Палач, грубо ухватив голову Гэвина за бритый затылок и подбородок, протаскивает её между досками с выемками и с громким стуком опускает верхнюю из них. Дерево клацает сухим кастаньетным звуком. Мышеловка захлопнулась – голова Гэвина плотно зажата и над шеей завис острый смертоносный тесак.
Гэвин с трудом открывает глаза. От удара мутит. В разбитое колено стреляет резкая боль. Пленник видит перед собой только серые бетонные плиты, усыпанные кирпичной крошкой. На полу, высотой около полутора футов, чернеет железная клетка из толстых рифлёных прутьев. Через решётку поддона в пол вмуровано блестящее металлическое кольцо. Альпинистский шнур, свисающий с потолка, проходит сквозь прутья внутрь и пристёгнут к нему карабином.
Гэвин пытается приподнять голову, чтобы видеть действия мучителя. Это удаётся с трудом – «монах» просматривается только по грудь.
Тем временем палач достаёт из-под «рясы» перчатку из мелкой сетчатой кольчуги. Манжета очень длинная, примерно по локоть. Такие перчатки используют работники скотобоен и мясных цехов, чтобы защитить руки от порезов при разделывании туш убитого скота.
Палач неторопливо натягивает стальную перчатку на правую руку. Одно быстрое движение – и манжета надёжно фиксируется у локтя специальным кожаным ремешком.
Словно рыцарь в доспехах, полюбовавшись на руку в блестящей перчатке и несколько раз сильно сжав кулак, мучитель подходит к медицинскому столику. На секунду «монах» задумывается, а затем стремительным взмахом ладони в кольчуге смахивает с поверхности все пилы, крючки, кусачки и ножницы. Словно испуганные диковинные птицы, инструменты разлетаются в разные стороны, звонко чирикая металлом при ударе о стены.
Палач подкатывает столик к лицу жертвы. Воля Гэвина сломлена, надежда на спасение тает, как кусок мороженого на горячем асфальте. Отупев от ужаса и боли, потеряв способность рассуждать и сопротивляться, жертва умоляюще смотрит снизу вверх на своего будущего убийцу.
С громким лязганьем палач водружает на столик закрытый металлический ящик размером с посылочную коробку. Сверху на ящике имеется небольшая дверца. Осторожно приоткрыв ее, палач быстро запускает внутрь руку в стальной перчатке.
8
Август не собирается арестовывать Масси. Зачем? Арестами, долгими судебными разбирательствами, апелляциями, обжалованием приговоров и прочей мутью пусть занимаются полиция, адвокаты и другая юридическая нечисть.
Затягивать дела, морочить голову следствию и присяжным адвокатская банда в чёрных дорогих костюмах умеет профессионально. За деньги или за рекламу собственного имени, если дело громкое, перевернут всё с ног на голову, переврут каждую букву, выставят пострадавшего коварным преступником, а убийцу – жертвой.
Сколько раз можно было наблюдать, как усилиями этого племени крючкотворов-законников преступники, на которых клейма негде ставить, превращались в невинных ангелов и получали по минимуму, а то и освобождались прямо в зале суда. Нет, этот путь не для сотрудников Фонда… Преступник должен быть наказан по справедливости…
Август решил уже давно, что Кевин Масси должен умереть от того же орудия, что и его жертвы. Удавка! Кусок тонкого нейлонового троса, на концах которого сделаны две петли для запястий, лежит в кармане, ждёт звёздного часа… Этакая импровизированная гаррота.
Душить нужно уметь – дело тонкое, не стакан воды выпить… Тут возможны два варианта действий. Оба известны и не содержат ничего секретного для любого интересующегося вопросом.
Первый – перекрытие только дыхательных путей. Способ, надо сказать, долгий и неудобный. Клиент вполне может успеть оказать сопротивление. Эта причина делает результат непредсказуемым, а при неудачном раскладе даже превращает нападающего в жертву.
Второй вариант – пережатие кровеносных сосудов на шее. Кровь перестаёт питать мозг кислородом, происходит шок и потеря сознания. Если продолжать удушение – наступает смерть.
