Домой лучше, чем в аварию. Да.

А есть ли у меня дом?

Пытаюсь вспомнить, на кого заключен договор аренды, но всё ускользает и расползается… как и воспоминания, что когда-то я чувствовала себя рядом с ним спокойной и счастливой. Или у меня, как у обиженной стороны, есть преимущество? И купленный вскладчину диван остается тому, кто делил этот диван только с одним мужчиной? Меня передергивает при мысли, что он мог водить её…

— Нет, — говорит Денис хрипло.

Я что, сказала это вслух?

Мы заходим в нашу маленькую прихожую и я, не раздеваясь, прохожу на кухню и щелкаю чайником. Для меня это всегда символ того, что день закончился. И я очень-очень хочу, чтобы этот мой день завершился уже и не повторялся никогда…

— Скажи мне… кто был первым? — спрашиваю у него и опускаюсь на стул, приваливаясь затылком к стене.

Медлит. А потом говорит тихо:

— Она.

— То есть любовница… это я? — начинаю тихонько смеяться. Но это и правда смешно… фарс, в который давно превратилась моя жизнь.

Или ложь.

Какая-то мысль мелькает на краю сознания по этому поводу, но тут же пропадает, потому что Денис встает передо мной на колени и, заглядывая в лицо, начинает говорить.

— Прости, Майя. Прости меня. Я был не прав, но… Я запутался. У нас были с Катькой отношения… да, были. Какие-никакие, мне тогда казалось, что все серьезно. А потом я встретил тебя. Ты оказалась совсем другой. Яркой, светлой, какой-то не от мира сего… Я влюбился! — последнее звучит с вызовом. — Но у Кати случилась задержка, и я метался между вами…

— У вас что, ребенок?!

— Нет, не подтвердилось. Просто… был сложный период. Повышение, Катя, которая уже чуть ли не примеряла свадебное платье, ты, с которой у нас происходило что-то настолько потрясающее, что я готов был все бросить…

— Что ж не бросил? — спросила язвительно.

— Я… не смог. Слабак, да? Ну и хрен с ним, слабак. Ты меня таким и считала всегда.

— Ты еще давай, обвини меня в чем-нибудь!

— Да я ни в чем не обвиняю! — рявкает, встает и начинает ходить по кухне. — Да, я не сделал что должен был! Не смог принять решение! У нас все только начиналось, и я решил подождать… А потом… все как-то устаканилось.

— А потом просто оказалось так удобно, что есть и та, и эта?

— Майя… — выдыхает несчастно.

— Эта твоя Катя… тоже ничего не знала?

— Догадывалась, но…

— Сказать, как было на самом деле? — я вдруг чувствую леденящее спокойствие. Забавно, но с каждым разом, с каждым ударом судьбы оно возникает все легче и становится все сильнее — как-будто в одно мгновение нажатием кнопки на мне, как на супер-герое в мультике, появляется броня. — Ты всегда был амбициозен. А твоя Катерина, наверняка, простая девочка?

Я встаю и смотрю на него, а когда вижу подтверждение моих слов в его глазах, усмехаюсь.

Скидываю верхнюю одежду прямо на стул, и поворачиваюсь к чайнику, начиная методично заваривать свой любимый чай.

Заварник.

Хрупкие коричневые листики.

Горячая вода.

Мята…

— А потом ты встречаешь меня. На приеме. И думаешь, что если поведешь себя должным образом, то вполне можешь завоевать мою симпатию. И симпатию моего отца — а значит перед тобой откроются все двери. Ты не мечешься между двумя женщинами, в которых влюблен, нет, ты как дерьмо в канализации, плывешь по течению… И если сложится, то тебя занесет в богатый дом. Вот только я не тороплюсь помогать, да? Не выпрашиваю у отца несметных богатств, хорошей должности, он не дарит мне — а заодно и моему избраннику — квартирку и миленькую машинку… Я даже не пользуюсь счетом в банке и не поддерживаю твоего намерения влезть в какие-то проекты. Будь все так — давно бы ты свою Катерину бросил. Но ты все пережидаешь, ждешь, когда же меня вдруг потянет в мир больших денег — и никак не можешь понять, почему же я туда не хочу.

Наливаю себе чашку ароматного чая и снова поворачиваюсь к нему.

— Скажи, Денис, тебе хотя бы не приходилось представлять другую, когда меня трахал?

