— София, нам лучше выйти… — медленно и раздражающе тихо сказал Давид, невзначай подталкивая меня к выходу.

В тот же момент словно сквозь экран телевизора, смотрела, как забегают в палату какие-то люди. Я задыхалась от эмоций и собственной беспомощности, но молча повиновалась словам мужчины, покидая эту «смотровую площадку». Впервые призналась себе, что мне было страшно видеть Романовского в таком состоянии. Некогда, на самом деле, сильный мужчина, сейчас был в полностью неконтролируемом состоянии. Всегда сдержанный и уверенный в себе, Максим не был готов к Такому. Впервые в жизни я так сильно боялась увидеть человеческий страх в глазах этого каменного и безэмоционального человека.

— Господи… — я уже не сдерживала поток слез то ли от усталости, то ли от страха, что так сильно овладел мною.

Крупная дрожь все сильнее начинала пробивать тело и внезапно стало настолько холодно, что пришлось обхватить себя руками. Когда я считала себя стрессоустойчивой и готовой к любым ударам судьбы, то глубоко ошибалась. К такому невозможно подготовиться заранее. Смотря на человека, который был для меня всем, в прямом значении этого слова, Максим был для меня любовью и ненавистью, но точно не чужим. Как оказалось, он был ближе, чем я думала. Максим циркулировал во мне вместе с кровью, дыханием и сердцебиением. Словно часть меня, и сейчас, смотря на то, как он мучился, та самая часть выла от безысходности и отчаяния. Я, как будто пропустила через себя все, что чувствовал Романовский. Несмотря на то, какая большая обида была внутри на этого человека, связь между нами контролировать было невозможно, как избавиться от нее.

Через полчаса наступила тишина. Ни крики, ни шум уже не доносились из палаты. Полчаса, что казались вечностью, полчаса настоящего ада, что с каждой секундой поглощал меня все больше и больше. Именно в тот момент из нее вышел врач, направляясь прямиком к нам с Давидом.

Прошло еще два бесконечных дня…

Да, глупый страх взял надо мной верх, не позволяя встретиться с Максимом воочию. Банальная боязнь, причину которой даже не смогла понять. Чего боялась, из-за чего переживала? С другой же стороны этот страх казался мне вполне природным. Тот образ Максима, что старательно запечатлелся в моей памяти, не давал даже возможности дышать ровно. Звуки отчаянных криков и то, с какой ненавистью мужчина крушил все вокруг себя, теперь преследуют меня по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Впервые в жизни я так сильно боюсь встретиться с ним.

С самого утра ко мне пришел Давид, тихо постучав в дверь. Он выглядел на самом деле помято и я даже не хотела думать, что это из-за Романовского. Но с другой стороны, за эти дни смогла хорошенько все обдумать и принять для себя решение, поэтому когда пришел мужчина я уже знала, что мне нужно.

— Максим Александрович, сказал, чтобы вы собирали вещи, София Андреевна.

На пару секунд я опешила, приводя быстрый поток мыслей в правильное русло. Дыхание вдруг сперло, из-за чего следующая фраза вышла слишком тихой и хриплой.

— Максим уже готов к транспортировке?

— М-м-м, мне очень жаль, но… — запнулся на секунду. — Вы летите одна. Деньги на первое время у вас будут. Сможете начать новую жизнь.

— Он в палате? — нахмурившись, спросила я.

— Да, но он не хочет, чтобы… София Андреевна!

До конца я уже его не дослушала, ведь обойдя мужчину, быстро побежала к тому, кто хотел меня сейчас оттолкнуть. В тот единственный момент, когда я впервые за долгое время желала остаться. Нет я не уйду, пока мы не поговорим.

Делаю три глубоких вдоха, прямо как в детстве, перед важным экзаменом, и неуверенно толкаю внезапно такую тяжелую дверь. Хотелось бы где-то в глубине души, чтобы она не поддалась или была закрыта, но одновременно вздохнула от облегчения, что сделала первый шаг вперед. Быстро оглянулась и тут же задержала дыхание, когда взгляд зацепился за мощную фигуру. Романовский сидел в большом кресле сразу напротив окна. Широкие плечи выходили за пределы спинки, где он сидел. Такой мужественный сильный и одновременно, точно знала, что Максим не смог бы, не обращать внимание на свое состояние. Он никогда не показывал слабость, пряча за маской брутальности, но я всегда была уверена, что внутри он совсем другой.

