Ухмыляюсь и выхожу следом:

— И куда ты собралась?

— В общежитие, — отводит взгляд.

— В два часа ночи туда пускают?

— Я договорилась.

— Врешь.

И мне это, определенно, нравится. То, как она старается выглядеть независимой.

Поджимает губы, я же только вздыхаю. И иду ко входу.

Мое умение договариваться и крупная купюра делают свое дело, так что уже спустя пять минут я подталкиваю ошеломленную девушку ко входу.

— Ил-лья Д-демидович… спасибо. Я и не думала что вы…

— Полагала, что потащу тебя к себе? — ухмыляюсь. Почему-то с ней все время хочется улыбаться, но я отвык это делать — как уж получается. — Чтобы ты в самый интересный момент упала в обморок?

Мотает головой и быстренько юркает в полуоткрытую дверь.

А я убеждаюсь, что она попала внутрь, и возвращаюсь к машине.

Следующая неделя выдается суетливой. Несколько перелетов, переговоры, тонна дел — мне вообще не до мыслей о рыжей. Но когда в пятницу вечером я попадаю в клуб, чтобы проверить как идут дела, вспоминаю.

Я здесь бываю не чаще раза в неделю — в основном клубом занимается мой партнер, для меня же это вложение в довольно удобный актив. Но как и от всего, на чем стоит мое клеймо, я требую если не совершенства, то попыток к нему приблизится. А значит, периодически проверяю все сам.

— Кстати, та официантка, Майя, уже вышла на работу или…

— Уже здесь! — Андрей, с которого каждое слово приходилось выдавливать, внезапно оживляется и смотрит на меня выжидательно. Угодить хочет? Ну-ну.

— Пригласи её.

— Куда?

Интересно, если я сейчас скажу, что ко мне домой, он волоком потащит?

Этот может…

— В кабинет.

После нескольких дней, проведенных в постели, на работу я иду уже с охотой.

Лекарства, сон и некоторая забота моих соседок творят чудеса. А Гугл и справка от «ночного» врача дают возможность изучить все темы, не вставая. Так что в пятницу вечером я чувствую себя совершенно здоровой и не отказываюсь от смены, хоть Женя и предлагает мне еще отдохнуть. У нее и так вечная запара — не хочу подводить. Опять. Да и мне не помешает как можно скорей прояснить ситуацию с разбитыми мной напитками. Вдруг отработать надо? Лучше уж начать сейчас…

Женя только отмахивается на мои вопросы:

— Ты же не несущую колонну повалила. Вот если бы украла или на какого-нибудь придурка вылила — вычли бы из зарплаты. А так клуб к тебе не в претензии.

Киваю согласно. Интересно, связано ли это с Каримовым? Может я получила от него… протекцию? Не хотелось бы. Он и так не идет у меня из головы — с его внешностью и харизмой след в памяти он оставляет неслабый — и чувствовать себя настолько обязанной я не хочу.

Женя находит меня снова спустя час:

— Зайди в кабинет управляющего.

— К Андрею? — хмурюсь. Неужели все-таки будут ругать и платить заставят? Девушка лишь неопределенно пожимает плечами, а я тороплюсь в знакомое каждому сотруднику место. И совсем не ожидаю там встретить мужчину, чей образ и так регулярно появляется перед моим мысленным взором.

Сегодня он не в костюме — светлые брюки, пуловер со страниц мужского журнала и непринужденная поза.

— Илья Демидович? Здравствуйте, — теряюсь немного.

— Привет.

Смотрит. А я ежусь под его взглядом и с огромным трудом подавляю желание юбку одернуть и проверить, все ли пуговицы застегнуты на рубашке.

— Я… что-то не так?

— Ну, если ты не будешь валиться в обморок, то все нормально, — насмешливый голос отрезвляет и заставляет собраться.

— Постараюсь себя сдержать вашем присутствии, — говорю уже спокойней, а он…

Он вдруг улыбается. Почти смеется, хотя моя реакция, скорее, инстинктивная попытка защититься, чем шутка. И эта улыбка мигом преображает обычно хмурое и напряженное лицо, делая его привлекательней и даже моложе.

