Так оно скорее всего и было, между царем и Барклаем поневоле вклинился еще ряд лиц. Для организации покушения нужны деньги, и совсем не малые, а царь отнюдь не сидит на сундуках с золотом, как возможно думают недалекие обыватели. Решение принято, тотчас вызван соответствующий чиновник, министр двора например – его императорское величество срочно требует выделить баснословную сумму. Тут и и выясняется, что как у Гоголя: "финансы поют романсы", без давления не обойтись и император упоминает, что деньги нужны не на забаву, а на некий особо важный для всего государства прожект. Люди понятное дело при дворе проницательные, другие здесь не выживают. "Прожект" молва моментально связывает с Барклаем-де-Толи, военный министр после последней неудачной кампании просто на дух не переносит императора Франции Наполеона, как впрочем и большинство российских генералов. Все всем ясно и сразу же пошли гулять слухи о готовящемся покушении, тем более, и в самом деле генерал как-то недавно публично оговорился, что не было бы у нас Бонапарта-Антихриста, не было и проблем.
На другой день женщина или девушка, составившая ночью кампанию Евграфу Осиповичу, отправится "чистить перышки" в парикмахерскую, на дому обслуживают только богатых барынь, а ей до них пока далеко. Там она встретит подружку, "важную даму при дворе" – на самом деле жену кого-то из мелких придворных, мундшенка какого-нибудь или буфетчика например. Произойдет обычный обмен сплетнями, и рано или поздно из накрашенных губок вылетит, что-то вроде: "А вот ты слыхала, у нас хотят самого Наполеона, да-да самого Бонапартия, ш-ш-ш по секрету скажу…". Все бы ничего, но в этот момент воздушные замки из волос на милых головках сплетниц сооружает мастер Шарль: "Зато посмеивался в ус, лукаво щуря взор, знакомый с бурями француз, столичный куафер." Вечером того же дня, смертельно уставший от работы и от претензий вздорных, капризных бабенок – доведут до белого каления хоть кого, парикмахер расслабляется в портерной. Там Шарль разогревшись за стаканом доброго вина, глитвейн в промозглую питерскую погоду идет на редкость хорошо, поделится новостью с одним из своих знакомых-эмигрантов, из числа недавно обосновавшихся в России. В результате, пока генерал с Фигнером еще на пути в Москву, пусть даже едут быстро на почтовых, а в Париж уже отправилось с тайным курьером срочное донесение о готовящемся террористическом акте. Современники не без оснований считали всех проживавших за рубежом французов прямо или косвенно причастными к разведывательной сети первой империи, но не исключено, что и добровольных "помощников" у них хватало. Уламывают наконец Сашку – и как раз Жозеф Фуше, знакомится с важным сообщением. Тут же министр отдает распоряжение своим иностранным агентам собрать дополнительную информацию о готовящемся покушении на Бонапарта. Кто конкретно в России "сдал" тогда непосредственных исполнителей так и осталось загадкой, но при обилии всякого рода сомнительных иностранцев в государственных структурах и сильно развитой коррупции тут удивлятся не приходится. Если уж даже гравировальные доски с нанесенными на них "секретными картами" французы ухитрились купить, чуть ли не прямо в типографии военного ведомства, был такой печальный факт.
Двинулись горе-террористы, после поспешной месячной подготовки к границе российской империи, а на той стороне их уже давно их ждет достойная встреча. Вся огромная полицейская машина империи Наполеона Бонапарта пущена в ход и приняты исключительные меры безопасности, как после неудачного покушения роялиста – вандейца Кадудаля. Но не будем спешить и забегать вперед, обо всем читатель узнает в свое время. Пока отметим лишь, что если в России с госбезопасностью и контрразведкой тогда дело обстояло ни шатко ни валко – одним словом никак, то во Франции этим занимался один из самых успешных министров Наполеона – Фуше.
