Наконец впереди показалось здание с заметной издалека вывеской «Медицинский центр «Евромед», и Настя ускорила шаг. Очутившись в долгожданном спасительном тепле, она выдохнула с облегчением и скинула капюшон.

— Привет, Катюш! — поздоровалась она с девушкой, одиноко сидевшей за стойкой администратора, и остановилась у большого зеркала в холле. Собственное отражение ее не порадовало: волосы растрепались, тушь размазалась, а обветренные щеки уж слишком розовели на бледном лице.

Настя начала наспех поправлять макияж и волосы, параллельно наблюдая в зеркале за входной дверью. До начала работы медцентра оставалось около пятнадцати минут, и в холле становилось оживленней. Дверь очередной раз распахнулась, пропуская внутрь молодую стройную брюнетку в укороченной алой дубленке и таких же алых лаковых сапогах. Следом за ней шел мужчина, тоже брюнет, высокий, крупный, в длинном элегантном черном пальто. При одном взгляде на него сердце Насти пропустило один удар, а потом взволнованно затрепыхало. Чувство глубокой обиды и разочарования начало захлестывать девушку, когда она увидела, как мужчина слегка приобнял брюнетку, с улыбкой что-то шепнул ей на ухо и направился к администратору.

— Похоже, они пришли вместе, — услышала Настя голос своей подруги Вики и обернулась. Вика стояла рядом, уже переодетая в белый медицинский халат и удобные туфли на невысоком каблуке, и раскачивалась с пятки на носок. — Вот зараза, этот твой Наумов… Ни стыда, ни совести…

— Тише, — цыкнула на нее Настя. — Он может услышать…

— А мне-то что? — фыркнула Вика. — Пусть слышит…

В этот момент мужчина отошел от административной стойки и двинулся в их сторону.

— Привет, девчонки, — небрежно бросил он им, проходя мимо.

— Привет, — еле слышно отозвалась Настя, провожая его взглядом, зато Вика ответила нарочито громко:

— Доброе утро, Юрий Александрович! — и уже тише добавила: — Я же говорю: ни стыда, ни совести…

— Прекрати, Вика, — снова попыталась урезонить подругу Настя. — Все уже давно травой поросло…

— У него-то поросло, — вздохнула Вика, — а вот у тебя никак не зарастет… Ладно, пошли… Я там чайник вскипятила… Успеем еще чайку хлебнуть…

Настя кивнула и направилась вслед за подругой в комнату отдыха для персонала.

— Ты, Настена, не расстраивайся, — говорила Вика, разливая по чашкам кипяток из чайника, пока Настя мыла руки и переодевалась, — он с этой грымзой Нинкой долго не протянет, скоро нагуляется и…

— И что? — грустно усмехнулась Настя, взяв горячую чашку в руки и грея об нее ладони. — Найдет другую…

— Это тебе уже пора найти другого! — Вика сгоряча ударила ладонью по столу, отчего ее чашка подпрыгнула, и часть чая выплеснулось. — А не страдать по этому… Эх, слов не хватает дать ему определения! Одни ругательства на ум приходят!..

— Как будто я не пробовала забыть его, — тихо заметила Настя, уставившись в одну точку.

— Пробовала она… Значит, плохо пробовала… — пробурчала Вика, отхлебывая из чашки.

— Ладно, Вик. Пора идти… Уже восемь… — Настя отставила чай, к которому так и не притронулась. — Заходи, если будет минутка…

— Ты тоже, — кивнула ей Вика и, сделав последний глоток, пошла к себе в кабинет.

***

— Проходите, — Настя пропустила вперед свою первую пациентку и села за стол. — Косенкова Марина Сергеевна? УЗИ сердца, так?

— Совершенно верно, — отозвалась женщина.

— Раздевайтесь до пояса и ложитесь на кушетку…

…УЗИ-сканер мерно попискивал, исследуя и фиксируя заданные ему параметры, Настя же с трудом заставляла себя сосредоточиться на работе. Ее мысли так и норовили ускользнуть в другом направлении, и она постоянно одергивала себя, чтобы вернуть их в нужное рабочее русло. К счастью, пациентка проходила профилактический осмотр, и это УЗИ было всего лишь его частью, а не требовалось по серьезным показаниям, поэтому, когда исследование подошло к концу, она с облегчением сообщила:

— Не вижу никаких отклонений… У вас все в порядке, все в пределах возрастной нормы… — и отложила датчик.

