Хочется выть на луну от безысходности, от его холодных слов и от того, что Максим вновь стал жестоким и циничным. Нет, я не смирилась и не смирюсь с тем, что он так безжалостно пленил меня. Нужно выждать идеальный момент, когда можно будет сбежать, а пока постараюсь не выводить его из себя. Но надежды я не теряю на то, что он сам меня отпустит, хотя здравый смысл крутит пальцем у виска на такие мысли.

Больше мы не сказали друг другу и слова до окончания поездки. Лишь оба чувствовали гнетущее напряжение обиды и раздражения.

Машина останавливается напротив ресторана с вычурным названием, которое даже в своих мыслях я коверкаю. Красная ковровая дорожка ведет прямо к входу. Такое впечатление, что гости внутри ждут голливудских звезд. Два амбала на входе.

— Выходи. — внезапно Максим оказывается возле меня и выжыдающе смотрит, опираясь о дверцу автомобиля.

Он протягивает мне руку и я послушно кладу свою маленькую ладошку в его большую. Они у Максима теплые и шершавые. В глаза кидаются шрамы возле костяшек. Нервирует больше всего-то, как тело реагирует на мужчину. Кожа начинает гореть, даже в самых бесстыдных местах. Дыхание моментально сбивается, а конечности дрожат. И как я не пытаюсь взять себя в руки, показывая глупому телу, кто главный — результата никакого.

Два здоровяка открывают перед нами массивную дверь и мы попадаем в просторный холл. Я даже дыхание задерживаю пока минуем его. Везде висят большие зеркала на целую стену, и я с Максимом отражаюсь везде, куда не повернусь. Что-то внутри меня ломается, когда задерживаю взгляд на нас. Глаза скользят по мощной фигуре Максима в черном костюме, плавно переходят ко мне, такой маленькой в сравнении с ним. Я вижу в зеркале того мужчину, в которого когда-то была влюблена. Там, в моей голове, он совсем другой: мягкий и нежный, любящий в конце-концов. И в эту минуту мне чертовски хочется остановить время и стоять здесь вечно.

Но все быстро заканчивается и уже за долю секунды следующая дверь открывается, и мы попадаем внутрь большого зала. Здесь хаотично расставлены столики с закусками и официанты кружат возле них с выпивкой на подносах. Женщины и мужчины красиво одеты, и как только мы переступаем порог, кажется, все взгляды обращены к нам. Я могу поклясться, что чувствую их физически. Каждый проникает мне под кожу, будто хочет залезть в душу. Невольно сжимаю сильнее руку в большой ладони Максима и он в ответ сжимает мою, но даже взгляд не переводит ко мне. На самом деле, я даже не знаю, как расценивать этот жест и что он значит.

Вдвоем спускаемся по ступеням прямо в толпу. Даже не успев пройти и метра, к нам подбегает полноватый невысокий мужчина. На его лице отражается столько эмоций, что я не могу определить приятен он мне или нет. Кажется, мужчина готов руки целовать Максиму.

— Максим Александрович, как же хорошо, что вы нас навестили, — подает он свой голос, кидая на меня мимолетный взгляд.

Почему-то всю дорогу меня не покидает чувство, что за мной наблюдают. Несмотря на то, что весь зал так и пожирает нас глазами, этот кажется опаляет мне спину. Темный и опасный, он сопровождает каждое мое движения.

Невольно я оборачиваюсь назад, шаря глазами в толпе. Каждый взгляд с которым я сталкиваюсь кажется пустым и бессмысленным и… Внезапно я сталкиваюсь с взглядом черных глаз, что бесстыдно оценивают меня. Он цепкий и запоминающийся, как и сам мужчина. Незнакомец на самом деле пугает, но несмотря на это на него хочется смотреть. Мужчина напоминает мне вокалиста группы «Rammstein» Тилля Линдеманна. Черные, как смоль волосы, такие же глаза. Лицо покрыто рубцами, а губы изогнуты в темной улыбке. На вид ему не больше сорока лет.

Я понимаю, что слишком долго смотрю на него и резко отдергиваю себя, поворачиваясь к Максиму. Почему-то мне хочется спрятаться за его большой спиной, а лучше уехать подальше отсюда.

