Она со страхом посмотрела на него:

– Ведь ты меня не бросишь?

– Леночка, не беспокойся, – он улыбался своей милой улыбкой. – Клянусь тебе, я никогда тебе не оставлю, пока смерть не разлучит нас.

– Зачем ты улыбаешься?! – Лена надула губки. – Ведь у нас с тобой все серьезно?

Владимир не умел разочаровывать красивых девушек. Ему всегда казалось, что лучше сладкая ложь, чем горькая правда. Он действительно абсолютно искренне не мог понять, зачем и с какой целью нужно говорить людям то, что может их обидеть. Разве лишь для того, чтобы они тебя ненавидели, но зачем ему чужая ненависть?

– Конечно, серьезно, – ответил он. – Ведь у нас пока нет ребенка, как у твоей героини, оказавшейся в конце концов плохой матерью, и отдавшей эту роль супругу.

Он постарался обернуть все в шутку, но Лене этот разговор сильно не понравился. Она чувствовала, что Володя все больше отдаляется от нее.

Вечером в общежитии она плакала и жаловалась Марине:

– Никогда никому не верь. Мы с тобой – сироты, у нас никого нет, и это никогда не изменится. Нам не место в шикарных домах, о нас всю жизнь будут вытирать ноги. Боже, если бы я родилась в такой квартире, как у Володи, вся моя жизнь сложилась бы по-другому. Я выросла бы холодной жестокой стервой, помыкающей домработницей. Я на всех смотрела бы сверху вниз, и плевать хотела на мнение окружающих. Все бы кланялись мне, и уважительно называли по имени-отчеству. Я никогда бы ни в кого не влюбилась, а все сражались бы за честь погулять со мной вечером при свете луны, и дарили шикарные подарки.

– Леночка, успокойся, – утешала ее Марина. – И так все будут сражаться.

Но Володя не сражался. Он пропал, и не приглашал больше на свидания. Лена пыталась не обращать внимания на его охлаждение. Она звонила ему по вечерам, разговаривал он с ней холодно и сквозь зубы, ничего не объясняя и ссылаясь на нехватку времени, пока однажды трубку не взяла Лидия Анатольевна.

– Послушай меня, деточка, – ласковым тоном сказала она. – Я понимаю, что мой сын вскружил тебе голову – он у меня красавчик. Возможно, ты его любишь, или думаешь, что любишь. Но вы с ним совсем не пара.

Лена попыталась возразить:

– Да откуда Вы можете знать, пара мы или не пара? Я его очень люблю, и он меня тоже!

– Возможно. Но на таких не женятся, – сказала ей Володина мама, – моему сыну нужна другая девушка, скромная, хозяйственная, которая будет ждать его со службы, готовить вкусные ужины, и подарит нам внуков. А у тебя еще много будет в жизни хороших парней. Не стоит вам обоим морочить друг другу голову.

Лидия Анатольевна была верна составленному о Лене мнению, и предпочитала сразу расставить все точки над i.

– Ну, это мы еще посмотрим, – сказала Лена, положив трубку, а про себя добавила:

– Хорошо смеется тот, кто смеется последним!

– Марина, ну, как ты думаешь, взрослый парень будет прислушиваться к мнению родителей? – рыдая и заливаясь слезами, пыталась она получить утешение у Марины.

– Нормальный и самостоятельный – не будет, – ответила Марина. – А если Володя прислушивается, значит, не такой уж он и самостоятельный. Да у такой красавицы, как ты, еще миллион ухажеров будет!

– Мне не нужен миллион, мне нужен Володя! Он одумается, и поймет, что лучше меня никого нет! – упорствовала Лена.

Но Володя избегал встречи или серьезного разговора. Марина делала попытки открыть ей глаза.

– Лена, каждый детдомовец мечтает о самом главном в жизни – о большой, любящей и дружной семье. Вспомни, как мы с тобой мечтали, сидя на кроватях. Может быть, тебе кажется, что ты любишь Володю. Для тебя он – всего лишь воплощение детской мечты. Он никогда не пойдет против своих родителей.

Лена злилась, закатывала истерики, обрывала Володин телефон.

– Ну, скажи мне, Маринка, что со мной не так?! – пытала она подругу. – Я же любила его, я всё готова была сделать для него. Я красивая, я всем нравлюсь.

