Ходящий скривился от скребущей боли в груди. Захотелось вырваться из взятой в плотное кольцо гостиницы, и уничтожать преследователя, крушить, резать, жечь, рвать на части тела собравшихся загонщиков. Усилием воли Кйорт подавил гнев и вернулся в кресло. Взял свой бокал, залпом осушил, налил еще и замер в ожидании новостей.

Хлопнула входная дверь.

– Месси… Кйорт, – граф был расстроен. – Я поспешил с обещанием: приметы не узнать. Их держат в секрете, даже я и мои слуги не способны их узнать…

– Не беспокойся, граф, – тихо ответил Кйорт и жестом предложил тому сесть в кресло, – в ногах правды нет.

– Это не вас ищут, господин? – в голосе рыцаря послышалось что-то похожее на надежду.

– Меня. Уверен, что меня, но сюда они не пойдут, потому что не уверены, что я до сих пор здесь. Были бы уверены – наши мечи уже бы горели от крови. Скорее всего, мерзавцы догадываются, ведь многие видели, как я поднимался с тобой, но не все видели, как я ушел. Более того, хозяин уверен, что у нас богословский диспут, который продлится до утра. Так что эти милые люди за окном будут ждать рассвета. Возможно, сам барон или еще какой рыцарь сана достаточно высокого уже вызван. Сейчас из гостиницы не уйти без… побоища, а утром…

– Утром вы пойдете со мной, никто не остановит меня, – резко ответил рыцарь. – Да и, может, вам просто изменить внешность?

– Я думал над этим, – усмехнулся Кйорт, – но сейчас это не пройдет. Меня тут никто не знает…

– Вы мой телохранитель, – отрезал лорзан. – Завтра я выйду из гостиницы в сопровождении собственной охраны. Вам всего лишь надо будет скрыть приметный… меч.

– Я уйду ночью, перед самым рассветом, – спокойно сказал Кйорт и быстро продолжил, не дав графу запротестовать: – А вы со своими людьми отправитесь утром на прогулку к побережью. Встретимся на пристани, там, скорее всего, мне понадобится помощь. Из города мне необходимо отплыть. Боюсь, что посуху в окрестностях этого милого города, близлежащих деревень, да и вообще любых городов Алии путь становится слишком опасным.

– Пусть будет так, – согласился рыцарь. – Я… счастлив, что встретил одного из настоящих воинов моих Богов.

«Не вмешивайтесь в игры тех, кто сильнее, они вас изъедят», – вспомнил Кйорт слова Цеппа. Улыбнулся грустно и отставил недопитый стакан в сторону.

Ночь не заставила себя ждать. За окном становилось все тише и темнее, словно гостиница постепенно погружалась на дно Шугарской впадины, а проблески зажженных факелов могли сойти за фонарики глубоководных удильщиков. В щель между штор протиснулся нахальный лучик тусклого света и заиграл на полупустом графине с нерулой, захватывая краешком стоящие рядом бокалы.

– Кйорт, – послышался голос графа, – я боюсь, что сложно будет уйти. Луна.

– Сверчки тут есть? – задал Кйорт неожиданный вопрос.

– Конечно, – удивленно ответил Энрих, – а…

– К утру ветер нагонит тучи из глубины моря, – спокойно произнес ходящий. – Не беспокойтесь, лучше скажите мне, ведь наверняка тут есть отхожее место?

– Конечно, – удивившись еще больше, ответил лорзан.

– И духовое окно должно быть постоянно открыто? – продолжал задавать вопросы Кйорт.

– Обычно открыто. Понимаете, запах…

– Мне не рассказывай, – немного бесцеремонно прервал рыцаря ходящий, – я был уверен, но лучше уж сейчас узнать о заколоченном наглухо выходе, нежели ударившись в него лбом.

– Понимаю, – кивнул граф. – Но оно высоко.

– Как высоко?

– Три моих роста.

– Помещение широкое? Стены крепкие? – быстро спросил йерро.

– Четыре-пять шагов от стены до стены. Квадратное. Кирпичная кладка, – сумбурно, но вполне понятно ответил граф.

Кйорт ничего не ответил, только слегка склонил голову, удовлетворенный сказанным. Лорзан немного помолчал и подошел к окну, осторожно выглянув на улицу.

– Небо чистое, будто его драили мои горничные. Уверены ли вы…

– Граф, – снова не дал закончить фразу ходящий, – утром ветер был свежий и шел с моря, я отчетливо ощущал запах сырости. К вечеру он немного усилился и направления не поменял. Но запах был недостаточно мокрым, чтобы уверенно сказать, что над водой пролился дождь. Его несет сюда, и облака закроют луну как раз перед рассветом. Лорзан скептически сморщился, Кйорт заметил и усмехнулся:

– Во дворе «Акульего зуба» растет несколько деревьев…

– Это конские каштаны, – подсказал граф.

