Значит, Масси взял себе номер двадцать один… «Блек-джек! Ну что ж, будет тебе блек-джек… с джокером».
Двадцать первый номер находился на втором этаже в конце коридора. Замок затруднений не вызвал. Август открыл дверь спокойно, почти не опасаясь. Мексиканца и девушку он уже видел, а Масси ушёл сразу, после того как снял номер. Нужно просто убедиться, что Август не ошибся.
Номер был пуст. Масси не оставил никаких вещей. Август проверил прикроватные тумбочки – ничего. На столике – только реклама местных ресторанчиков и мятая памятка гостю. В ванной тоже пусто. Только бы не ошибиться, это может дорого обойтись…
…Мексиканец – в двенадцатом номере, девушка – в семнадцатом. Для Масси остаётся только этот. Снят на три дня, скорее всего для отвода глаз, чтобы пару дней после убийства в комнату никто не совался. Ошибки быть не должно. Если сейчас покинуть отель и поехать к дому Масси, чтобы проследить за ним, то сюда незамеченным уже не пройдёшь. Значит, нужно рискнуть и ждать в номере – сегодня вечером именно здесь должна разыграться очередная серия трагедии убийств.
Однако Масси кое-что всё-таки оставил… В ванной, на крючке, поверх выцветшей картонной таблички «Не беспокоить!» с оторванным краем, висел тёмно-синий нейлоновый шнурок, завязанный в петлю. Яркая оранжевая нить, вплетённая в него, придавала верёвке сходство с тонкой экзотической змеей.
«Вот, значит, чем Масси душил свои жертвы – такой вот импровизированной удавкой! Кто сможет догадаться, что это орудие убийства? Да никто – шнурок и есть шнурок… Ну завязал человек петлю, что с того? Ничего…»
Странно, что Масси решил изменить свой modus operandi – привычный образ действия. Ну приведёт сюда девушку, придушит… Неужели будет жечь пальцы прямо здесь? Хотя… в душевой комнате – почему бы и нет? Вентиляция какая-никакая тут имеется, при закрытых дверях запах не так быстро распространится по зданию.
Очки и шапочка, оплата наличными, документы не показывал или предъявил поддельное водительское удостоверение какого-нибудь штата – здесь такое возможно, тут не «Хилтон». Вполне можно убивать. Немного рискованно, но Масси на риск, видимо, решил наплевать…
Попробуй вывези под каким-то предлогом малознакомую девушку за пределы Нью-Йорка! Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Можно, конечно, на трассе за городом легко снять проститутку – сколько их стоит в свете фар вдоль ночных дорог! Та сядет в машину, никуда не денется – это её работа…
Но поди найди проститутку именно с теми параметрами, которые нужны, – замучаешься и засветишься, где только можно. Не каждая стоит – ждёт тебя с таким маникюром! Хоть очень многие негритянки и мулатки любят наращивать яркие вызывающие ногти, но Масси как образцовый серийный убийца предпочитал дам своего цвета кожи. Да и напарницы проститутки обычно стараются запоминать приметы клиентов – слишком много жертв в этом бизнесе и слишком много психов развелось в последние годы.
Так что снять девушку в баре или клубе намного проще и безопасней: присмотрелся, выбрал то, что нужно, познакомился, увёл, если получится. Не вышло – перешёл к следующей и так до победного конца. В клубах народу полно, затеряться легче. Главное, вести себя корректно и не буянить, тогда на тебя никто внимания не обратит. Правда, далеко не каждая потащится ночью в Моррисанию, пусть даже и с таким галантным кавалером… Короче, Кевину сегодня придётся потрудиться…
Остаётся только ждать вечера. Масси обязательно придёт и приведёт сюда девушку – у него зуд, ему нужно любоваться ногтями, жечь пальцы и онанировать над трупом…
Август изучил помещения. Спрятаться здесь было абсолютно негде – номер слишком мал. Но, кажется, Август понял, почему Масси выбрал этот захолустный отель. Кроме того что «Оникс» находился вдали от центральных улиц, здесь, в отличие от большинства современных американских зданий эконом-класса, мощные толстые кирпичные стены. Постройка-то старая! Шума никто не услышит, разве что шорох. Развлекайся – не хочу…
Осталось придумать, куда спрятаться, чтобы Масси не обрадовался раньше времени. Осмотревшись, Август решил, что лучшего места, чем в душевой кабине, за мутным, заляпанным засохшими мыльными разводами стеклом, тут не найти. В комнате даже штор нет – металлические жалюзи. Ну что ж, душ – так душ… Вода смывает все следы…
А пока Август прилёг на кровать и приготовился ждать. Ждать он умел.