У Каримова прямой нос, пронзительный взгляд и многодневная щетина — или это уже борода? А еще идеально ровные зубы и довольно выпуклые для мужчины губы. И когда он удивленно поднимает бровь, я вдруг осознаю, что бесцеремонно на него пялюсь уже довольно давно. И чувствую, как жар приливает к щекам.

Утыкаюсь взглядом в пол, пытаясь думать о чем-нибудь приземленном, чтобы прийти в себя. Вот, например, о том, что ковер в кабинете надо бы почистить — кто вообще ковры кладет в общественные места? Или о том, что носы моих лодочек выглядят уже довольно неопрятно…

Молчание затягивается. Какая-то странность в этом молчании. Или я себя накручиваю? Каримов будто что-то решает про себя. А я молчу, потому что не понимаю, о чем с ним говорить.

Может быть мне надо было поблагодарить его за все, что он сделал? Или извиниться еще раз… ну за тот случай? Наконец, я не выдерживаю.

— Илья Демидович, а вы меня позвали…

— Позвал.

И снова тишина.

Да что ж такое!

Я уже почти сержусь, потому поднимаю лицо и смотрю на него.

Его испытывающий на прочность взгляд будто спрашивает: «Ну и что ты будешь делать?». А я и правда не знаю… не умею играть в эти странные игры, особенно если не понимаю ни их цели, ни правил. Потому что и наш разговор, и его поза и выражение лица они не похожи на взаимодействие начальника и подчиненного… Флирт или издевательство?

— Чтобы… — подгоняю.

— Узнать как ты себя чувствуешь и стоит ли мне опасаться за коллекционные напитки? — насмешливо.

— Чувствую себя отлично, — тихо. Хочется ответить резко, но я тут похоже единственная, кто отдает себе отчет в пропасти между нами.

В этот момент открывается дверь, и в кабинет заходит второй владелец. Застывает ненадолго, и вдруг расплывается в широкой улыбке. И от каждого его следующего слова меня внутренне передергивает:

— Ого, ни криков, ни шлепков из-за двери… Или ты не наказываешь нашу рыжую?

Стараюсь не показать, как мне неприятно, зато Каримов не молчит:

— У тебя неудачные представления о моих пристрастиях.

Пару секунд они как-будто меряются взглядами. Я этого не вижу — чувствую по сгустившемуся напряжению. И совершенно не хочу находиться здесь, потому что молчаливый диалог между двумя мужчинами если и имеет ко мне отношение, то весьма опосредованное. Они будто спорят без слов на тему, которая мне не известна и которая началась задолго до моего появления.

Каримов тоже решает, что мне не стоит становиться свидетельницей их противостояния.

— Можешь идти работать, — раздается в мою сторону, и я тут же выбегаю. Вроде бы ничего не произошло, но меня будто сначала разогрели в горячей сауне, а потом в душ засунули.

У входа в зал я делаю несколько глубоких вдохов, пытаясь вспомнить, куда я в принципе должна была пойти до того, как меня отправили в кабинет, а потом решительно и целеустремленно направляюсь в сторону сервис-бара.

Но мне снова мешают. Такая уж ночь, похоже.

— Майя! Серьезно? Вот это да!

— Привет, Антон, — говорю с вынужденной улыбкой, стараясь не морщиться.

Мой однокурсник внимательно оглядывает мою форму — взгляд при этом задерживается на высоком хвосте и ярко-красных губах — и порывается меня обнять:

— Так ты здесь работаешь? Я и не думал…

Он не договаривает, но уж слишком красноречиво смотрит.

Подавляю раздраженный вздох.

Стыдиться подобных вещей я не научилась. Но была рада, что мои однокурсники не ходят в этот клуб — во всяком случае я здесь их ни разу не видела. Обычно в «red lips» тусовались те, кто постарше, да и стоимость алкоголя здесь не каждому — даже обеспеченному — по нраву. А сейчас я вижу целую компанию знакомых лиц, и тут же напрягаюсь — девчонки с параллельной группы тычут в меня пальцем.

Дети.

Интересно, они когда-нибудь зарабатывали себе на еду?

— Да, — отвечаю ровно, но не могу не добавить язвительных нот. — Я здесь работаю. Официантом. Уже несколько месяцев — и явно узнала о сервисе за это время больше, чем за все время учебы на лекциях. Кому-то приходится начинать с нуля, потому что ничего готового его не ждет.