– Без разницы, пусть хоть бараньи. Я знаю лишь, что перед дождем листья этого дерева выделяют липкий сок. А его было предостаточно. Сверчки не поют. Репейник вокруг дорог раскрыл свои крючки. Круд, что живет в углу, под потолком, – при этих словах ходящего Энрих инстинктивно закрутил головой в поисках паука, словно его возможно было разглядеть в практически полной темноте, – он сидел в самом центре паутины добрых полдня. Дождь будет, и будут облака.

– Ну, если вы так уверены…

– Доверься мне, граф, – Кйорт улыбался в темноте: уроки в Ор-Нагате не прошли даром.

Простояв почти весь вечер у окна, незаметный для находящихся снаружи, ходящий отчетливо представлял себе путь к отступлению. Задача сложная, но выполнимая. Конечно, если бы ситуация позволяла оставить после себя след из трупов, это было бы парой пустяков, но сейчас нельзя было наследить. Перерезанные горла, размозженные черепа, мертвые тела без видимых повреждений, уткнувшиеся носами в камни мостовой привлекут нежелательное внимание стражи к этому рыцарю, который еще не до конца сыграл отведенную ему роль.

Вскоре Керри принес пышное черное платье графини. Лорзан поблагодарил и попросил проверить, открыто ли духовое окно. Телохранитель безмолвно удалился. Даже если и был удивлен, но виду никакого не подавал: он привык служить господину, как говорится, верой и правдой, не нарушая обетов. Энрих, виновато улыбаясь и откашлявшись, сказал:

– Другой черной ткани нет.

– Banhhea17. Пойдет и эта, – ходящий достал арре.

Тонкое лезвие легко распустило дорогую ткань с оборочками, кружевами и розеточками на широкие полосы, безжалостно отсекая украшения. Нарезав достаточное количество лоскутов, ходящий замотал ими все блестящие части своего костюма. Прихватил для пущей верности дорожный пояс, чтобы многочисленные кармашки и сумочки даже не подумали за что-нибудь зацепиться или издать хоть какой ненужный шум. Обвязал рукава и бедра, чтобы ничего не шуршало. Обмотал рукоять аарка. Несколько раз обвил тканью ножны и плотно притянул их к спине. Посетовал, что сапоги недостаточно мягкие, но все же лучше в таких сапогах, нежели без них: все-таки подошва была добротной и упругой, не скользила и лишних шумов не издавала. Йерро лишь сделал несколько витков ткани вокруг них, перекрашивая обувь в черный. Критически осмотрев себя при помощи факела и оставшись довольным, он выбросил остатки того, что некогда было красивым одеянием графини, в камин, оставив лишь длинную полосу в три пальца шириной. Огонь весело затрещал. Ходящий добавил еще дров и глянул на графа. Тот смотрел изумленно.

– Вы сейчас похожи на… – Энрих не решался продолжать.

– На тать ночную, – закончил фразу Кйорт, нимало не смутившись.

– Скорее на одного из «Крыльев ворона», – лорзан закашлялся, словно проглотил мошку.

– «Крыльев ворона»? – усмехнулся ходящий.

– Таинственный клан. Шпионы, убийцы, воры…

– А-а-а, – протянул Кйорт, – эти. Встречался с ними.

– Их не судят, – добавил граф. – Их казнят сразу, ежели вина не требует доказательства. Словно ведьм.

– Тем более будет лишний повод не попасться, – йерро попробовал все свести к шутке, словно собирался всего-навсего забраться к любовнице в окно так, чтобы не попасться строгому отцу.

Граф сел в кресло напротив Кйорта. Они еще поговорили недолго: вернее, говорил Кйорт, а граф молча внимал, слушая указания, а потом все стихло. Медленно потекли минуты. Энрих боялся заснуть, чтобы не показать усталости, которая неизбежно накатывала. Ходящий просто ждал. Казалось, ночь будет длиться вечно. Лорзан несколько раз уже встряхивал головой и растирал себе щеки и затылок водой из графина, удивляясь, как Кйорт может так спокойно, не двигаясь и не говоря ни слова, ждать в полной темноте даже без намека на сон. Он был уверен, что его новый брат по оружию не спит. И вот, когда бороться со сном стало совсем невыносимо, лунный луч, медленно ползущий по столу, вдруг мигнул и исчез. Появился снова блеклой бляшкой, заискрил ярко, потом потускнел и резко пропал.