— Что ж ты наделал мудак! — она укоризненно смотрела нам меня, двигая из стороны в стороны зубастой пастью.

— Детей моих сиротами оставил, муж теперь сопьется с горя, или хуже того — уйдет к это стерве Людке. Эх ты..

— Сама дура! За языком следить надо!

— В мир закрытый портал открыл… — продолжала ныть варрака.

— А его ж не зря 20 лет назад закрыли, пророчество мертвой богини не шутка..

— И как тебе, петушью необразованному, вообще удалось это сделать?

— Петушью? Тебе че мало в прошлый раз досталось?! — я в ярости вскочил со скамьи.

Бутылки со стола полетели на пол, устланный соломой, а я размахнувшись, ударил кулаком в рыло подлой твари. Никто не смеет называть меня петухом!

В один миг пространство снова изменилось, варрака пропала, а на ее месте оказался пухлый алкаш, принявший на свое тупое лицо всю силу моей ярости. Алкаш с разбитой рожей завалился на пол, и на мгновение в трактире воцарилась тишина, а после, будто все этого и ждали началась драка. В меня полетели бутылки и кружки, рыжий прыщавый мужик попытался ударить меня табуретом, но от меткого удара ногой по яйцам тут же сложился.

Дебош набирал обороты, все дрались со всеми, в приступе пьяной злобы ломая окружающую мебель. Вот кто-то выбил табуретом окно, а следом в него выкинули тощего лысого мужика, визжащего как баба. За барной стойкой дрались сразу трое, хватая оставшиеся без присмотра бутылки и разбивая друг другу о головы. Трактирщик к этому времени уже успел сбежать в открытую дверь.

Я отбивался сразу от троих, ловко орудуя любимым оружием — ножкой от стола, моя икеевская, правда осталась в комнате, снятой у трактирщика, так что приходилось довольствоваться выломанной из стола. Когда передо мной упало шестое по счету тело с разбитой головой, появились местные полицаи-стражники. Оценив обстановку, те закинули в зал трактира что-то вроде гранаты с парализующим газом, и я через пару минут отрубился, упав на тела поверженных алкашей.

* * *

Очнулся я уже в местном вытрезвителе или аналоге кпз, хотя они тут всё тюрьмой зовут. Похмелья на удивление почти не было, только легкая слабость и жажда. Обыскав взглядом убогое помещение с двумя деревянными койками и отхожей дырой в углу, я обнаружил своего сокамерника, что-то карябающего на стене. Лохматый мужичок лет тридцати на вид, блистал недельной щетиной и грязной одеждой. Короче говоря выглядел как типичный алкаш, ну или как я. Но у меня-то оправдание есть! Я эксперимент проводил! Да и то, мне под конец галлюциногенный самогон подсунули… А он-то, он-то!

— Эй, — хрипло позвал я.

— Есть тут че попить?

Алкаш посмотрел на меня глазами, красными от полопавшихся сосудов, и произнес:

— А, очнулся на конец! Ну ты и дрыхнуть! Сколько выжрал-то вчера, литра два поди?!

— Да не помню я нихрена, вода есть тут или мне помирать начинать?!

— А, да — держи. — он протянул мне большую деревянную кружку полную воды.

Я шумно проглотил содержимое и кажется начал оживать.

— Уфф, как заново родился. Тут хоть кормят? Или голодать пока не выпустят? — произнес я.

— Кормят конечно, завтрак ты проспал, а обед часа через полтора принесут.

— А сидеть-то долго?

— Да как обычно 15 суток. Если ты по пьяни не прирезал никого. — как-то мерзко заржал алкаш.

— Да не, до ножей вроде не дошло…

— Слушай, мне ж выступать завтра на празднике! Как тут стражу позвать?

— Так ты что бард новый? Вроде ж Лютика обещали?

— Ну да бард, а Лютика вашего на кол по дороге посадили, не доехал немного.

— Во дела. — он растерянно почесал грязный затылок, и вспомнив мой вопрос ответил:

— Да как обед давать будут — там стражу и увидишь, а сейчас не дозовешься, дрыхнут поди в своей каморке.

В ожидании обеда и надеюсь, освобождения, я посмотрел на накарябанную алкашом надпись и увидел знакомые три буквы: «АУЕ». Что? И сюда добрались?

— Ты ж вроде нормальный мужик, и что, тоже из этих ауешников?