***

Здравствуйте, дорогие девочки. Сегодня автор совсем сдулся, поэтому и прода небольшая. У кого-то золотая осень, а у меня простуда. Хороших вам выходных. Чмок, чмок:)

Максим уже не слушал, как стелется перед ним этот мужик. Его больше волновала птичка, что смотрела вокруг своими большими наивными глазками. Казалось, мужчину уже ничем не удивишь, но София упорно сломала этот стереотип. Несмотря на то, что жизнь не жаловала девочку еще с детства, она была так наивна и светла.

Ее пожирали глазами эти людишки, пытаясь урвать кусок и девочка всем телом прильнула к Максиму в бессознательной просьбе о помощи. Пусть привыкает к его миру, где каждый хочет воткнуть в спину нож. Ей надо научиться выстаивать свою точку зрения. Она похожа на самородок, что при должной обработке станет сияющим бриллиантом. Для него одного.

Если бы его девочке не нужно было общение, мужчина даже бы сюда не ехал. Он с радостью бы пробовал на вкус ее прекрасную кожу ночь напролет. Вбирал в себя каждый стон и всхлип. София должна привыкать к такому обществу. Пусть и он не желает этого.

Этот «закрытый» ужин был организован, как рекламная акция нового вклада Максима. Повсюду ходили журналисты, чтобы уже завтра в газетах и интернете все говорили о новом бизнесе Максима Романовского. Такой себе коммерческий ход.

— Максим Александрович, вам приготовили удлиненный столик на балконе. Я вас провожу. — вот эта информация заинтересовала его и оторвавшись от Софии, он все-таки бросил мимолетный взгляд на мужчину, коротко кивая.

Минув большой зал, где находились все обычные люди, большинство, которых — массовка, они поднялись на второй этаж. Как он и говорил, для них с Софией был накрыт стол в уединенном ложе на балконе. Здесь их точно никто не увидит…

В последний момент он повернулся к мужчине и уже тише проговорил:

— Когда придет Виктория Сергеевна, проводи ее сюда.

— Конечно-конечно.

Дальше Максим уже не слушал его. Он обвил свою руку вокруг такой маленькой талии его птички и усадил прямо возле себя так, что их кожа соприкасалась, посылая разряд возбуждения обоим.

Максим очень хотел познакомить Софию с Викой. За пять лет, что он воспитывал девочку, она стала членом его «семьи» и неотъемлемой частичкой жизни. До сих пор он помнит, из какого дерьма тогда ее вытянул. Наркоманы родители продали девочку, а через некоторое время она попала в дешевый бордель и если бы не Максим, то Виктория не смогла бы выжить в таких условиях. Сначала мужчина хотел отдать ее в приют, но стоило ему вспомнить свою жизнь и он принял решение. Купил загородный дом недалеко от своего и нанял лучших нянь, чтобы ни в чем не отказывали девочке. Сам Максим бы не смог воспитать ее, из-за ритма жизни, но старался восполнить пробоины деньгами. Да, это неправильно, но что о воспитании детей может знать мужчина, что провел все детство в приюте для сирот? Он попросту не знал, что означает родительское внимание и любовь.

— Я хочу познакомить тебя кое с кем. — тихо прошептал на ушко его птичке, поглаживая худощавую коленку. Он был рад, что девочка сейчас не сопротивлялась, но и не давала ему никаких эмоций. Она была безразлична ко всему и Максиму чертовски хотелось, чтобы Вика смогла найти с ней общий язык.

Он налил себе в маленький стакан виски со льдом и откинувшись на спинку дивана шарил в толпе. Максим искал его. Быков — один из злейших врагов Романовского, тот кто хотел занять место его родителей, но не смог. Сколько уже идет между ними немая война? Лет так пять, точно. Он знал, что сегодня Быков будет здесь, чувствовал его грязный взгляд и не ошибся. Их глаза встретились и, кажется, шаровые молнии летали вокруг, столько гнева и раздражения они испытывали друг к другу. Если первый отведет глаза — молча проиграет, поэтому Максим испепелял взглядом мужчину.

— Максим! — услышал сбоку девичий голос и расплылся в одобряющей улыбке.

Девочка прямо-таки сияла. Да, давно они не виделись. Она подбежала к мужчине и крепко обняла. Поцеловала в щеку и тогда обратила внимание на Софию, что сидела рядом и так же удивленно наблюдала за этой картиной. Вика, конечно же, знала о птичке. Ей и самой было невтерпеж увидеть ту самую, с кем Максим хотел связать жизнь. Девочка, наверное, думала, что скорее он убьет пол города, чем захочет провести жизнь с одной единственной. Это сродни снегу в Сахаре.