Поскольку многие положения христианства казались римлянам нелепыми, апологеты старались как можно понятней их разжевать и разъяснить. «Как можно верить в распятого преступника, ставя его на второе место после Бога? – удивлялись язычники. – Или теперь нужно считать богом каждого, кто творит чудеса с помощью магии?» Иустин парировал: Христос Бог не потому, что творил чудеса, а, потому, что божественно Его учение. Отдавать все, что имеешь, молиться за врагов, соблюдать целомудрие, всех любить и всем помогать – кто, кроме Бога, мог возвестить людям такие истины? Кроме того, рождение Иисуса предсказали пророки – мудрые люди, многие предсказания которых сбылись, а другие еще сбудутся. Это тоже доказательство божественности Иисуса.

Римляне спрашивали: разве у Бога может быть Сын? Конечно, отвечали апологеты, ведь и у Зевса есть сыновья, и им тоже приходилось страдать – например, Гераклу. Почему Христа называют Словом? Но и Гермеса тоже называют Словом, то есть вестником богов. Кто в здравом уме поверит, что мертвые воскреснут и встанут из земли вместе с плотью? Но материя не изначальна, объяснял Афиногор, а сотворена Богом, поэтому в воскресении нет ничего удивительного: если Он меня сотворил, то сможет и воскресить. Почему всесильный Бог не помогает своим почитателям и не защищает их от казней и пыток? Потому что это «прекрасное зрелище для Бога, когда христианин борется с скорбью, когда он твердо стоит против угроз, пыток и казней, когда он смеется над страхом смерти и не боится палача!» Христиане терпят бедствия и страдания как воины, совершающие подвиги: «У нас не только мужчины, но даже отроки и женщины, вооружившись терпением в страданиях, презирают ваши кресты, пытки, зверей и все ужасы казней».

Одним из самых тяжких и серьезных обвинений язычников была бесполезность и вредность христиан для государства. Апологеты опровергали этот тезис особенно энергично. «Мы живем вместе с вами, – возмущенно писал Тертуллиан, – пользуемся той же пищей, одеждой, у нас тот же внешний образ жизни, те же жизненные потребности. Живя с вами, мы не обходимся без форума, без рынка, без бань, без гостиниц, мастерских, ярмарок. Вместе с вами и подобно вам мы плаваем, отправляем военную службу, обрабатываем землю, торгуем. Я не понимаю, каким же образом мы можем оказаться бесполезными членами общества, в котором мы живем?» Наоборот, как раз с появлением христиан государство может рассчитывать на процветание и благоденствие. Христиане не совершают зла и преступлений, потому что боятся воздаяния от Господа. Они ждут царствия, но не земного, а царствования с Богом; иначе они не шли бы на смерть ради имени Христа, а постарались бы добиться своего уже в этом мире. «Не будучи одержимы пристрастием ни к славе, ни к почестям, мы не имеем нужды ни в скопищах, ни в заговорах; вселенная – вот наше государство».

То, что язычники клянутся в верности императору и приносят жертвы его гению, еще ничего не значит: ведь это не мешает им устраивать заговоры и убивать властителей, которых он лицемерно почитают. Христиане же никому не желают зла и всех любят, поэтому они искренне молятся за императора. Для христиан все люди братья, и язычники – тоже братья, хотя и плохие. Мы не признаем императора Богом, объяснял Иустин, но считаем его правителем людей и молимся за него и за благоденствие страны. К тому же, у христиан есть важная причина молиться за здоровье императора: существование римской империи отдаляет кончину всего мира и страшные бедствия, а «мы не хотим видеть ужасы конца света, поэтому желаем долговечности империи». Единственное, в чем нас обвиняют справедливо, едко заключал Тертуллиан, это в том, что доходы ваших храмов падают. Что ж, извините, что у нас не хватает средств помогать и людям, и богам! Впрочем, мы даем всем, кто просит: если Юпитер протянет руку, подадим и ему.

