Трактирщик побледнел, но не от страха, как это могло бы показаться, а от бессильной ярости — его терпению подходил конец. Конан привстал, но наткнувшись на предостерегающий взгляд Капны, остался сидеть на своём месте.

— Спокойно, Ваше величество, не стоит руки марать. — едва слышно произнесла она, после чего добавила также тихо:

— Акула на выход!

Акула сокрушенно вздохнул, повернулся в сторону нарушителей спокойствия и слегка возмущенным тоном произнёс:

— Эй, милейший, нельзя ли потише? Вообще-то мы тут кушаем.

— А это что ещё за новость? — не понял самый горластый из громил. — Заткни ка свою вонючую пасть, крысиный выкормыш, пока я тебя на голову не укоротил!

— Зря ты так. — вновь вздохнул Акула, и выйдя из-за стола, не спеша направился к стойке.

Бандиты заулыбались, предвкушая драку. Их руки легли на рукояти тесаков. Здоровяк может и широк в плечах, но не вооружен, так что особых хлопот с ним не предвиделось. Не успели задиры и глазом моргнуть, как неуклюжий и неповоротливый великан оказался рядом сними. В мгновение ока его железные руки схватили растерявшихся бандитов за головы и с силой столкнули обоих лбами. Приглушенный звон сшибленных лбами баранов порадовал завсегдатаев таверны и вызвал одобрительные возгласы даже среди суровых морских волков. Акула схватил неудачников за шиворот, хорошенько встряхнул, и волоком протащив через весь обеденный зал, вышвырнул в открытое окно, словно нашкодивших щенят.

— Скоро здесь будет вся банда. — предупредил Катамаи Рей, проверяя хорошо ли выходит катана из ножен. — Возможно, даже с самим Гварсо во главе.

— На то и был расчёт. — заговорщицки улыбнулась Капна.

— Господа, неплохо бы проверить оружие. — предложил генерал Гавер. — Сдаётся мне, что кто-то решил сегодня нарваться по-крупному…

Ждать долго не пришлось. Оскорблённые головорезы оказались завидными бегунами, и чтобы не оставить неотмщённой свою поруганную честь, довольно скоро вернулись с солидным подкреплением, во главе которого, как и предполагал Катамаи Рей, стоял сам Гварсо. Дверь таверны распахнулась, и в обеденный зал ввалилось чуть меньше двух дюжин разгневанных супостатов. Конан и глазом не повёл, его спутники, казалось, тоже остались совершенно равнодушными к происходящему вне их дружной компании. Публика здесь собралась не из пугливых, ни один из бывалых моряков не оставил своего места, чтобы поджав хвост, по стеночке выскользнуть из таверны, но на странников, сидевших в углу обеденного зала, сейчас смотрели все, гадая, чём закончится назревающий конфликт.

— Эй там! — прогремел Гварсо. — А ну встать, нергалово отродье, корм для рыб, когда с вами говорит Гварсо из Кордавы!

— Слишком много чести. — лениво произнесла Капна, даже не повернув головы в сторону говорившего.

— В гробу я видал Гварсо из Кордавы, — издевательски усмехнулся Гавер, — у белых тапочках…

— Проваливайте, господа, проваливайте, — посоветовал Катамаи Рей и сделал небрежный жест рукой, будто отмахиваясь от назойливых насекомых, — по добру, по здорову.

— Что?! — взревел оскорблённый главарь банды, покраснев от натуги.

Не успела рука Гварсо коснуться рукояти зингарской шпаги, как двое бандитов повалились на пол, будто подкошенные, из их глазниц торчали необычные четырёхконечные ножи цвета каминной сажи. За мгновение до начала схватки Катамаи Рей метнул сюрикены со скоростью молнии, едва различимой человеческому глазу. Короткое замешательство банды, вызванное внезапной смертью сообщников, позволило отряду Конана занять выгодную для обороны позицию. Воины растянулись цепочкой, их спины прикрывала стена, с боков бандиты тоже не имели возможности атаковать, поскольку противник занял оборону в углу зала. Оставалось нападать по одному, а при таком раскладе, решающим фактором, являлось мастерство владения оружием.

Под сводом таверны зазвенела сталь. Арсенал бандитов составляло самое разнообразное оружие, но ни организации, ни тактики, ни тем более умения в их действиях не прослеживалось. Нападавшие сами подчистую становились лёгкими мишенями для точных и расчётливых ударов своих обидчиков, скоростью и мастерством сводивших на нет их численное преимущество. Только Гварсо дрался со знанием дела, как и подобает опальному аристократу, но его противник могучий северный варвар, вооруженный прямым тяжелым мечом западного образца, и в совершенстве владевший техникой фехтования, не оставлял ему ни единого шанса на успех. Буквально на втором выпаде сокрушительным ударом варвар сломал шпагу зингарца, а следующим рассёк его тело от шеи до поясницы. Гварсо осел на пол, захлёбываясь собственной кровью и трясущимися руками пытаясь удержать вываливающиеся наружу внутренности.

