– Ты прав, говорить не стоит. Но принести извинения я должен.

Я только кивнул. Подумал, что надо будет поговорить с Хорцем после праздника. Узнать, что скажет прислуга. А ещё меня сильно интересовал тип яда. Настолько, что я долго думал, а не пойти ли сейчас и всё выяснить. В итоге решил подождать. Пройдя по залу, вышел в коридор, которым пользовались слуги и хозяева. Хеттин забыл дать мне кого-нибудь в сопровождение, но это было не нужно. Я легко мог поймать намерение девушки поговорить со мной. Оно боролось с боязнью выйти в бальный зал, наполненный хмурыми гостями, которые прятали истинные эмоции за масками улыбок. Эта боязнь не мешала девушке расположиться совсем рядом, в небольшой проходной комнате. Сидя рядом с маленьким чайным столиком, она слушала музыку и гул голосов. Хеттин наверняка посадил музыкантов так близко к этому выходу, чтобы ей было лучше слышно. Младшую дочь он не просто любил, а обожал. Был готов носить её на руках, возможно иногда забывая, что она повзрослела и скоро закончит академию.

– Привет, – я не стал подкрадываться, выдав себя сразу, как увидел её. Она о чём-то задумалась, сидя в кресле, что не замечала слуг, проходивших мимо и не заметила бы меня, даже если бы я сел в соседнее кресло.

– Берси! – искренне обрадовалась девушка. – Думала, папа вас не отпустит, пока не решит все проблемы и не обговорит сто сделок на год вперёд. Это может занимать несколько дней, я знаю.

– Он немного занят и, пользуясь случаем, я сбежал. Кстати, ты выбрала прекрасное платье. Половина женщин в зале просто задушится от зависти, могла бы выйти, чтобы понаблюдать за этой картиной.

Она смущённо рассмеялась.

– Приму это за комплемент. Папа разозлится, если с его гостями что-то случится.

– А мне, кажется, наоборот. Позволишь?

– Конечно, садись. Я могу попросить, чтобы принесли чай, – она показала небольшой серебряный колокольчик.

– Не стоит. Я отдохну в этом укромном уголке пару минут и пойду дальше вести светские беседы с гостями. Мы сегодня о делах и не говорили. Твой отец пообещал решить всё завтра. Так что мы ещё увидимся.

– Может быть, ты к нам на обед придёшь? – оживилась она. – А потом с папой будете решать эти, ваши, дела. Можешь с Александрой. У нас, правда, занятия завтра. Но кто заметит, если мы один день прогуляем. Я уж точно прогуляю, – она заулыбалась.

– Мысль неплохая. Пока мы будем заняты, вы можете побеседовать. Не думаю, что Алекс будет против.

– Здо́рово! – она захлопала в ладоши.

Я лишь улыбнулся, глядя на неё.

Храмовый квартал Витории, утро

Стоя посреди площади, я задумчиво разглядывал высокие храмы и немногочисленный люд, спешащий по своим делам. Не знаю, что привело меня сюда, так как ехал я с конкретной целью навестить Матео. Прислушался к себе, но ничего не услышал. Даже Уга и та молчала, занятая своими делами. Храм Светлобога в этот момент распахивал прихожанам свои двери. Служители Зиралла ещё спали или приводили помещение для молитв в порядок. Мой взгляд упал на небольшой храм, посвящённый Фатум. Его двери не закрывались никогда. Туда приходили пожаловаться на судьбу. Отправляющиеся в долгое путешествие спешили попросить благословение богини. Отдельно шли азартные игроки, забывая, что Фатум не богиня удачи. И чтобы уважить её, нужно бросить на алтарь монету. Лучше золотую, чтобы жрецам жилось слаще.

Пробежав взглядом десяток мелких храмов, больше похожих на лавки торговцев, я остановился на узком здании. Над его дверью покоился знак четырёхлучевой звезды. Не знал, что в Витории есть храм посвящённый Лиам. Надо спросить у Матео, что он думает по этому поводу. Целую минуту я смотрел на него, затем пошёл в ту сторону. Краем глаза заметил появление на площади богато одетого жреца Зиралла. Увидев Диану, идущую рядом со мной, он бросился наутёк, подхватив подолы пышного одеяния. Дверь в храм оказалась заперта. Я потянул за ручку, но услышал лишь лязг металлического запора. Отошёл на шаг, чтобы посмотреть на изображение звезды.

— Не ошибся дверью? – раздался сзади старческий голос.

Обернувшись, я увидел старуху в белом платье жрицы. Морщинистое лицо и губы, седые волосы, убранные под платок. Она, в свою очередь, рассматривала меня ясным взглядом зелёных глаз.

