Она не видела, кто первый кинулся к ней, но через считанные мгновенья вокруг нее уже суетились люди. Чья-то ладонь начала осторожно похлопывать ее по щеке, кто-то параллельно схватил ее запястье и начал считать пульс. Настя почти была уверена, что это Наумов. Где-то послышались крики с просьбой позвать врача. Потом Настю подняли на руки и куда-то понесли. Оказалось, в другую комнату, где ее уложили на кушетку. Еще некоторое время вокруг слышались взволнованные голоса, а потом все затихло.

Вдруг совсем рядом раздался обеспокоенный голос Наумова:

— Ничего не понимаю, пульс абсолютно нормальный. Может, та дрянь индейская еще до конца не вышла?..

— Возможно, — проговорил Максим, тут же тихо позвав ее по имени: — Настя… — и девушка вновь ощутила легкие похлопывания по щекам. Эти прикосновения вызвали в ней целую гамму чувств, и она с минуту просто наслаждалась ими, забыв обо всем на свете.

Однако обморок начал затягиваться, и Настя решила, что пора возвращаться в сознание. Она сделала глубокий вдох и открыла глаза.

В комнате кроме Наумова и Максима никого не оказалось.

— Ну, наконец-то, — облегченно выдохнул Наумов, а Максим, чуть улыбнувшись, поинтересовался:

— Ты в порядке?

— Интересно, каким это образом двух мужчин оставили наедине с гейшей? — вместо ответа, язвительно спросила Настя и приподнялась на локтях.

— Значит, в порядке, — не удержался от ухмылки Максим и сложил руки на груди.

— По-моему, это чистая случайность. Сейчас прибегут, — ответил тем временем Насте Наумов.

В подтверждение его слов за дверью снова послышался шум и голоса.

— Когда все это закончится, я тебя задушу, Юра, — поспешно пригрозила ему Настя и вновь откинулась на кушетку, прикрыв глаза.

Пришла хозяйка чайного дома с врачом и недовольным голосом попросила присутствующих мужчин удалиться.

Седовласый доктор долго осматривал Настю, слушал ее дыхание и рассматривал радужки глаз. Потом он стал задавать вопросы, один из которых относился времени последнего приема пищи.

— Я не ела со вчерашнего дня, — ответила ему Настя. И это было чистая правда. Вчера вечером, когда у нее спала температура, она поела немного мясного бульона и кусок вареной курицы. Сегодня же она попыталась утром съесть немного риса, но была настолько взволнована, что не проглотить и зернышка. А во время ужина гейшам не разрешалось есть вместе с гостями, разве что только пить чай.

Доктор, нахмурившись, покачал головой и что-то пробормотал себе под нос, после чего раскланялся и вышел.

Через несколько минут явилась пожилая служанка с рисовой лепешкой и каким-то сладким травяным напитком. Когда Настя поела, служанка проводила ее до двери, где девушку уже ждала повозка с рикшей. Проходя мимо чайного зала, сквозь небольшую щель в дверях она видела, с каким довольным видом развлекает гостей, в том числе и ее приятелей, оставшаяся там Фумико.

В окейе девушку встретила разгневанная Харука.

— Как ты смела так опозорить меня и мою окейю? — с порога взорвалась она. — Мне уже донесли, что ты упала в обморок, а после заявила, что тебя здесь морят голодом! Это немыслимо!

— Я этого не говорила, — попыталась оправдаться Настя, но та ее даже не слушала.

— Знаешь что, Мидори-сан! Ты мне уже порядком надоела! И твои выходки тоже! Через месяц у тебя заканчивается контракт, и ты можешь идти на все четыре стороны! Тем более, что доход с тебя совсем невелик! Ищи себе жилье и работу, покупай сама дорогие кимоно, попробуй найти себе данну! Потому что я почти уверена, что после твоего обморока ни один порядочный мужчина не захочет им стать!

— Харука-сан… — Настя вновь предприняла попытку как-то оправдать себя, а заодно и ту девушку, которую она вынуждена здесь изображать, но это опять не возымело никакого эффекта.

— Ступай к себе! — приказным тоном процедила Харука и сама, демонстративно развернувшись, пошла к лестнице.

— О, нет… — простонала Настя, обнаружив утром, что ее голова не покоится на деревянной «подушке», а благополучно лежит прямо на матрасе. Девушка поднялась и подошла к зеркалу: от вчерашней прически остался лишь намек.

