенные часы.

– Может, стоит позвонить отменить?

– А им все равно надо доделать того на столе.

– Я понимаю, что ты не знаешь, куда сообщать в таком случае. Но может стоит позвонить в больницу, чтобы увезли меня обратно? Или в милицию заявить о вопиющем случае? Или дай мне оставленные кем-нибудь из твоих клиентов ботинки и пальто, и я просто пойду?– Вера заглянула в отрешенное лицо санитара.

Тут он впервые посмотрел на нее осознанно и даже немного серьезно.

– Чувствуешь себя нормально?

– Вполне.

– Тогда иди.

– Ага, щаз! – Вера резко передумала. Она закинула ногу на ногу и облокотилась на спинку дряхлого кресла, – Я засужу эту гребаную больницу, которая чуть было не похоронила меня заживо и буду безбедно существовать всю оставшуюся жизнь.

– Не стоит. Если ты сейчас не уйдешь, то вскрытие состоится, независимо ни от чего. Поверь мне на слово.

Вера, вздохнула.

– Шутник. Ладно, дай мне телефон. Эй, у тебя же есть мобила?

– Ты ничего не добьешься, – равнодушно заметил Пахом.

– Да я хоть Антону позвоню, он меня заберет.

– Не заберет.

– Машина разбита, но он найдет способ. Приедет на такси.

– Не знает тебя твой Антон.

– Как это не знает?

– Сказал, что просто подвозил тебя. Менты записали его показания, контакт взяли на всякий случай и распрощались.

– Ха, да все ты брешешь! За рулем была я, это я расфигачила его тачку, а он был в стельку пьян! Значит это не Антон приходил сюда. А самозванец какой-то, – Вера обиженно сложила руки на груди.

– Он самый, при мне его менты записывали.

– А что же он руку мою поглаживал, раз не признал?

– Да просто из жалости. Такая молодая и красивая, говорит. Ты и вправду даже мертвая была красивая, – мечтательно проговорил Пахом.

– Фу, извращенец! Похоже, я вовремя очнулась!

– И не такая бешеная, – добавил он.

– Так ты себя послушай! Что ты мне тут лепишь! Что вскрытие состоится независимо ни от чего, что труп мой тебя привлек, что мой мужик меня не узнал после трех месяцев знакомства.

А всего-то три месяца, они друг другу никто, с грустью подумала Вера. Она в него почти влюбилась, а вот он помалкивал… То ли присматривался, то ли обнадеживать не хотел. Мог ли Антон сейчас так поступить, чтобы избежать лишних хлопот? Вполне. С ее родней и друзьями он не знаком, так что даже если бы и признался, что знает потерпевшую, то ничем бы следователям не помог. Они и без него передадут информацию ее родственникам, а он поправит воротник своего модного пиджака и пойдет дальше, стерев этот неприятный инцидент и последние три месяца жизни из своей памяти. Он без труда найдет себе новую пассию или пороется в старых запасах, которые и без того бесконечно напоминали о себе, пока он был с Верой. Почему-то сейчас, когда она сидела в подсобке морга, распивая с санитаром медицинский спирт, согревая свое окоченевшее тело одеждой снятой с какого-то трупа, ее заботило только то, что Антон так легко смирился с ее смертью и в данный момент, пожалуй, уже даже не скорбит. Зная его спокойный непоколебимый характер, так оно и было.

А ведь она почти поверила, что с ним у неё может что-то получиться. После неудачного брака и череды безнадёжных романов, она вдруг встретила его, и уже почти не веря в удачу, просто поплыла по течению вместе с ним. Все твердили ей, чтобы она просто наслаждалась моментом, брала от жизни все. Но  для истинного наслаждения ей нужен был рядом человек, к которому у нее было бы особенное отношение и с которым она представляла бы общее будущее. Ей уже не двадцать лет, чтобы тратить время на человека только потому, что с ним весело и кайфово. А рядом с Антоном она жила. Она вообще жила только когда любила. Но чем сильнее любила, тем скорее наступал конец всему. По ряду неизведанных причин. Антон вообще был не в её вкусе. Никогда не любила блондинов. Может быть, на то он и блондин, чтобы сломать систему, вырвать её из замкнутого круга обманщиков и неудачников. Несколько раз она отходила в сторону, давая Антону свободу выбора и время определиться. Лучше раньше, чем когда она потеряет бдительность.  Но он, каждый раз оправдывая её самые смелые ожидания, возвращался в её жизнь с новыми идеями и предложениями, которые подразумевали совместное времяпровождение. Иногда Вера задумывалась о том, из-за чего их отношения могли бы оборваться, но никогда не предполагала, что причиной тому послужит её собственная смерть. А если бы ей кто-нибудь сказал, что у неё после этого ещё и появится возможность всерьёз обидеться на него, за то, что он так легко перешагнул через это событие, она бы сочла его сумасшедшим…

-Слаще смерть, чем жизнь без тебя…

–Не я ушла, ты отпустил…

Н.А.

Антон уже второй час шёл по ночным улицам в направлении дома, яростно шаркая по свежевыпавшему снегу. По крайней мере, это направление было задано изначально. Но морг находился в таком захолустье, что пришлось долго петлять по пустынным дворам и подворотнями. Такси, на котором он прибыл на опознание Веры, сразу же уехало, да и после посещения такого заведения ему захотелось немного проветриться. Несколько раз он разворачивался, намереваясь вернуться назад, но, как правило, шаге на пятнадцатом эта решимость куда-то улетучивалась. И он снова резко поворачивался в том направлении, где, как ему представлялось, находился его дом.

Почему он не признался, что был знаком с покойной? Решил, что это ничего уже не изменит, а лишь прибавит ему хлопот? Но все же это не справедливо по отношению к Вере. Он был её последним мужчиной. Это факт. Да и он пережил с ней прекрасные моменты. Он посмел надеяться, что вот она: та самая, в которой он нашёл все, что ему нужно. Он думал, что никогда не женится во второй раз, но глядя на нее задавался вопросом – а почему бы и нет? А она взяла и умерла! Без единой ссадины, без единой царапины. Просто умерла, как будто ему назло. И даже на операционном столе её бездыханное тело  было прекраснее, чем когда либо, как будто посылая ему немой укор – смотри, что ты потерял. Ну да, он перебрал, попросил её сесть за руль. Хотя она тоже выпила бокал вина в начале ужина. Но дело не в этом. Дело в плохой видимости и проливном дожде так несвойственном для начала декабря. Да, она кричала, что ничего не видит, а он, надсмехаясь над её манерой вождения, заставлял ехать быстрее. А Вера натура горячая, хоть и грозилась остановиться и высадить его на трассе, но от возмущения поведением своего молодого человека вжимала педаль газа в пол  ещё сильнее. Для обоих это была своеобразная игра, сгусток эмоций, сулящий незабываемый накал страстей последующей ночью. Как глупо. Это он убил её, как ни крути. Только поверить в это не мог до самого конца. В больницу её привезли без сознания, просто без сознания. Хотя оба они вылетели через лобовое стекло, поскольку были не пристегнуты. Но, видимо, все удары, и то не сильные, по касательной – принял на себя Антон. Веру же положили в обычную палату, пока ему обрабатывали его пустяковые раны. А через каких-то пару часов ему сообщили, что вторая участница аварии скончалась. Поверить в это было невозможно, и чтобы исправить это глупое недоразумение, ему пришлось поехать в морг. Поехать! Какого леса её так быстро увезли в морг к черту на куличики, если при больнице также имеется патологоанатомическое отделение.