– Может храм Пресветлого Зиралла ищешь? — уточнила она, делая жест в ту сторону.

– Нет, — я покачал головой.

— Светлобог? – ещё один вопрос и похожий жест. — Тогда что же тебе нужно, если не они?

Старуха вытащила из кармана большой бронзовый ключ. Мне на секунду показалось, что он слишком тяжёлый для старческой руки. Под её взглядом я отступил в сторону, пропуская к двери. С трудом преодолев несколько ступенек, она вставила ключ в большую замочную скважину и с натугой провернула. Затем неспешно убрала ключ, толкнула дверь. Я увидел тёмное помещение, каменный алтарь, высокий подсвечник с толстым огарком свечи.

— Кому покровительствует Лиам? — окликнул я старуху. Она обернулась, посмотрела на меня, приподняв брови.

– Лиам — богиня понимания, — сказала она так, что я совершенно ничего не понял.

– Если у меня есть несколько вопросов, на которые я не знаю ответа, она поможет?

– Лиам не богиня «ответов на все вопросы», – язвительно проскрежетала бабка. Запустила руку с ключом обратно в карман, казавшийся бездонным. Через секунду вынула оттуда что-то зажатое в кулаке. Медленно раскрыла ладонь. Это оказалась золотая монета старой чеканки. Я такие и не видел никогда. Она протянула руку в мою сторону. -- Страшно? Боишься его?

Захихикав то ли с насмешкой, то ли безумно, она сунула руку обратно, пряча монету. Повернулась и вошла в храм. Я проследил, как она подходит к подсвечнику, чиркает огнивом, чтобы запалить огарок.

– Старая дура, – поморщился я. Развернулся и зашагал к выходу из квартала. – Служители богов, демоны вас забери, наводите тень на плетень.

Хмурый и злой, широким шагом я практически добежал до повозки, забираясь в неё. Крикнул Ивейн, чтобы везла меня к Матео, достал справочник и углубился в чтение. Отвлечься помогло, но не сильно. За пятнадцать минут, что мы ехали, я раз десять перечитал три страницы, чтобы понять, о чём пишет автор. И только когда мы доехали до знакомой лавки, я немного успокоился. Клятвенно пообещал себе больше никогда не посещать храмовый квартал. Мне душевное спокойствие дороже. Знаю, что боги друг друга на дух не переносят и, пока мне покровительствует Уга, будут всячески издеваться.

– Доброго утра, господин Хок, – на пороге лавки меня встречал Герман. – Мастер сейчас работает, но просит, чтобы Вы поднялись в лабораторию.

– Спасибо.

Чем-то Герман мне напоминал конструкта. Что-то было внутри его тела, какой-то большой, я бы даже сказал колоссальный источник силы. Раньше это было мало заметно, но сейчас я чувствовал это довольно отчётливо. Может, он был таким же стражем, как Азм? Но Тали говорила, что люди для этого не подходят.

Когда Матео над чем-то работал, он, как всегда, выглядел сосредоточенно и забавно. Всё из-за внешнего вида. Глядя со стороны, казалось, что в лаборатории великого артефактора находится юноша, то ли решивший стать подмастерьем, то ли забредший случайно. Бардака с моего последнего визита стало значительно больше. Каменный стол засыпан опилками и местами залит лаком. Где-то крупными каплями застыло золото и серебро.

– Не отвлекаю? – спросил я.

– Нет. Как раз над твоей задачей работаю. Пробный образец. Посиди, я сейчас закончу.

– Как ожоги, не беспокоят?

– Зажили, – он оторвался от работы, посмотрел на меня. – Удивительное дело. Надо будет выторговать у твоей собаки ещё пару капель крови. Не сейчас, а когда она восстановит силу. Надо только что-то предложить равнозначное. Буду думать.

Он вернулся к большой металлической пластине. На каменном столе перед ним лежал деревянный кругляш, размером с тарелку для основного блюда. В два пальца толщиной, обильно и неаккуратно залитый прозрачным лаком. Под лаком можно было увидеть три пластинки, утопленные в дерево и украшенные сложными узорами. Закончив возиться с большой пластиной, он положил её на деревянный кругляш, надавил. К моему удивлению, металл начал погружаться в слой лака, а по комнате поплыл едкий запах. Когда она почти погрузилась, он взял глиняную кружку, палочкой размешал содержимое и начал выливать так, чтобы закрыть края пластины, но оставить центр сухим. Даже тряпочкой протёр чтобы стереть несколько неаккуратно упавших капелек.