От защиты апологеты переходили к нападению. Пусть язычники объяснят, почему они уверены в божественности своей религии? Потому что она древняя? Но ссылка на древность не всегда справедлива. Мелитон Сардийский указывал, что не все древнее является правильным: надо наследовать только хорошее, а дурное оставлять. Ведь никто не захочет наследовать от предков бедность, а от увечных родителей – слепоту или хромоту. Предсказания и чудеса? Язычники верят в предсказания своих богов, но далеко не все они сбываются. Римляне проиграли в битве при Каннах, хотя гадания по цыплятам предвещали победу. Цезарь, наоборот, победил в Африке, хотя гадания запрещали ему отправляться на войну раньше зимы. Что касается чудес, которые якобы делали язычески боги, то на самом деле их совершали демоны, то есть злые духи, чтобы ввести людей в заблуждение. Тертуллиан предлагал поставить наглядный опыт: призвать в суд какого-нибудь христианина и позволить ему изгнать из одержимого человека беса, а потом принудить его (то есть беса) публично признаться в том, что он и ему подобные обманывают язычников, действуя от имени богов.

Язычники хвалились своей культурой, образованием, философией, поэзией. В ответ Татиан изобразил поэтов и философов жалкими, развратными, непоследовательными и противоречащими себе. Аристипп – гуляка и распутник, Аристотель – льстец, ублажавший царя Александра, Сапфо – бесстыдница, воспевавшая в стихах свое бесстыдство. Ерм высмеивал противоречия философов и разнообразие их взглядов на мир и человека: «То я бессмертен, и радуюсь; то смертен и плачу; то разлагают меня на атомы; я становлюсь водою, становлюсь воздухом, становлюсь огнем». Если мудрецы язычников не могут договориться между собой, как им судить о том, что правда, а что ложь?

Требования апологетов к правителям и государству были достаточно умеренны и разумны. Они не призывали императоров креститься или крестить всю империю, а скромно просили дать им равные права с другими философскими школами. Христиане настаивали, что хотят от государства того же, что хотят сами римляне, – справедливости. Судите нас по истине и справедливости, обращался Иустин к императору Антонину Пию, а не по предвзятому мнению и традициям предков. Тертуллиан, получивший юридическое образование и построивший свою «Апологию» с поистине адвокатским мастерством, обвинял язычников в том, что они преследуют христиан, ничего о них не зная, а «на свете нет ничего более несправедливого, чем ненависть к тому, чего не знаешь». Говорят, например: Кай хороший человек, но христианин, – не понимая, что, может быть, как раз потому он и хороший, что христианин. Христиан обвиняют, что они убивают и едят детей, предаются разврату, но при этом опираются только на слухи: «Вы толкуете об этом давно, но ни разу не подумали разузнать правду». Христианство запрещено законом, но кто мешает исправить плохой закон?

Писатели-апологеты приложили немало усилий, чтобы обелить свою религию в глазах Рима. Но своей цели они добились лишь отчасти. После их работ на христианство стали смотреть более серьезно: если раньше его просто не замечали, то теперь с ним начали спорить. Последователей Христа уже не обвиняли голословно в безнравственности и омерзительных обрядах. Если в начале второго века Плиний Младший считал новую религию просто уродливым суеверием, то на его исходе Цельс вел ученую полемику с христианскими сочинениями, стараясь доказать их несостоятельность. Спустя еще сто лет неоплатоник Порфирий довольно сдержанно, хотя и не очень убедительно подмечал противоречия в Священном Писании и пытался отделить учение Самого Христа от учения его апостолов. Он считал, что Иисус вполне приемлем для язычников, как национальный лидер, впоследствии обожествленный, и предлагал устроить что-то вроде компромисса с христианством.

Постепенно отношение и простых, и культурных римлян к христианству изменилось к лучшему. Но апелляции апологетов к императорам и попытки изменить нелегальный статус своей веры ни к чему не привели. Государство не изменило своим принципам и продолжало настойчиво преследовать religio illicita.