Он выглядит шокированным.

О да… такую он меня не знает. Я сама себя такую не знаю… хотя очень приятно познакомиться.

— Майя…

— Достаточно. У тебя было достаточно шансов. Мы можем часами рассуждать и выяснять все нюансы, но видишь ли какое дело — все это имело бы смысл, если бы мы спасали отношения. Нечего спасать — их просто не было. Уходи.

— Не правда, — упрямится.

— А мне плевать, что ты по этому поводу думаешь.

— Майя, послушай… у тебя только черное и белое, неужели ты не понимаешь…

Господи, да это когда-нибудь закончится?

Я просто хочу остаться одна…

— Это ты послушай, — говорю твердо. — Бери свои вещи — с какими ты там ездишь в свои «командировки», сумка у тебя всегда с собой — и сваливай прямо сейчас. В квартире этой я жить не буду, противно. Но мне нужно время чтобы собраться, значит это время у меня будет. Дальше сам решай, что с квартирой делать. А будешь возражать и что-то пытаться… знаешь, ради наших отношений я к отцу за помощью не обращалась, а вот ради того, чтобы тебя не видеть больше — легко. Вылетишь из Москвы, как пробка из бутылки, понятно?

Отшатывается и бледнеет.

— Ну что, вся любовь позабылась? — кривлю губы.

Денис силится что-то сказать, но сдувается, и торопливо идет за вещами. Только у входной двери останавливается.

— Можешь мне не верить, но я и правда в тебя влюблен.

— Не думаю, что это было так сложно, — усмехаюсь. А потом спохватываюсь. — Ответь только на один вопрос. Мариша невзлюбила тебя потому, что подозревала что-то?

— Твоя говноподружка пристала ко мне чуть ли не при знакомстве, а я ее послал, — передергивается.

Как ни странно — я ему верю. И почти равнодушно переспрашиваю, не обращая внимания на внутренности, залитые кислотой:

— А чего послал? Тебе же не впервой спать с разными девицами?

— Ты… — кажется, он хочет сказать что-то непечатное, но исправляется. — Я может и дерьмо, с твоей точки зрения, но не настолько, — шипит в итоге и выходит.

А я смотрю в окно, как он зашвыривает сумку в машину. Долго стоит, глядя куда-то вдаль, но потом все-таки уезжает.

Уже совсем темно, когда я отхожу от окна. Раздеваюсь, принимаю душ и заползаю под одеяло. Я беру телефон, чтобы поставить будильник, но вспоминаю, что мне, собственно, некуда завтра вставать…

Непрочитанное сообщение в мессенджере со слишком знакомого номера привлекает внимание.

Хмурюсь.

«Условие выполнено».

Отправлено два часа назад…

Рывком сажусь на кровати, чувствуя, как задыхаюсь. А потом нажимаю кнопку звонка.

Каримов берет трубку сразу, будто ждет его, несмотря на время.

— Ты следишь за мной? — спрашиваю хрипло.

— Не за тобой.

С шумом выдыхаю.

— Ты ненормальный.

— Хочешь признать меня несостоятельным? — насмешливо.

— Ты ненормальный, потому что тебе доставляет удовольствие делать больно другим людям! Мне!

— Если больно — значит ты жива, Майя… — говорит он после паузы и кладет трубку.

Я отбрасываю телефон, как ядовитую змею, и зарываюсь в подушки лицом, ловя спасительное беспамятство.

— Мам, я дома! — открываю я дверь своим ключом.

Ух!

На меня налетает рыжий смеющийся вихрь, а я бросаю сумку и обнимаю самого дорогого мне человека.

— Когда ты написала мне, что прилетаешь раньше, я не поверила, — мама берет мое лицо в ладони и внимательно смотрит в глаза. Ей много лет, этой привычке… так она проверяет, насколько мне больно.

Раньше это делала я.

— Красавица! — подытоживает с довольной улыбкой, — и как-будто повзрослела.

— От красавицы и слышу, — подмигиваю.

А ведь она и правда расцвела.

Я как-то не задумывалась раньше… но ей только сорок пять исполняется в этом году. На лице почти нет морщин, седину она подкрашивает, а фигура такая же стройная как у меня. Молодая еще женщина, которая вполне может выстроить свою жизнь… и семейную тоже.