- Горите ублюдки! - орет воин, в азарте пускающий стрелу за стрелой. - Горите!

- Горите! - орут вдали.

- Горите, суки! Горите! - вторят голоса отовсюду.

Вся крепость подхватывает крик, повторяя как единый рык ужасного зверя:

- Горите! Горите!

И все летят со стен огненные копья и стрелы, рвя землю, людей и дома на опаленные ошметки... Безумие этой ночи заражает сердце желанием убивать, и я не сопротивляюсь, а соревнуюсь с братом количеством жертв, попавших под огонь, швыряю могучими бросками ревущее алое пламя, алое, словно от желания крови.

Теперь нет внизу хоть клочка земли, не занятого огнем. Пылает все, каждый дом, улочка и двор, каждый вшивый сарай и крыльцо объяты оранжевым пламенем, что ревет и беснуется под крики со стен. Звезд не видно от света огромного пожара, наверняка видного на многие часы пути окрест. Искры и жар долетают до стен мягкими волнами, шипит снег вокруг бывшей деревни, превращаясь в удушливый пар.

Ничего не видно, ни реки, ни лагеря врагов за ней, вокруг Глан Дуир расцвел настоящий ад черного дыма, белого пара, волн искр и огня, приправленного криками сгорающих заживо и опоздавшими взрывами бочек с маслом.

Люди заворожены этим зрелищем, жадно наблюдают за стихией, что наглядно показывает, как опасны игры с Огнем.

- Полыхать будет до утра, не меньше! - крикнул немного уставший Малагор. - Помогайте отгонять дым от крепости!

- Есть! Хорошо! - отзываются другие маги.

Много на мягкие порывы ветра сил не надо, так что снова разделяемся, как договорились. На Фреса смотреть больно, сияет счастьем, как в детстве пирог ягодный в одно лицо схомячив, вот уж кто по резне и воплям врагов соскучился.

- Пойдем выпьем брат! - кричит мне в ухо, повиснув на плечах. - Какая чудная ночь!

А я и сам смеюсь, согласный с братом и сам повиснув на могучих плечах, ерошу отросшие лохмы и усмехаюсь, согласный хоть на битву, хоть на пьянку, опьяненный магией и первой победой. Как никогда за последние годы живой!

Еще долго в комнату башни через бойницу заглядывали отсветы огня, что бушует за стенами как изголодавшийся зверь. А горка монет, на краю стола лежавшая, бесследно исчезла.

Утро я встретил с воинами Альсаса на стенах, и тремя магами Гильдии за спиной. Хмель уже давно выветрился из головы, оставив после ночного веселья спокойствие и мирное сердце. Я выплеснул в тех атаках все эмоции и злость на судьбу, вложив все до капли в Огненные Копья, гнев, страх, зависть к брату и обида на своего бога сменились штилем и решимостью. Только сейчас ощутил, что вырвался ото всех невзгод по-настоящему, я дома, стою на защите родной земли, и это единственное, чему сейчас надо предавать значение.

Я слежу со стен Глан Дуир за каждым шевелением вражеских сил за рекой, не выпуская из поля зрения ни на миг, прислушиваясь к чувствам и инстинктам. Небрежность, вот что является большинством причин поражения, как "старичок" таких игр, я не позволяю себе допустить ни малейшей ошибки.

Враги хитры, это Гвардейцы и Колдуны, первые являются элитой и опорой власти, вторые - хитрейшие ублюдки в мире, уровень изворотливости в их случае равен жизни, а подлость не знает границ.

- Мастер? - выдохнул за плечом Хоррох

- Да, - кивок. - Вижу. Приведи Малагора.

После огня вокруг крепости не осталось ни единого белого пятнышка, снег растаял, а дома обратились золой на земле, изредка виднеются остовы самых крепких домов, в виде пары обгорелых до черноты столбиков, похожих на клыки, что торчат из земли то тут, то там. В основном от деревни ничего не осталось, кроме черноты золы и грязного пепла.

- Чего же готовите, сволочи, - задумчиво хмыкнул я, глядя на тот берег.

