Свон и Войл переглянулись.

— Видите ли, — начал Питер, — Оливию ведь отравили прямо в королевском дворце.

— А госпожа Линд — из Зельценга, вы же знаете, — продолжил Войл. — Жена посла, хоть и бывшая. А еще и какая-то дальняя кузина их короля. В общем, нехорошо с её смертью получилось.

— Зельценг воспринял это как вызов, — кивнул Свон.

— Скорее, как повод, — уточнил Войл. — У нас тут государственный переворот, новый король, хоть и старый, в армии разброд и шатания, аристократия и сама не знает, на какой она стороне. Самое лучшее время, чтобы снова попытаться отхряпать у нас спорные Кайловы земли.

— Война? — спросила Гиацинта, холодея.

— Всё к тому и идет, — Свон вздохнул, явно жалея, что ему приходится сторожить горгону, да еще и так неудачно, пока генерал там вовсю собирается развлекаться.

— От этих Бронксов одни напасти, — рассердилась она. — Они не могли отравить Оливию в другом месте?

— Вот, — теперь вздохнул Войл, — еще и Бронксы в столице воду мутят.

— Пожалуйста, — Гиацинта схватила Питера за руку, — мне надо вернуться.

Но она все равно не успела, напрасно тряслась в карете день и ночь.

На въезде в город их уже ждал взъерошенный Розвелл, который явно был слишком давно трезв и слишком мало спал.

— Гиацинта! — он фамильярно забрался к ней в карету. — Я слышал, что вы неудачно упали с лошади?

— Свалилась, мой дорогой, — подтвердила она весьма лаконичную версию происшедшего, которую они утвердили на совете со Своном и Войлом. — Где Трапп?

Розвелл поерзал.

— Позавчера уехал в Кайловы земли, — признался он неохотно. — Война ведь, моя госпожа. Он оставил для вас письмо.

Гиацинта молча кивнула, потому что голос ей изменил.

— Я могу быть вам чем-то полезен? — уточнил Розвелл.

— Я обручена с одним из Бронксов, знаете? — подумав, произнесла Гиацинта. — Что будет дальше с этим семейством?

— Его Величество сильно гневается, но пока владеет собой. Полагаю, в самое ближайшее время появится достойный повод, чтобы арестовать старика Бронкса вместе с конфискацией всего его имущества в счет казны. Его Величество твердо намерен пустить это семейство по миру.

Гиацинта снова кивнула. Ей очень хотелось обвинить Найджела в покушении на убийство, и Розвеллу будет достаточно её слова. Уж он-то не будет заморачиваться с арестами!

Но что скажет Трапп, когда узнает, что она сделала с его любимым адъютантом?

А что он скажет, когда узнает, что его любимый адъютант сделал с ней?

Чертов генерал, как не вовремя он решил заняться своей работой!

— Капитан Свон останется с вами, — сказал Розвелл, — если вам что-то будет нужно, он всегда знает, где меня найти. Ну или вы можете попросить о помощи любого нищего, которого встретите на улице.

Помимо воли Гиацинта рассмеялась.

Почему все эти люди были так уверены, что ей обязательно понадобится чья-то помощь?

— Пришлите ко мне Эухению, — распорядилась она и снова улыбнулась. — Как там поживает моя подруга Люси Смолл?

— Трапп вам велел держаться от неё подальше, — немедленно возмутился Розвелл.

Господи, он что, всей столице инструкции оставил?

Не успев въехать в столицу, Гиацинта нарушила сразу два совета Траппа: вернулась в особняк Стетфилдов, к Шарлю, и тут же написала письмо старику Бронксу с просьбой навестить её как можно скорее. «К сожалению, — писала она, — мое состояние здоровья не позволяет мне подняться с кровати».

И это было правдой, нога болела, а рана от пули на плече все время кровила и очень плохо заживала.

Перепуганный до смерти Шарль немедленно послал за доктором, но первой появилась Эухения, молча оглядела Гиацинту и также молча ушла, чтобы вернуться через несколько часов с отваром из резко пахнущих трав.

Следующие несколько недель она довольно часто появлялась из ниоткуда, вливала в Гиацинту гадкое питье и опять исчезала.