Жозефа Фуше, одного из могущественнейших людей своего времени, одного из самых примечательных людей всех времен, не любили соотечественники и еще менее верно судили о нем их потомки. Предатель по натуре, жалкий интриган, пресмыкающийся льстец, профессиональный перебежчик, подлая полицейская душонка, презренный, безнравственный человек – нет такого клеймящего, такого бранного слова, которым бы его обошли – если по-русски то короче, есть у нас специальный термин для этого из пяти букв, на "п" начинается. Но крут был этот господин неимоверно и ухитрялся оказаться наверху практически при всех режимах начала века. При Робеспьере был крайним якобинцем, но при угрозе для себя сдал вождя переметнувшись к умеренным. При Директории Фуше дорвался в первый раз до "большой" власти – стал министром полиции, на этом посту он не без успеха продвигал Наполеона к трону, за что получил массу заслуженных плюшек и титул герцога Отрантского. Придет время, и он с легкость предаст "своего" императора, вступив в сговор с роялистами для реставрации Бурбонов, потом опять метнется назад к Бони – знаменитые 100 дней, и опять его сдаст и так всю дорогу вплоть до самой отставки. На пике карьеры Жозеф даже побывает в роли французского "Керенского" возглавив временное правительство после известных "ста дней". В текущем 1810 году, министр, несмотря на недоверие императора, еще очень силен, и он постарается извлечь для себя массу пользы из одних лишь слухов о готовящемся покушении. Еще бы, ведь Бонапарт давно планировал задвинуть этого зарвавшегося интригана в отставку, а теперь не рискнет.
Выбор сделан, первый ход сделан… Барклай уехал в Москву, с полигона удалили всех, кроме его первоначальных "хозяев" и Фигнера. Предлог простой – территория стрельбища слишком маленькая, не подходит для обучения стрельбе из дальнобойного нарезного оружия. Теперь этими работами будут заниматься в московском гренадерском полку, благо инструкторы уже подготовлены. Поразмыслив штабс-капитан Денисов пришел к выводу, что нет смысла скрывать от тезки Александра иновременное происхождение унтер-офицера, а от технического оснащения направляемой во Францию боевой группы будет сильно зависеть успех порученного им дела.
– Тащи Саша его бункер, пусть на месте ознакомится и подберет там все, что может вам способствовать. – распорядился штабс-капитан и на его удивление Александр Самойлович Фигнер спокойно отнесся к такой информации, не то сам догадался ранее, не то ему ранее кое-что рассказали Ермолов или Давыдов.
И пошли они солнцем палимы, Повторяя: "Суди его бог!". Нет не пошли, а почти побежали время поджимало, и недавно произведенный капитан Фигнер, не шел, а летел и подгонял своего напарника. Знакомство начали с машины времени, позднее и все новички обычно с убежищем поступали так же – главный артефакт как-никак, благо аппаратная расположено недалеко от входного тамбура. И тут же в лоб новый начальник предложил решение, пусть не самое лучшее, но в отчаянном положении сгодится и такое.
– Давай запускай сей агрегат, съездим в прошлое на 10 дней назад и спасем твою жену. – Фигнер с ходу затребовал, даже не задумывался ни минуты, когда ему показали машину времени. – Тем паче у нас обоих алиби, можно застрелить Пферда и его опричника совершенно безнаказанно.
– По документации она только на 100 лет в прошлое минимум перемещает, – неуверенно возразил Сашка, но его и слушать не стали.
– Сперва попробуем! – и пришлось унтер-офицеру подчинится.
Три часа они потратили на приведение в рабочее состояние дизель-генератора, проверку автоматики и прочие мелкие, но необходимые дела. Забытый, но такой родной звук работающей машины ударил по сознанию, и Александр не удержался, и погладил "стального зверя" обжигая пальцы о горячий металл. Дальше делали все строго по инструкции, запитали через автомат один из синих шкафчиков, проверили работу модуля управления в режиме тестирования, выставили нужную дату, нажали кнопку "пуск" и… А ничего, никуда они не отправились, судя по показаниям индикаторов, в прошлое удалось сдвинуться ровно на 0.004 секунды. Сделали еще попытку, затем еще одну, последнее достижение – 0.012… овчинка не стоила выделки, сумасшедший профессор был прав, 100–150 лет, и никак не менее. Попытались двинутся в будущее – тот результат, Александр решил уж рискнуть и выставил конец 20-го столетия, откуда он в прошлое и прибыл, если что, то можно будет потом вернутся обратно, и тут его опять ждал предсказуемый облом – в отдаленное будущее они не попали.