Причина обеспокоенности ясна, все маги почуяли, за рекой что-то готовится, мощное... Лагерь врагов на вид не особо за ночь поменялся, левая сторона полна зеленых палаток сереборцев, посередине хаос цветов самодельных шатров и богато украшенных палаток, будто для великанов сделанных, не поверю что такие для толпы солдат привезли, скорее для колдунов. Всюду по лагерю снуют люди, виднеются остовы собирающихся конструкций. Пока рано говорить, что именно они там собирают, но никто не удивится катапультам или осадным башням.

Но больше всего напрягает правая сторона. Там будто пролегает невидимая граница лагеря, и никто из сереборских воинов не переступает ее. Ровные, как по линейке, ряды воинов в простых доспехах, сотни, тысячи людей собрались там. Кажется, никто из них не шевелился с того времени как встал там, и это очень странно. Наемники, эксперимент колдунов, иллюзия, попытка запутать или напугать? Споры о них не утихают.

Над рядами этих людей мелькает что-то темное, но неуловимое, как мираж, легкая злая аура, однако маги уже поняли, что это точно не иллюзия, а люди там живые. Вот только что заставляет их там стоять часами без движения, на зимнем холоде, без разговоров, без еды и отойти до ветра, без сна в конце концов. Эта загадка будет краеугольным камнем будущей битвы, и ошибиться в ответе очень не хотелось бы.

- Кха-кха, м-мать! - прокашлялся рядом старый воин, буркнул: - Прошу прощения.

Не стесняясь, он сплюнул со стены, смачно шмыгнул носом, покрасневшим от мороза, и полез за пазуху. Чпокнула пробка деревянной фляги, воин сделал пару гулких глотков зелья, довольно крякнул. Мой нос уловил тонкий аромат трав, один запах которых проясняет сознание, а воин ухнул с жарким паром изо рта, убрал флягу, потер руки в перчатках и снова застыл безмолвной статуей с копьем в руках. Кажется, он настолько сроднился со своим оружием за годы службы Альсасу, что умудряется дремать стоя и с открытыми глазами, едва опираясь на древко копья. Но как говорится, пока за хвост не поймали, хер докажешь, что лиса.

Пока я обмусоливал догадки, позволяя мыслям блуждать как им захочется, Хоррох разбудил и привел Малагора.

- Еще чуть рассвело, - недовольство в голосе собрата по ремеслу. - Чего такое, Азидал?

- Думал, ты мне скажешь, - кивком указал на вражеский лагерь. - Сам погляди.

Меня уж точно специалистом по колдунской магии не назовешь, я веками по землям людей не бродил, подобных тварей уничтожая. Зато большинство Первых с одного взгляда могут прочесть намерения этих ублюдков.

Малагор потер лицо ладонями, сонное выражение исчезло, как небывало, оставив серьезность и обеспокоенность. На Мастера Мощи так же с ожиданием поглядывают солдаты, как и на других магов, и я по одним лицам могу сказать, что у них на уме. Лишь бы пронесло и это не была внезапная убийственная пакость.

Малагор вгляделся в ряды врагов на той стороне реки, оглядывает все неторопливо, цепко подмечая все и всех. Я тоже не отстаю, ощущение странной силы оттуда рождает в груди неясную тревогу.

Фигуры в черных плащах бродят в центре лагеря, легко выцепить визуально Колдунов среди обычных людей, перед ними расступаются и кланяются, а за спинами стараются убраться подальше. Все фигуры в черных плащах стекаются к центру лагеря, как и несколько отрядов воинов, встающих в окружение небольшой области без палаток или каких-либо строений.

Там уже копошатся трое или четверо, причем без всякой гордости ползают по земле на коленях, трудно понять и увидеть отсюда, чем они занимаются, но догадаться можно. Рисуют какой-то конструкт, вырезая линии в мерзлой земле. Вряд ли им просто захотелось поползать на карачках перед сотней другой солдат.

Внимание привлекла другая картина. Из шатров побольше солдаты в зеленом выдергивают людей, буквально тащат за веревки и цепи, совершенно не заботясь о силе. Легко уловить в грубых накидках низкие фигуры... Кэхас! Но не только они, тащат и обычных людей, женщин, мужчин. Один, два... Примерно три десятка выволокли на утренний мороз, босиком, одетых в рубища, напоминающее мешки с дырками, даже последний пьяница такое не наденет. Но это лишь первая партия, другой отряд воинов уже потащил еще людей, превращая доставку следующей партии в настоящую вереницу пленных от палаток до колдунского собрания.