7
Палач возвращается через час. К этому времени обезумевший Гэвин уже полторы сотни раз просмотрел сцену казни. Пытался закрывать глаза, отвлечься от жуткого ролика, но неведомая сила заставляла снова и снова смотреть, как серые люди волокут несчастного на плаху, как падает тяжёлый косой нож, как отсекается голова и безжизненное тело сваливается в ящик.
Невольно он примеряет на себя роль казнённого, представляет, будто бы это его шею рассекает холодная сталь, его голова катится по бетонному полу.
Отчего-то Гэвин ощущает, что страх почти испарился, уступив место состоянию смирения с неизбежным и даже лёгкому любопытству за будущее. Сей факт удивляет пленника. Такое состояние, правда, длится совсем недолго, через несколько секунд страх с удвоенной силой продолжает терзать сердце узника.
Тем временем «монах» выключает воспроизведение. Экран гаснет, становится темно. Палач подходит к Гэвину, отчего тот каменеет, словно соляной столб. Боль от побоев и искалеченное лицо заставляют изо всех сил сохранять неподвижность.
Палач берёт избитого Гэвина за плечи и быстрым движением разворачивает спиной к экрану. Во всю стену перед связанным – плотный занавес из чёрной бархатной ткани. В царящей полутьме мягкие тёмные складки слегка колышутся и выглядят зловеще.
«Монах» нажимает какую-то кнопку. Раздаётся щелчок. Занавес дёргается и с тихим жужжанием начинает медленно раздвигаться. Гэвин напряг зрение. До чего же темно! Ничего не видно! Что там, за этим чёрным покрывалом? Какая роль уготована Гэвину на этой сатанинской сцене? Что за новую пытку придумал ряженый костолом в шёлковом колпаке?
В сумрачной глубине комнаты смутно угадываются очертания массивной угловатой конструкции. Негромко щёлкает выключатель, и пространство за занавесом заливает холодный яркий свет. От неожиданности пленник зажмуривается, но уже через секунду глаза его вылезают из орбит от ужаса и удивления… Стон обречения вырывается из-под скотча.
И тут он впервые услышал голос палача, вернее, его мерзкий смех – скрипучий утробный клёкот. Мучитель удовлетворён произведённым эффектом. Предчувствия Гэвина сбываются самым роковым образом: перед ним, во всей красе и суровом спартанском величии, стоит гильотина!
Две деревянные направляющие стойки, высотой около восьми футов, окрашены в тёмно-коричневый цвет. Нижние их части закреплены на каркасе из массивных брусьев, сбитых квадратом. На высоте пары футов от основания – две горизонтальные толстые доски с овальными выемками под шею. Они раздвинуты, словно беззубые челюсти страшного чудовища, и ждут своего часа, чтобы намертво сомкнуться на шее жертвы.
Скамья, куда обычно укладывают осужденного, отсутствует. В высоте над стойками сверкает адской короной стальное лезвие широкого, в два фута, косого ножа. Остро заточенное полотно нагружено для веса двумя накладными пластинами из толстого металла. Предохранительная защёлка удерживает тяжёлый тесак в поднятом положении.
В потолок над гильотиной вбит железный крюк. Через него перекинут тонкий, толщиной с мизинец, альпинистский шнур. Один конец привязан к ножу, второй тянется вниз, к основанию гильотины. Видимо, при помощи этой веревки палач подтягивает нож на нужную высоту. Сейчас, когда тяжёлое лезвие удерживается защёлкой, шнур свободно свисает с потолочного крюка.
Не дав Гэвину опомниться, палач подталкивает пленника к орудию казни. Стул катится, пока не упирается передними колёсиками в каркас гильотины. В этот момент «монах» прихватывает Гэвина за плечи и быстрым движением опрокидывает вперёд вместе со стулом. Падая, тот так сильно бьётся коленными чашечками о бетонный пол, что одна из них, кажется, трескается. От острой боли пленник на секунду теряет сознание.
