– Нет. Слышал, что их здесь несколько. Только местные знают дорогу.

– Глава деревни держит там несколько обращённых, которых хочет выпустить на армию варваров. Нужно...

Я остановился, так как лицо Скьялфа потемнело, а густые брови сместились к переносице. Появилось намерение хорошенько отделать не только старосту, но и половину мужского населения деревни.

– Юэн, тебя это тоже касается, – поманил я подошедшего парня. – Скьялф, оставь кого-нибудь собирать лагерь, так как мы уходим из деревни. Мы идём напрямик к родителям мамы… Иоланты Блэс. Знаешь где их деревня? Хорошо. Так вот, узнай у мамы… Да что ты! – я тихо выругался. – Узнай у Офелии Блэс, где находится этот самый рудник, и попробуй его найти. Юэн и Кеннет тебе помогут. Если не сможете найти или возникнет конфликт с деревенскими, уходите.

– Уйти нельзя, – он покачал головой. Голос его стал ниже и приобрёл очень недобрые нотки. – Даже если придётся перерезать всю деревню.

– Хорошо. Но постарайтесь сделать это не поднимая шума. Я сообщу об этом герцогу, как только доберусь до него. Пусть он решит, что делать.

– Когда уходите? – уточнил он.

– Часа через два. Может, быстрее.

Он кивнул и поспешил за нужными вещами и оружием.

– Если придётся драться с оборотнями, – сказал я Юэну, – не стоит их недооценивать. Они чрезвычайно живучие. Один мой знакомый оборотень убил асвера, который в одиночку положил четвёрку охотниц рейни'ке.

– Я запомню, – серьёзно сказал он. Обернувшись, помахал рукой появившемуся у деревьев Кеннету и побежал вслед за Скьялфом.

* * *

Витория, дворец императора, вечер

– Жутковато здесь, – сказала младшая из принцесс, крепче сжимая руку сестры.

– Это обманчивое впечатление, – поправила её мать, подталкивая в спину к низенькой каменной лавке. – Садитесь.

Небольшое помещение больше напоминало темницу, чем молитвенную комнату. Отсутствие окон, стены без отделки из серого грубо обтёсанного камня, полумрак, разгоняемый лишь парой тусклых ламп. Круглый постамент у дальней от входа стены оставался пустым. Во время молитв светлому богу Зираллу на него устанавливали медный поднос с благовониями и чадящим деревом Миры.

– Вознося молитвы Великой матери, не нужно бояться темноты, – сказала Елена, опускаясь на вторую каменную скамейку.

– Почему мы не слышали никогда о богине с именем Угхана? – с сомнением в голосе спросила Кара.

– Не следует называть её имя, – строго сказала Елена. – Только «Великая мать». Настоящее имя богини может быть открыто только тем, кто поклоняется ей.

– Берси через слово поминает Великую мать, – тихо сказала для сестры Лейна. – Не бойся.

– Я и не боюсь, – сказала она. – Просто неуютно…

– Прочтите пару раз молитву, что я дала вам, и бегите на занятия, – голос Елены стал мягче. – Я задержусь ненадолго, а потом мы почитаем книгу.

Кара закрыла глаза, пытаясь вспомнить несколько строчек несложной молитвы. В них возносилась благодарность Великой матери за то, что она защищает тех, кто служит ей. Она оберегает их сон и следит, чтобы ничего плохого не случилось днём. Каждый поклоняющийся Великой матери обещал служить только ей и жестоко расправляться с теми, кто выступает против.

Кара пыталась понять, почему богиню называют Великая мать. Почему «великая», что она для этого сделала? И чья она мать? Её за руку взяла Лейна, потянув за собой. Приложила палец к губам, кивая на маму. Тихонько, чтобы не потревожить её, они вышли из комнаты. Елена открыла глаза минут через десять. Посмотрела на магические светильники, огонёк в которых подрагивал и потрескивал, словно питающий кристалл разрядился. Встав, она вышла через потайную дверь за постаментом. Пройдя по узкому коридору, вышла в крошечное помещение, похожее на молитвенную комнату. Разница только в том, что вместо постамента там был установлен каменный стол.