Доктор выразил резкое неодобрение тому, что госпожа Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч проделала такой путь в столь плачевном состоянии, заново перевязал её и категорически запретил вставать на ноги, если она не хочет остаться хромой до конца жизни.

Шарль держался отстраненно, не задавал вопросов и не приставал со своей любовью, что вполне устраивало Гиацинту. Он её и в прежние времена изрядно раздражал, а сейчас просто выводил из себя, но возвращаться в пустой дом, где они с Траппом трое суток не покидали спальню, было выше её сил.

Питер Свон, ни у кого не спрашивая разрешения, занял комнату напротив, и Гиацинта всерьез задумалась, был ли он приставлен к ней, чтобы её охранять, или чтобы за ней следить. Но с этим она позже разберется, пока есть люди, желающие получить архивы Крауча, Свон приходится весьма кстати. По крайней мере, больше её не беспокоили.

Старик Бронкс прибыл вечером, демонстрируя неудовольствие и брюзжа больше обычного.

— По-вашему, — сердито спросил он, устраиваясь в кресле как можно дальше от неё, — у меня так мало дел и так много сил, чтобы наносить визиты таким женщинам, как вы?

«Таких женщин» она пропустила мимо ушей, задорно улыбнувшись в ответ.

— И вот вы здесь, — пропела Гиацинта, расправляя складки одеяла вокруг себя.

— Стариковское любопытство.

— Сильно вас прижало, верно?

— Да не трогали мы эту Линд, — рассвирепел Бронкс, — мы же не такие идиоты! Сразу было понятно, что этот дурак на троне заподозрит нас в первую очередь… Неважно. Чего именно вы от меня хотите?

— Хочу вернуться к разговору о браке с вашим внуком.

— С этим паршивым мальчишкой? Сейчас? — Бронкс подался вперед, сверля Гиацинту мелкими злобными глазками. — В тот самый момент, когда мы слабы, как никогда?

— Мое врожденное благородство и бескорыстие не позволяют мне поступить иначе, — улыбнулась Гиацинта.

Бронкс каркающе расхохотался и задумался.

— И чего вы хотите в ответ?

«Мести», — могла бы она ответить ему.

Сейчас Найджел слишком напуган и виноват, чтобы посметь отказаться.

Что может быть хуже, чем связать себя до конца жизни с женщиной, которую ты ненавидишь? Уж она-то сумеет заставить паршивца страдать до конца его дней!

— Я позже выставлю вам счет, — уклонилась от ответа Гиацинта, — если, конечно, вы переживете королевский гнев.

— По рукам, — медленно согласился Бронкс. — Найджел на днях отправляется к Траппу, но как только вернется…

— Вы не поняли, — перебила его Гиацинта, — я собираюсь выйти за него замуж до того, как он уедет на войну.

Старик дернул головой, явно удивленный таким поворотом дел.

— Вам есть куда торопиться? — с явным намеком спросил он.

— Кто знает, — рассеянно отозвалась она. — Возможно, я не могу побороть свою трепетную нежность к вашему внуку.

— Ну-ну, — прокряхтел Бронкс насмешливо. — Уж не знаю, для чего вам понадобился этот никчемный мальчишка, но можете забирать его с потрохами.

Так и получилось, что спустя жалкие пару недель Гиацинта стала Де Ла Круа-Минор-Стетфилд-Крауч-Бронкс, и сразу после свадьбы торжественно проводила новоявленного мужа на войну.

Генеральские письма тонкой стопкой накапливались на будуарном столике, где лежали нераспечатанными.

Она не могла заставить себя прочитать их. Как будто после прочтения у неё не останется больше Траппа, он весь окажется в прошлом.

А так она всегда знала, что когда её припечет окончательно, ей будет за что ухватиться.

Питер Свон исправно приносил новости: сражения еще не начались, армии выстраивают линии обороны. Войска находятся в ужасном состоянии, за десять лет мирной жизни под Гарольдом Бронксом солдаты забыли, с какой стороны браться за оружие. Да и дисциплина ни к черту не годится.

Пользуясь тем, что генерал покинул столицу, Стив объявил, что король Джон ни на что не годен и вышел к знати с обращением передать ему пост военного министра и государственную казну, поскольку всем известно, что советник Трапп — вор, и эта фамилия дискредитировала себя.