В считанные мгновения вокруг оборонявшихся образовалась свалка из трупов и раненых. С потерей вожака боевой дух своры надтреснул и развалился, как перезрелая тыква. Завывая от досады и страха, уцелевшие бандиты устремились к выходу из таверны, бросив на поле брани своих убитых и раненых подельников. Трусов преследовать не стали. В пылу сражения, ни Конан, ни его спутники не заметили, как к ним присоединился ещё один боец, коим оказался Карво, хозяин таверны.

— Вот оно каково, шакалы! — погрозил Карво убегавшим бандитам окровавленным клинком.

На полу, включая Гварсо, осталось лежать с полдюжины трупов, ещё трое корчились в предсмертных муках, пятеро, зажимая руками кровоточащие раны, хромали к выходу, остальные бежали — недурной результат для столь скоротечного боя.

— Чем мне отблагодарить вас? — спросил хозяин таверны, светясь от привалившего счастья, наконец-то ему удалось разобраться с намозолившими вымогателями.

— Забей. — устало произнёс Гавер, вытирая клинок холщёвой тряпкой, которую позаимствовал с одного из столов.

— Он хотел сказать, «забудь». - поправила генерала Капна, видя в какое недоумение пришел трактирщик; Гавер был одарён испепеляющим взглядом, предвещавшим взбучку. — Игра слов.

— Нет. Так не пойдёт…

— Ладно. — прервал хозяина таверны Конан, пытаясь отыскать зазубрены на идеально ровном лезвии своего меча. — Тащи бочонок вина, своего самого лучшего, и мы в расчёте.

— Непременно. — поклонился Карво и побежал в погреб исполнять пожелания своего избавителя.

— Лихо. — покивал Катамаи Рей, как только закончил с осмотром поля брани.

— Стадо баранов. — осёк его Конан. — Во имя Крома! Разве это воины? Падаль! Не бой получился, а бойня.

— А по-моему, цель достигнута. — не согласилась с ним Капна.

— Да уж, если бы цель. — махнул рукой Конан и пошел к столу за кружкой. — Даже в горле не успело пересохнуть.

— Лучшая победа — выиграть бой, не начав его. — процитировал Катамаи Рей.

— Попридержи язык, философ доморощенный, — прошипела Капна, на сегодня ей и Гавра с лихвой хватило. — К данному случаю реплика не применима.

— Вот так всегда и бывает. — оскорбился колдун или сделал подобающий случаю вид.

Пока приятели припирались, хозяин таверны принёс бочонок вина и поставил на стол. Конан откупорил пробку, доверху наполнил свою кружку и одним залпом осушил до дна. Остальные не раздумывая, присоединились к королю, чтобы промочить горло после, пусть и короткой, но всё-таки не лишенной азарта схватки.

Ополовинив бочонок вина, странники поднялись наверх, в одну из комнат выделенных хозяином таверны, которому предстояла нелёгкая работа по уборке обеденного зала. От помощи своих новых постояльцев он отказался, заявил, что разберётся сам и что к такому делу ему не привыкать.

Когда последний из пяти членов отряда вошел в комнату и задвинул за собой дверной засов, Конан с налитой до краёв кружкой вина развалился на кровати и приготовился слушать, терпеливо дожидаясь, пока остальные рассядутся на табуретах, принесённых из соседних комнат. Как только все угомонились, Капна раздвинула складки своего плаща и вытащила небольшой черный футляр. Осторожно надавив на крышку, она открыла футляр и положила на стол. Пустоту сумрачной комнаты вмиг наполнило мягким изумрудным сиянием. На варвара смотрели пять камней близнецов, один из которых навевал давние умиляющие душу воспоминания. Пёстрые картины бурной молодости поплыли перед его мысленным взором. Конан вспомнил, как решился из-за этого камня на грабёж, и как его спугнула стража при попытке взломать замок лавки известного на весь Шадизар торговца ювелирными изделиями, вспомнил он и аренджунского вора, которого нанял, чтобы украсть вожделенную драгоценность. Под тяжестью нахлынувших воспоминаний, он, вдруг, почувствовал влечение к камням, но не такое сильное, как прежде. Сейчас он мог противостоять своим желаниям, да и камни больше не стремились порабощать его разум.