Свинорылый, осознав что жертва сбежала, злобно хрюкну и вернулся к разграблению моих припасов, а я доплыл до другого берега, и усевшись на траве, принялся кидаться в него камешками. Но расстояние было слишком велико и я часто промахивался, а на те камни что долетали, кабан не обращал внимания. В итоге, не дождавшись пока этот мудак нажрется, меня разморило и я задремал.

Глава 4. Лысые Коты.

Если бы человек мог быть скрещен с котом, это улучшило бы человека, но ухудшило бы кота.

Марк Твен.

Проснулся я от непонятного грохота. Уже начало темнеть, и я не сразу разглядел, что на другой стороне реки, по дороге медленно трясутся две телеги, запряженные овцебыками. Помимо двух кучеров, в них сидели еще несколько людей.

— Эй, эй подожди! — закричал я размахивая руками.

Одна из телег остановилась и кучер помахал мне в ответ. Вид голого мужика, скачущего как обезьяна его нисколько не смутил, видимо, дело привычное. Попросив подождать, я прыгнул в воду и быстро доплыл до противоположного берега.

Мда. кабан тут неплохого порезвился…Сожрал весь запас еды, потоптался на постиранных вещах, погнул походный котелок и раскидал все зелья, удивительно, но ни одно не разбил. И на том спасибо.

Собрав оставшееся имущество в сумку, я принялся одеваться и обнаружил, что пропали трусы. Что? Свинорылый извращенец спиздил мои семейники? Что он с ними делать собирается? Я представил как он отнес их себе домой в лес, и сейчас попивая пивко с братанами, хвалится как отжал у лоха-человека такой трофей… Мудак шерстяной..

— Вечер добрый! — поздоровался я с тележниками.

— Далеко едешь? До Лысых Котов за сотку подкинешь?

— Да туда и едем, давай свою серебрушку, и запрыгивай. К утру как раз и докатимся. — Ответил мужичок в простой крестьянской одежде, управлявший овцебыком.

Пошарив в сумке, я кинул кучеру монету, и забрался в телегу груженую мешками с зерном. Спасибо бабаджону, хоть и человек говенный, но деньгами меня обеспечил.

— А ты чего тут? Пьяный чтоль уснул? — ухмыльнулся кучер.

— Да не. В речку залез от жары сполоснуться, а тут кабан. — пересказал я историю своих приключений.

— Да… есть такое, кабаны что-то в этом году борзые стали — не боятся людей.

— Вот давеча был случай. Пошли мужик с бабой, из села Синицы, грибы в леске собирать, набрали полные корзины. И тут у мужичка живот прихватил — присел он в ближайших кустах, нужду справить.

— А темно уже было, и не заметил он, что там кабан спит — ну и навалил тому прям на рыло. Кабан тепленькое-то учуял и проснулся. И как боднет своими клыками мужика в зад!

Люди в телеге и кучер громко загоготали.

— А дальше-то что? — спросил я.

— А дальше гнал кабан и мужика и бабу до самой деревни. Мужик, говорят до сих дырки в заду лечит!

Все снова заржали.

— Но не все беда, кабан-то совсем страх потерял и возле деревни подняли его на вилы. Знатный хряк вышел! Центнера полтора!

— Зажарили его тогда не вертеле, да всей деревней пировали!

* * *

Как и обещал веселый кучер по имени Сеня, в Лысые Коты мы прибыли ранним утром. Поселение было весьма крупным. Уже не деревня, но еще и не город, что-то среднее… У нас бы это назвали ПГТ, а здесь все также — деревня.

Мощный деревянный частокол из цельных сосновых бревен окружал поселение., защищая от случайных зверей и набегов диких разбойников. Да тут и такие были, решив ступить на разбойничью тропу, местные крестьяне уходили в леса, там проходили какой-то хитрый ритуал с участием галлюциногенных грибов, и в результате вступали в банду. Но эти грибы были слишком забористой наркотой, и у многих вырабатывалась зависимость, от чего они просто дурели и дичали. Таких наркоманов сразу выгоняли. Но они продолжая жрать грибы, совсем теряли человеческий облик, превращаясь в полузверей. После чего сбивались в стаи и нападали на всех подряд, лесных зверей, тех же разбойников и людей из деревень.

