Портниха, послушная приказанию, стояла возле дверей. Впрочем, вряд ли ей велели подслушивать. Заметив нас, она отпрянула и, густо покраснев, поклонилась. Хотя нет, красная она была, похоже, еще до нашего появления.

— Что ты делаешь? — в голосе супруга промелькнули стальные нотки.

— Я не хотела, господин мажордом… просто послышалось, будто кто-то кричал…

— Даже если и так, твое какое дело? Мало тебя наказали? Привыкли за спиной генерала сплетничать и интриги плести! Я не Финор кан Рута, я насквозь вижу таких как ты! И лично голову оторву любому, кто посмеет расстроить хозяина или помыслит опорочить его имя.

Миран цедил слова, надвигаясь на портниху, и она, дрожжа, отступала от дверей.

— Тебе велено было ждать, когда нужно сменить белье, а не подглядывать в замочную скважину!

— Этого больше не повторится, господин!

— Разумеется.

Пока муж буравил подчиненную взглядом, дверь в покои приоткрылась.

— Гг. господин ввелел к-к-кровать перестилить.

Прозаикалась молоденькая, по детски круглолицая самочка, выглянув в коридор.

— Жди! — кинул Миран, и скрылся в покоях.

Дверь осталась открыта, и я с интересом рассматривала замершую на пороге красавицу. Она действительно была красавица, невысокая, изящная, стояла, завернутая в шелковое покрывало и дрожала. Испуганные ореховые глаза были широко распахнуты, рыжие волосы растрепаны а неестественно алые, припухшие губы кривились в какой-то жалкой, растеряной улыбке.

— Привет. Меня Мия зовут. А тебя?

Я старалась отогнать невесть откуда всплывшую ревность. И какое мне дело, с кем развлекается вожак? Ведь к лучшему это, не будет меня преследовать…

Но вот сердце с доводами рассудка считаться отказывалось, и при взгляде на истерзаные губы незнакомки возникало желание вновь взять в руки кочергу. Что бы объяснить сначала этой девке, а потом и самому рыжему мерзавцу, что целовать он имеет права только меня!

Сама испугавшись своих мыслей, прикусила щеку, прогоняя наваждение.

Я за-му-жем!

— Меня Далли звать, госпожа — пискнула та, по плотнее закутываясь в покрывало.

— И давно ты греешь постель профессору?

— Кому?

— Моему опекуну, Финор кан Руте.

Девочка замотала головой, внезапно заливаясь краской.

— Я сегодня ее первый раз взял, Мия. Ревнуешь?

— Простое любопытство — буркнула я, закусив губу.

Подошедший вожак дернул за край покрывала, понуждая любовницу отодвинутся, освобождая дорогу.

— Значит сигналка…. спасибо, что вспомнили. Второй раз слушать ваши страстные стоны мне бы не хотелось.

Засучив рукава шелкового халата, Финор развернул меня к себе спиной и, положив руки на плечи, открыл ток магии.

— Ну, вот и все, крошка. Теперь ты только под мирановой защитой. Хотя, конечно, мое обещанное покровительство все еще в силе.

И, наклонившись к самому уху, прошептал едва слышно

— Ведь я люблю тебя.

На мгновение повеяло миртом и розой, и в ту же секунду вожак отстранился.

— Можешь забирать супругу, душа моя. И, ради Светлых Сил, убирайтесь из моих покоев.

Дважды повторять нам было не нужно.

Минул год, словно день. Наш с Мираном малыш подрос и уже начал делать первые шаги. Медовоглазый и черноволосый, он был так похож на отца, что домочадцы в шутку называл его Этани, что означает "слепок сознания" или, по простому, ментальная птица.

Вожак уволился из Академии и, оставив управление Западным Кряжем на моего супруга, отбыл в Дальние миры.

В научную, как сказал, экспедицию.

Раз в квартал он появлялся, одаривал домашних ворохом подарков, проверял отчеты и пропадал вновь.

У Лии с Фрридом подрастала дочка и мы частенько проводили время вшестером, вспоминая учебу, войну и просто радуясь мирной семейной жизни.

Жалела ли я о том, что потеряла? Безусловно. Финор кан Рута по прежнему приходил ко мне во снах, но, просыпаясь, я гнала его образ прочь. Я любила мужа, сына и нашу тихую семейную жизнь. А профессор…

Он навсегда останется в моей памяти легким ароматом розы и митра….