— А то! — гордо произнес он и ударил себя в грудь.

— Астральный Уклад Един!

— Астральный? — удивленно спросил я.

— Ну да, зачем молиться и приносить жертвы всем астральным богам, если главная одна — Пресвятая Сотона! АУЕ! Молись единой богине и она защитит от всего и поможет везде!

Хотелось смешно срифмовать, но мое внимание отвлек алкаш, внезапно вставший на колени и принявшийся креститься перевернутой пентаграммой, после чего начал читать молитву:

Да святится имя твое,

Да приидет царствие твое,

Да будет воля твоя,

На земле и на небе и во веки веков!

Ave Sotonas! А. У. Е!

После 3 раза ударился головой о стену и затих. Видимо божественное откровение снизошло.

Интересные дела, это что секта сатанистов? Или тут уже все серьезно и Сотона, используя грязные технологии, пытается отжать паству у других богов? Как вообще эта сотона выглядит интересно. Рогатая коза с человеческим сиськами? Или имя просто совпадение? И там греческая богиня в белом хитоне? Надо будет расспросить астролога, как доберусь до него. Тот должен разбираться.

Вскоре принесли обед, состоявший из полужидкой разваренной лапши, пары кусков хлеба и большой сырой луковицы. На десерт — поллитровая кружка воды. Да, не густо, это вам не мясной рулет.

— Эй, закричал я в открывшееся в двери окошко.

— Я новый бард! Мне выступать завтра!

— Да какой-ты бард, рожу-то свою видел! — из-за двери раздался грубый смех.

— Так я не рожей играть буду, а руками! Ты начальству своему передай, меня мэр ваш нанял!

Ответа не последовало, окошко закрылось и стражник удалился. Ну надеюсь он все же не тупой и передаст куда следует.

Рожа ему моя не понравилась, душ с ванной нормальные изобретите — будет и рожа нормальная. Да и сам-то поди моется раз в год, и в обосранных штанах ходит, не стесняясь.

Так и просидел я до вечера, скрашивая унылый досуг беседами с алкашом. Его как оказалось зовут Сепан и он местный плотник. Починяет людям мебель, двери ставит, а на досуге бухает и строгает деревянных кукол и прочие игрушки.

Вот на фоне этого и загремел в каталажку. После недельного запоя выстрогал он себе деревянную бабу, и пошел с ней гулять по деревне. Все бы ничего, но на пьяные щи, у него открылся талант скульптора, и некоторые детали этой бабы получились излишне крупными и анатомически точными. Мужики-то смотрели с удовольствием и хвалили плотника, а вот бабы подняли вой. Набежала стража, и упекли Сепана в камеру на 15 суток, за развращение населения и шатание семейных скреп. Ну и пару мелких краж навесили, менты везде одинаковые!

На ужин нам пожаловали по миске разваренной свиной требухи с вкраплениями макарон, и я уже было приготовился вкусно покушать, и отправляться баиньки. Как вдруг прибежал краснолицый мэр, и громко ругаясь, вызволил меня на свободу.

Под шумок и вопли мэра, я умудрился протащить с собой Сепана мимо стражи. Те, оцепенев перед начальством, и не подумали нас останавливать. Хоть мужик и сотонист, но пострадал можно сказать за искусство, устроил деревенщинам перфоманс, а те не поняли. Что с них взять, быдло провинциальное. Так что нечего ему в тюряге сидеть, пусть на свободе творит.

На улице мэр продолжил распекать уже меня:

— Ты чего творишь дебил! А если б тебе руки поломали? Кто б на празднике играл?

— Да ладно, ничего ж не сломали, в порядке все!

— В порядке! А лютня где? Не разбил?

— Лютня у Штирлица в трактире, я там комнату снял.

— И то хорошо, песню-то хоть выучил придурок?

— С песней порядок, я ее итак знал оказывается. Ее и в дальних краях поют, знаменита ваше деревня! — бессовестно наврал я.

— А то! Мы такие — загордился мэр и наконец успокоился.

Распрощавшись с мэром и Сепаном до завтра, я вновь вернулся в разгромленный трактир Штирлица. Там меня встретили не очень дружелюбно, но после того как я согласился оплатить ремонт в таверне на 5 золотых, трактирщик сразу подобрел, и бесплатно накормил меня сытным ужином. Чувствуя что где-то меня сильно наебали, я отправился спать.