Внутри обнаружились все те же деревянные избы, но уже покрупнее, часто можно было увидеть богатые, украшенные резьбой двухэтажные дома, а ближе к центру росли местные высотки в целых три этажа, было даже несколько каменных зданий.

Повсюду в деревне можно было увидеть ее символ — тех самых котов, слова Сфинкс они не знали, поэтому коты были просто лысыми. Они в наглую разгуливали по улицам, лежали на крышах домов, сидели на деревьях и просто мешались под ногами. Что странно, почти все были одеты в разноцветные кофты, свитера или просто рубашки. Один из них, с шерстяным шарфиком на шее, ласково потерся об мою ногу и требовательно посмотрел в глаза.

— Че те надо крыса облезлая? Брысь отсюда!

— Самому жрать нечего…

Кот недовольно фыркнул и убежал попрошайничать к другому прохожему

Пройдя по широкой улице, мощеной свежей грязью и бычьим навозом, я добрался до центра ПГТ, и решив перекусить заглянул в трактир, из окна которого аппетитно пахло жареным мясом.

— Чем это так вкусно пахнет? — обратился я к седому пузатому мужичку, стоящему за браной стойкой.

— О, дак это наше фирменное блюдо! Мясной рулет Штирлица! Желаешь тарелку?

— Тащи две! Со вчерашнего дня не ел! И пива!

Хоть и было утро, но я решил проверить как работает особенность моего Бомже-класса: сопротивляемость алкоголю. Интересно ж.

— А, дак ты приезжий, надолго к нам?

— Да я проездом, вот заскочу к вашему спецу по знакам зодиака и отправлюсь дальше. Кстати не подскажешь где он обитает?

— Живет-то он тут рядом, видел дома каменные напротив?

— Ну да.

— Так вот, тот что с зеленой крышей его и есть. Вот только нет мэтра дома, уехал он неделю назад.

— Мдаа, и сколько его ждать ты разумеется не в курсе? Я разочарованно почесал затылок

— Ну почему же, через два дня у нас День Деревни, — мэтр обещал на нем присутствовать.

Поглощая фирменный рулет, и запивая пшеничным пивом, я размышлял чем бы заняться до приезда этого метра. Пиво, кстати, не действовало вообще, такое чувство что безалкогольное. И смысл от него тогда? Вечером пожалуй проведу эксперимент с более крепкими жидкостями.

Мои размышления прервали новые посетители, зашедшие в трактир.

Двое солидных деревенских жителей в дорогих кафтанах, устроились за соседним столиком и как и я заказали фирменное блюдо.

— С праздником-то проблема! Не знаю что делать… - жаловался мужчина с крупным носом-картошкой и красным лицом, в обрамлении густой русой бороды.

— Что такое? — отвечал ему второй, не имевший бороды, зато выделявшийся своей прической — волосы спереди и по бокам были подстрижены под горшок, а сзади свисали до плеч. Кажется у нас эта инсталляция маллет называется.

— Дак, помнишь барда что в прошлом году у нас выступал?

— А этот, мужеложец который? Лютик штоль?

— Он самый. Мы ж его и в этот раз пригласили. Да только не доехал он. Пристал по пути к ведьмаку проезжему, да начал его своими песенками совращать. А ведьмаки ж народ суровый и строго гетеросексуальный. Взял меч да отчекрыжил Лютику голову… А тело на кол посадил, чтоб другим неповадно было…

— А я ж говорил неча с ним связываться! Он ж нам и кузнеца тогда попортил… Раньше мечи да топоры ковал на загляденье, да так что с соседних городов за ними приезжали. А теперь что? Розочки какие-то крутит, цветочки, тьфу…

— Да что теперь жалеть, думать надо где барда достать, у нас ж ни одного музыканта нормального! Только хор бабок и остается. А кому они нужны?

Хм, вот и занятие кажется нашлось — подумал я.

— А играть-то на чем у вас есть? — обратился я к обладателю красного лица, признав в нем главного.

— Дак этого добра навалом, в прошлом месяце на дороге разбойники купца зарезали, ограбить хотели — да только из товара у него были одни дудки да балалайки. Так и бросили там. А наш патруль потом уже все в деревню принес.

— А ты что бард? Играть-то умеешь?

— И петь и играть могу. Вот только местных песен не знаю. Издалека я.