Потом Настя вывела на печать заключение и отдала его женщине:

— Будьте здоровы…

— Спасибо, — улыбнулась та и поспешила к двери. — До свидания…

Пациенты шли один за другим, и Настя постепенно погрузилась в работу, на время забыв о своих утренних переживаниях.

После окончания приема она заглянула к Вике, у которой еще был пациент. В отличие от Насти, Вика являлась стоматологом, поэтому не редкостью была ситуация, когда время ее приема увеличивалось по объективным причинам.

— Жди меня в кафе, — не отрываясь от жужжащей бормашинки, сказала она Насте. — Я скоро…

У Вики с Настей вот уже второй год существовала традиция в те дни, когда у них обеих прием стоял в первую смену, обедать вместе в небольшой кафешке прямо напротив медцентра. Поэтому Настя, понимающе кивнув подруге, направилась сразу туда. Спускаясь с лестницы, она нечаянно поскользнулась и чуть не упала, неловко хватаясь за перила.

— Осторожней надо быть, Анастасия Викторовна, — раздался совсем рядом мягкий голос, и мимо нее, насмешливо улыбаясь, промчался мужчина, занимавший ее мысли все утро.

Настя от досады прикусила губу и, глядя ему в спину, медленно направилась к кафе. Она видела, как тот сел в свой автомобиль и выехал со стоянки.

«Такой чужой, — невольно с горечью подумалось ей. — А ведь когда-то мне казалось, что ближе его никого нет… Жаль, что все-таки казалось…»

…День, когда Настя познакомилась с Наумовым, она помнила так отчетливо, словно это произошло вчера. Вернее, день, когда Наумов обратил на нее внимание, поскольку Настя знала его в лицо и раньше. Он учился на последнем, шестом курсе того же факультета, куда только-только поступила сама Настя, при этом был весьма заметной фигурой: красавец, отличник, помощник председателя студенческого профкома, к тому же сын непростых родителей.

Настя приехала поступать в Москву из Санкт-Петербурга, и после зачисления ей было выделена комната в общежитии, которую она разделила с Викой Рябликовой, по стечению обстоятельств, тоже уроженкой Питера и тоже первокурсницей, только стоматологического факультета.

Шел ноябрь, но было еще сухо и достаточно тепло. В тот день Настя, одетая в модный плащик и легкие ботиночки на высоком каблучке, после занятий направлялась к себе в общежитие. Она только вышла из института и тут же, по закону подлости, застряла тонким каблуком в железной решетке, которые повсеместно лежат у входов-выходов различных учреждений. Настя дернула ногой в надежде достать каблук, но тот отказывался выходить. Тогда она дернула ногой сильнее и — о чудо! — ботинок оказалась на свободе, только… без каблука. Каблук так и остался сиротливо торчать между неровными прутьями решетки. Настя стояла, согнув в колени пострадавшую ногу, смотрела на оторванный каблук и размышляла, плакать ей или смеяться. А когда около нее выросла фигура старшекурсника Наумова, решила, что в пору все-таки заплакать, поскольку более дурацкой ситуации представить себе было трудно. Наумов же уходить не спешил и с любопытством переводил взгляд с девушки на каблук.

— Потери в бою? — наконец с улыбкой спросил он.

— Пал смертью храбрых, — вздохнула Настя и тоже улыбнулась. — Теперь придется прыгать до общаги на одной ноге…

— Хочешь подвезу? Я на машине, — вдруг предложил Наумов.

— Если это будет удобно… — смутившись, ответила она

— Удобно, удобно, мне все равно по пути, — усмехнулся Наумов и, присев, с легкостью выдернул из решетки ее застрявший каблук. — Держи… Может, еще послужит…

— Спасибо, — Настя забрала каблук и бросила его в свою объемную сумку.

— Ну что, пошли? — Наумов подставил ей свой локоть. — Вернее, поскакали…

— Поскакали, — весело кивнула девушка, осторожно беря его под руку.

— Меня, кстати, Юра зовут, — проговорил Наумов, открывая перед ней дверцу своего автомобиля.

«Я в курсе», — хотелось ответить Насте, но вместо этого она просто произнесла: