— Суп не сваришь, — с сожалением отметил он, — котелка нет, ведь в лесу оказаться мы с тобой никак не предполагали. Поэтому будем жарить.

Он нанизал мясо на прутья и воткнул их в землю рядом с костром. Взяв свой колчан освобожденный от стрел, осторожно вынул из него шесть змеиных яиц вытянутой формы, а пучок стрел принесенных в руке уложил назад в колчан.

— Вот, свежую кладку нашел. Тебе придется выпить их сырыми.

— Лучше мясо, — быстро возразила я.

— Нет, Ненаглядная моя, яйца намного быстрее усваиваются и восстанавливают резерв, — не согласился он.

— Тогда, хотя бы, пополам, — умоляюще попросила я, жалобно заглядывая ему в глаза, пытаясь облегчить свою участь этим испытанием.

— Ладно, — согласился он и первым взял яйцо, показывая мне, как лучше его вскрыть не пролив содержимое. Осторожно держа яйцо в сжатой ладони, он кончиком кинжала проколол на верхушке его плотную, кожистую, но мягковатую оболочку и, поднеся ко рту, высосал его одним вдохом. А потом выжидающе уставился на меня.

Я повторила за ним все эти действия. Пытаясь не обращать внимания на вкус: а главное, на противную, слизистую консистенцию, стараясь не морщиться, но зажмурившись, проглотила вязкую субстанцию в три глотка. Не дав себе возможности отдышаться и засомневаться, я быстро проделала то же самое с двумя оставшимися яйцами. После чего, поспешила отхлебнуть из фляги воды.

— Умница, — одобрил мои действия Сергонэль.

С мясом змеи все обстояло иначе. И теперь, я жмурилась уже от удовольствия, жуя кусочки зажаренного до хрустящей корочки, нежнейшего и вкуснейшего сочного мяса. Я никогда не смогла бы его так вкусно приготовить в условиях дикого леса.

К концу нашего ужина, Красное солнце уже закатилось, погрузив лес в почти непроглядную темноту. Только над нашей поляной можно было увидеть несколько звезд, мерцающих далеким светом, да костер и газовая горелка отбрасывали круги света.

Сергонэль затоптал угасающий костер, в котором сгорели и отходы нашей змеи. Палкой отодвинув в сторону остатки углей и пепла, он, на этом месте, соорудил лежанку, из заранее нарубленных веток лиственных деревьев. Сверху уложил толстый слой листьев папоротника, которые мы нарезали совместными усилиями.

Сергонэль, со своего края лежанки, положил рядом лук и стрелы. Я, повторяя за ним его действия, со своего края положила арбалет и болты. И, наконец, улеглась, подавляя стон облегчения, от возможности расслабить напряженные мышцы тела.

Мой магический резерв уже не был пуст. Сейчас, я бы даже смогла установить защитный круг. Но Сергонэль сказал, что на эту ночь газа в горелке хватит, и ее огонь послужит нам надежной защитой. Но вот физическая и моральная усталость от беды, неожиданно свалившейся на наши плечи, никуда не делась.

Повернувшись на бок, спиной к Сергонэлю, я не сводила глаз с пламени горелки, и Огонь, всегда действующий на меня возбуждающе, сегодня необъяснимым образом служил мне успокоительным якорем, позволяя не вглядываться в тревожную темноту окружающего леса.

— Как ты думаешь, кто и почему сделал это? — спросила я, пристроившегося сзади меня Сергонэля.

Он сразу понял, что я имею в виду, и ответил:

— Мы подумаем над этим потом, — прижал меня к своей груди, забрался рукой под тунику, и стал нежно поглаживать мой живот.

Я не отозвалась возбуждением и желанием, а, наоборот, как-то обмякла, охотно прижимаясь к его теплому телу, и еще больше расслабилась. Слишком устала от пережитого. Ладонь Сергонэля переместилась с моего живота на грудь.

— М-м-м, — протестующе замычала я, не чувствуя в себе сил ни на какой ответ, понимая, по уплывающим от меня звукам шелеста листьев, поскрипывания стволов деревьев и зуда мелких насекомых, что засыпаю.

— Ты устала, я знаю... Спи, Ненаглядная моя, — прошептал он мне в ухо, при этом стягивая с меня штаны. — Но мне, очень нужно убедиться, что мы чудом спаслись... что мы живы... что ты рядом... что моя...

В какой-то полусонной дреме, где нет мыслей и все ощущения притуплены, жар его тела и размеренный ритм движений укачивал меня, даря ощущение тепла, покоя, надежной защиты и нарождающегося какого-то нового чувства к этому мужчине. Доверия, что ли?

Утром меня разбудил вкусный запах жареного мяса. Горелка уже не горела, исчерпав весь свой запас газа. Сергонэль сидел у костра в пол оборота ко мне, поворачивая прутья с нанизанным мясом вчерашней змеи. Как только я открыла глаза, он сразу же повернул ко мне голову.

— Как дела? — с беспокойством спросил он. — Как ты себя чувствуешь?

Я прислушалась к себе. Резерв заполнен на треть, чувствую себя нормально.

— Все хорошо, — ответила я, невольно улыбаясь в ответ на довольную улыбку Сергонэля, появившуюся после моих слов.

— Тогда умывайся, и давай завтракать, — распорядился он.

Скинув с себя куртку Сергонэля, которой я оказалась укрыта, с помощью заклинания очищения, привела в порядок свою одежду и тело. С удовольствием ополоснула лицо в холодной воде ручейка. Кое-как, потуже стянула волосы и заново сколола их заколкой. Подсела к костру, и тут же получила в руки прутик с куском жареного мяса.

Поев, мы загасили костер, набрали во фляги свежей воды, собрали свои немногочисленные вещи, закинули рюкзаки за спины. Определились с кратчайшим направлением движения на Лангос так, чтобы по возможности быстрее выйти на дорогу Древних, идти по которой намного легче и безопаснее, чем по чащобе леса. И двинулись в путь.

Опять Сергонэль пошел впереди, я за ним, след в след, молча, настороженно прислушиваясь. Утренний туман ухудшал и так плохую видимость среди густой растительности. Идти тяжело. Приходится то подныривать под листья высоких папоротников, то обходить заросли кустов и лиан, то вязнуть ногами в глубоком мху, то перелезать сверху или переползать снизу по земле, через поваленные стволы упавших деревьев. Непривычный мне запах леса — хвои, смолы, прелых листьев, влажного мха и цветущих лиан, не давал расслабиться, напоминая об опасности. Очень страшно. И неприятно чувствовать себя беспомощной перед невидимой опасностью. Но самое большее, что я могу, это постараться не создавать Сергонэлю дополнительных трудностей. Непривычное чувство потери собственного контроля над ситуацией и необходимость полностью положиться во всем на Сергонэля, слепо следуя его командам, усиливали внутреннее напряжение.

В какой-то момент налетела жужжащей тучей стая кровососущих насекомых. Я неожиданно быстро сориентировалась. Прижавшись к Сергонэлю, подняла вокруг нас Воздушный защитный купол. Насекомые, наткнувшись на преграду и потеряв наш запах, полетели дальше.

Когда мы вышли к небольшой речке, идти вдоль ее каменисто-песчаного берега, по самой кромке у воды, стало чуть легче. Но, через несколько часов, с рекой пришлось расстаться, она уходила в другую сторону.

Ко времени традиционной сиесты, когда оба солнца высоко на небосводе, стало очень жарко, парко и душно. Мое тело покрылось влажной испариной, ноги отяжелели, дыхание стало поверхностным и шумным. Лямки, в общем-то не тяжелого рюкзака, впились в плечи. Рука с арбалетом повисла вниз. Я совершенно перестала контролировать окружающую обстановку и все свое внимание сосредоточила на спине и ногах впереди идущего Сергонэля, механически повторяя все его движения. Как жаль, что я не маг Жизни. Только им дано контролировать и перераспределять внутреннюю энергию своего тела, включая режим рациональной экономии.

Когда наступил мой предел, и я поняла, что уже не могу сделать ни одного шага, а просто сейчас свалюсь, Сергонэль как будто почувствовал мое состояние. Он, остановившись, скомандовал привал. Я села на землю, скинула рюкзак, тяжело привалилась к стволу дерева и жадно припала пересохшими губами к протянутой мне фляге с водой.

Сергонэль сел рядом и с сочувствием, заглядывая мне в глаза, спросил:

— Тяжело?

— Терпимо, — постаралась я его успокоить и не подать вида, как на самом деле запредельно устала.