– Да всё с тобой так, – утешала ее Марина. – Просто его родителям не нужны ПТУшницы. Вся наша вина в том, что у нас нет родителей. Если бы у нас был кто-нибудь, кто мог бы заступиться, его мама никогда бы не посмела так тебя оскорбить. Они – просто снобы, зажравшиеся и обнаглевшие. Забудь!

Володя больше не приходил и не звонил, а трубку всегда брала его мама. Лена давно уже забыла о том, что по-настоящему влюбилась в Володю, узнав, что он из хорошей и богатой семьи. Она не хотела верить, что пришел конец их романтическим отношениям, и не собиралась смотреть правде в глаза.

Девочки закончили учиться в училище. Наступила середина лета. Нужно было проходить практику на прядильно-ткацкой фабрике.

Для Лены все несчастья сошлись воедино – и несчастная любовь, и необходимость ходить на фабрику.

– Я никогда не буду рабом! – сказала она. – Ноги моей не будет ни на какой фабрике!

Марина пыталась образумить подругу:

– Лена, тебе же не отдадут диплом.

– Да пусть пропадут все пропадом и с дипломом, и с практикой! – зло ответила Лена.

Придя вечером в общежитие, Марина обнаружила Лену лежавшей ничком на диване. Несмотря на свою браваду, переживала она мучительно. Ей казалось, что любовь к Володе – единственное настоящее чувство в ее жизни. Не зря он покорил ее сердце с первого взгляда – она знала, что ни до, ни после не встретит больше даже его бледной копии. Ее сердце принадлежало только ему, безраздельно и навсегда. Не дай Бог никому познать таких душевных мук, какие она сейчас испытывала.

Марина не знала, как и чем помочь – она готовила для Лены чай с малиновым вареньем, молоко с медом. На еду Лена даже смотреть не могла. Она отвернулась к стенке, и так, молча, пролежала несколько дней.

– Лена, ты должна встать – нам нужно проходить практику, – твердо сказала Марина, исчерпав все доводы и слова утешения.

Лена молчала. На следующий день она забрала документы, отказавшись от прохождения практики. Аттестат был у нее на руках, а трудовую книжку еще не завели. Больше ничто не помешает ей исполнить свою мечту о сцене. Лена подала документы в Санкт-Петербургский институт кино и телевидения.

Лена с огромным трудом взяла себя в руки. Она злилась на тех, кто так жестоко ее отверг, и готовилась завоевать весь мир.

– Я начну новую жизнь, – сказала она Марине.

– Не зря говорят, что от любви до ненависти один шаг, – сочувственно вздохнула Марина.

– Я докажу им, что со мной нельзя так обращаться! – пообещала Лена. – Этот гад у меня в ногах еще будет ползать!

Все лето Лена ходила по массовкам, посещала все культурные мероприятия в городе и пыталась познакомиться с кем-нибудь влиятельным из киношной тусовки.

У Марины не было таких далеко идущих планов, не было и желания, чтобы кто-то ползал у нее в ногах. Она устроилась работать на прядильно-ткацкую фабрику, где они проходили практику. На фабрику постоянно требовались рабочие, и всем нуждающимся предоставляли общежитие.

Выпускникам детского дома по закону положена квартира от государства, но на самом деле получить ее очень сложно, почти невозможно. Преодолеть все бюрократические препоны и отстоять длинную многолетнюю очередь удавалось единицам, особенно настойчивым и упорным в достижении цели.

Были и случаи, когда выпускники получали все-таки долгожданную квартиру от государства, но у них ее либо выманивали обманным путем, либо забирали за долги. «Доброжелатели» спаивали или подсаживали на иглу не готовых к реальной жизни детдомовцев и оформляли дарственную на себя, хорошо еще, если в живых оставляли.

Марина даже и не думала ни о каких сложных путях получения дармовой квартиры от государства. В общежитии ее поселили в комнате на двоих с соседкой Ниной, такой же воспитанницей детского дома, только из Самары. Нина поражала Марину своей житейской мудростью, в свои девятнадцать лет она знала о жизни столько, сколько обычная девушка не узнает и за всю жизнь. До своего совершеннолетия Нина поменяла уже несколько детских домов, насмотрелась в своих скитаниях всякого, и много знала о жизни такого, чего никогда не прочитаешь в книгах.