– Какое самое страшное преступление совершает слуга, приближённый к хозяину? Он пытается узнать его секреты. Подслушивает, подглядывает, выспрашивает...

Елена коснулась пальчиком ножки женщины, привязанной кожаными ремнями к каменному столу. Сделав два шага, она провела пальцем вверх по ноге, перейдя на живот, затем к груди. Женщина промычала что-то, но кляп помешал разобрать слова.

– Если тебе так интересно, кому мы поклоняемся, мы познакомим тебя с ней лично.

В руке Елены появился нож с изогнутым лезвием. Она не знала нужных молитв, поэтому шептала всё, что приходило в голову. Уговаривала Великую мать принять жертву и обратить внимание на двух девушек, которые обязательно станут служить ей. Станут самыми верными её последователями.

Не замечая приглушенные кляпом крики и метания женщины, супруга императора коротким ударом кривого ножа оборвала её жизнь.

Так хорошо начавшийся день постепенно менял окрас. Яркое и тёплое солнце перестало радовать и начало раздражать тем, что мне стало жарко. Лёгкий ветерок начал отдавать неприятными запахами, а от прогулки по перекопанному полю на сапоги налипло столько грязи, что проще было их снять и идти босиком. И это раздражение постепенно перерастало в злость. Обходя большую лужу, я поймал себя на мысли, что сейчас моё лицо, должно быть, напоминает перекошенную и недовольную рожу. Злую и безобразную. Подойдя к воде, попытался рассмотреть собственное отражение. Так и есть: волосы взъерошены, хмурый взгляд, цвет глаз противно-жёлтый. Осталось оскалиться, показывая клыки. Упырь — как есть.

– Подумаешь, старый дед решил сделать то же самое, что и ты. Только способ выбрал не такой, – услышал я собственный голос. — Твою же мать!

Я выругался, вспоминая старосту деревни и всех его родственников нехорошим словом. Затем добавил ещё пару тяжёлых эпитетов. Выдохнул, пнул комок грязи, отправляя его в лужу.

– Для полного счастья не хватает только помешательства. Думаешь, поговорить со старостой — хорошая идея? — я посмотрел в сторону деревни.

В груди зажёгся неприятный огонёк, говорящий, что лучше будет не вмешиваться, иначе этот разговор может закончиться дракой. А ещё я понял, что, помимо прочего, раздражение добавляет желание заполучить капельку крови. Сразу вспомнилась Александра. Интересно, как у неё дела в столице. Надеюсь, всё идёт не так погано, как у нас. С этой мыслью я зашагал обратно к дому. Решил, что если староста попытается нас остановить или сделать так, чтобы мы замолчали, вот и будет повод разобраться с этим вопросом. Если нет, то пусть Даниель разбирается.

Возле дома асверов крутилось аж четверо оборотней в своём волчьем облике. Трое парней и женщина. Один, самый молодой, так усердно следил за двором, в надежде увидеть Клаудию, что не заметил меня.

– Если ты её поцарапаешь, пусть даже случайно, она спалит всю эту деревню к демонам собачьим.

Оборотень от неожиданности прыгнул вперёд, выскакивая на дорогу из проулка между домами. Затравленно обернулся и помчался вниз по улице. Подавив желание свистнуть ему вслед, я прошёл к дому. Встречать меня никто не спешил, поэтому я сам открыл дверь, встав на пороге. В отличие от утреннего визита, света в общей комнате значительно прибавилось. Убрали тёмные занавески, распахнули одно из окон, проветривая помещение. А вот атмосфера внутри царила тяжёлая.

— Что случилось? — спросил я, глядя на собравшихся за столом девушек.

— Ничего, – в один голос ответили Ивейн и Гуин. Между их взглядами проскользнула молния, треск от которой можно было услышать.

— Спорят, кто сильней, — сдала их Диана. Она сидела на ближайшей койке и перематывала кожаными ремешками рукоять охотничьего ножа. Она сбила режущую кромку, но при большом желании им всё ещё можно было убить. Помню, что обещал позаниматься с ней. Только не нравилось мне её методика обучения. Она включала одну единственную программу «быстро убивать при помощи ножа». А на мой вопрос, не лучше ли сначала научиться защищаться, она сделала круглые глаза и спросила «зачем?».