Невольно застыла на месте, разделенная с мужчиной последней преградой. Максим не двигался. И что я ему скажу? Как посмотрю в глаза? Одно было ясно точно — если задержусь здесь, то уже никогда не отважусь. Я ведь решила, что не оставлю его и пока будет нужна моя помощь — буду рядом. Пусть он захотел, чтобы я улетела, но знаю, что это только из-за состояния мужчины. Максим всегда хотел казаться очень сильным и властным. Наверняка, ему нужна моя помощь, просто он не хочет этого показывать, не хочет, чтобы я видела его в таком состоянии. Может это слабость, но что-то внутри настойчиво протестовало против ухода, хотя за эти пять дней, что пробыла здесь, что смотрела на Максима по ночам, боясь показаться днем, что не спала, переживая, могла бы уже сто раз уйти. Не смогла…

Тихо толкнула следующую преграду в виде двери и, кажется, совсем оглохла от барабанящего в ушах сердца. На этот раз не чувствовала страха, лишь какое-то облегчение, что сейчас увижу его, поговорю — хотя даже не предполагала, как начать разговор. Банально скажу, что мы все преодолеем. Эта фраза с фильма еще неделю назад показалась бы мне наигранной и слишком сладкой, но сейчас я понимала ее значение, как никогда. Она была такой осознанной и сто раз обдуманной, что я даже не сомневалась. Просто плыла по течению…

На несколько мгновений задержалась у входа, сверля взглядом спокойно вздымающуюся спину мужчины и попыталась привести дыхание в норму, чтобы он не видел, насколько я нервирую сейчас. Ноги, кажется, переставали меня слушать, желая унести отсюда подальше. Наверное, поэтому первый шаг был настолько тяжелым и слабым.

Второй…

Четвертый…

Восьмой…

— Что это все значит?! — спросила настойчиво, уже забыв обо всем.

Встала напротив и на секунду замерла, улавливая каждое, даже самое незначительное изменение в мужчине. Недельная щетина закрывала половину лица, синие круги под глазами… Потухший взгляд… Тонкая полоска губ…

Дыхание моментально сбилось вновь и даже забыла, зачем сюда пришла. Максим был очень подавлен и перед тем, как он снова надел на себя маску жестокого человека, я успела рассмотреть, насколько он был подавлен и разбит… Но следующие слова, окончательно добили меня и даже не смысл фразы, а то насколько его интонация была пропитана ненавистью и брезгливостью….

— Ты все еще здесь? — изрек Максим, даже не поднимая на меня взгляд своих глубоких глаз.

Это мое сердце почему-то прыгало в груди от нашей первой встречи за эту длинную неделю. Сложилось такое впечатление, что не прошло этих пяти дней, Романовский полностью здоров и уверен в себе и сейчас пройдет еще секунда и он встанет, чтобы вновь возвышаться надо мной, показывая свое превосходство. Как будто я была кем-то, кто путается под ногами и это начинало откровенно раздражать мужчину. Что он такое говорит? Ему совсем эта чертова гордость затуманила глаза? Неужели он не видит, что впервые я уходить не хочу?

— Конечно здесь. Почему ты приказал отправить меня домой? — я искренне удивлялась и до конца поверить не могла, что Максим так легко сможет меня отпустить. Хотя… С чего это я делала такие выводы?

Внезапно из губ Максима сорвался насмешливый вздох, а на лице медленно выросла искренняя ухмылка. Сейчас впервые за все время почувствовала себя использованной и грязной. Я хорошо помнила это выражение лица. Именно так он всегда смотрел на тех девушек, которыми пользовался одну ночь и те наивно надеялись на продолжение. Полная брезгливость вперемешку с долей жалости. Убийственный выстрел мне в грудь. Если словами можно соврать, то «глаза — зеркало души». Внутри груди что-то больно кольнуло, но проигнорировав это, продолжала ждать ответ на свой вопрос.