Удавка гармонично объединяет оба способа. Для усиления воздействия в качестве орудия убийства Август мог бы использовать тонкую металлическую струну или даже гибкую медицинскую пилу Джильи. Но в этом случае велика вероятность залить всю душевую кровью и самому испачкаться в ней. В его планы кровавые фонтаны не входили… Убей чисто – уйди незаметно!
Приходилось постоянно прислушиваться. Пару раз он делал фальстарт, так как казалось, что кто-то подходит к двери. Наконец, около одиннадцати часов вечера в коридоре в очередной раз послышались шаги. Август юркнул в душевую кабину и аккуратно задвинул за собой дверцу. До этого он несколько раз производил тренировку во избежание неожиданностей.
Единственную подслеповатую лампочку в душевой пришлось вывернуть. Вряд ли Масси станет вызывать техника – зачем ему лишние свидетели? Да и есть ли в этом гадюшнике дежурный техник? Если держать дверь приоткрытой, то из коридора попадает достаточно света, чтобы пользоваться сантехникой, но спрятавшийся в душевой кабине Август оставался бы невидимым. На голову он натянул лыжную вязаную шапочку с прорезями для глаз – балаклаву.
Нерешённой проблемой оставалась возможность того, что первой в ванную комнату войдёт девушка. Она обязательно завизжит, если отодвинет дверцу кабины. Как в этом случае поступить, Август не придумал, решив действовать по обстоятельствам.
Как ни крути, а придётся постараться нейтрализовать её и кинуться в комнату к Масси. Правда, тот за эти пару секунд уже будет готов к нападению. А если у него пистолет или нож? Весьма вероятно, что так оно и есть. И спортивная подготовка Масси вызывала опасения.
«Ай, как скверно…»
Значит, рассчитывать стоит только на скорость и неожиданность. Ключ повернулся в замке, дверь открылась. Август напрягся и замер.
Раздался женский смех, последовало раздевание в коридоре, стук каблучков, шуршание пакетами. Прошли в комнату… Опять смех, приглушённые разговоры. Судя по звукам, на столик выставили бутылку. Скрипнули старые пружины продавленного матраца. Снова смех. Минут пять были слышны только невнятные голоса… Потом девушка сказала: «Я на секундочку». Август сжался в пружину. События стали развиваться по худшему сценарию…
Девушка несколько раз попыталась включить свет, затем позвала Масси.
Август слился с душевой стойкой в единое целое. Снова хихиканье, многократное щёлканье выключателем, шуточки насчет того, как бы в темноте не промахнуться. В освещённом дверном проёме, сквозь пластик кабины, Август видел их размытые силуэты. Девушка оказалась невысокой, Масси на её фоне смотрелся гигантом. Он шагнул в помещение душевой и пару раз шлёпнул ладонью по плафону. Бесполезно! Решили, что дверь останется приоткрытой.
– Да ладно тебе, придётся обойтись без света. Могу посветить зажигалкой, если надо… – хмыкнул Кевин и демонстративно полез в карман. У маньяка был приятный тембр голоса.
– Ничего себе! Тогда ты не подглядывай! Иди лучше плесни по глоточку – девушка засмеялась и вошла в сумрак душевой комнаты.
Второй раз за сегодняшний день Август становился свидетелем интимных женских сцен. Лет сто пятьдесят назад за такое подглядывание могли бы вызвать на дуэль. Но в двадцать первом веке всё стало проще. Может, оно и к лучшему…
Девушка стала в темноте стаскивать джинсы. Отлетела какая-то пуговичка, заскакала по кафельной плитке. Гостья приглушённо выругалась и опустилась на коленки. Опершись одной рукой на дверцу, за которой прятался Август, девчонка стала шарить по полу. Полукруглая дверца трагически заскрипела. Не дай бог, заглянет сейчас внутрь кабинки! Август приготовился к рывку.
Обошлось… Девица нашла пуговицу, ещё раз ругнулась и сунула её в карман. Усевшись на унитаз, стала что-то напевать. Пела она хреново, по ванной поплыл аромат духов и алкоголя.
Август боялся шелохнуться. Наконец, закончив дела, девушка натянула джинсы и вышла из душевой. «Хоть бы руки помыла, неряха», – злобно подумал Август. Он был помешан на чистоплотности.