— Ну все, сегодня эта противная Харука меня точно убьет, — заключила она с сокрушенным вздохом.

Словно по расписанию, в дверях материализовалась Фумико. Лишь глянув на Настю, она заливисто рассмеялась. Причина ее смеха Насте была, безусловно, понятна.

— Чего-то хотела? — с вызовом поинтересовалась у злопыхательницы она. — Если нет, тогда иди, куда шла…

— Ну почему же не хотела? — томно протянула гейша. — Хотела. Хотела сказать тебе «спасибо». Ты вчера так вовремя опозорилась. Благодаря тебе я не только хорошо заработала, но отлично провела время… Кстати, твой несостоявшийся данна на самом деле очень мил…

— Я рада, что ты его оценила, — напряженно отозвалась Настя. — Еще что-то?

— Тебя разве не удивляет, что я сказала «несостоявшийся данна»? — как ни в чем не бывало продолжала Фумико. — Или ты еще надеешься на чудо? Напрасно… Между прочим, вчера после твоего ухода о тебе никто из мужчин даже и не вспомнил, в том числе и твой голландец… Словно тебя никогда и не было.

— Мне кажется, тебе пора идти, по тебе явно соскучилась Харука, — Настя решительно подошла к Фумико и, легонько оттолкнув ее, быстро задвинула перед ее носом дверь.

Не успела Настя выпроводить одну гостью, как объявилась вторая. Юная служанка по имени Ацуко. Она принесла Насте завтрак: миску риса с чем-то похожим на спаржевую фасоль и кружку воды.

— Вас ждет к себе Харука-сан, — сообщила девочка, ставя поднос с едой на столик.

— Опять? — вскинула брови вверх Настя. Это навязчивое де-жавю уже начинало ей порядком надоедать: то Фумико объявляется поутру в одно и то же время, потом служанка с завтраком, следом — приглашение к Харуке.

— День Сурка какой-то, — тихо пробормотала она себе под нос и взяла миску с рисом.

— Вы что-то сказали Мидори-сан? — осторожно поинтересовалась Ацуко.

— Я сказала, что вначале поем, а потом пойду к Харуке. Думаю, она подождет…

— Тогда, если не возражаете, я пока приглажу вам волосы, а то они опять растрепались… — предложила девочка.

— Буду тебе благодарна, — со вздохом ответила Настя и положила в рот первую порцию пресного на вкус риса.

Кроме самой Харуки в комнате оказалась еще и Фумико. Сама хозяйка окейи сидела в низеньком кресле и держала в руках два листа бумаги. Вид у нее был несколько озадаченный, но при этом довольный.

— Сегодня утром мне принесли две записки, — начала она. — Одна от Аяме, владелицы чайного дома, где вы вчера обе проводили вечер. Достопочтенный господин Сабуро Миото-сан попросил ее передать мне свое пожелание стать данной Фумико, — Харука с улыбкой посмотрела на гейшу.

— Наконец-то! — вырвалось у той. Было видно, что она еле сдерживается, чтобы не запрыгать от радости.

— Сегодня вечером он снова ждет встречи с тобой у Аяме, — продолжала Харкука, — а завтра явится сюда, чтобы обсудить все детали договора. Вторая записка… — тут женщина сделала паузу и уже без прежнего благодушия посмотрела на Настю. — Вторая записка от Герберта Бремена. Признаюсь честно, я несказанно удивлена, что он по-прежнему желает стать данной Мидори. Более того, он хочет, чтобы ты сегодня вечером явилась к нему в гостевой дом. Он желает побыть с тобой наедине. Напоминаю, что в третью встречу уже допустимо для гейши оставаться один на один со своим данной, при этом он не может принудить тебя к близости. Ты принимаешь это приглашение, Мидори-сан?

— Принимаю, — ответила Настя и с вызовом посмотрела на Фумико. — Где и во сколько мне надо быть у этого человека?

— В шесть часов. Тебя проводят к нему.

— Ну так как? — выйдя от Харуки, с уже знакомой ухмылочкой поинтересовалась Фумико. — Собираешься строить из себя невинность или ублажишь своего голландца по-полной? Имей в виду, европейцы не привыкли довольствоваться одними разговорами… Если они платят за женщину, то готовы получить от нее все…