Затаив дыхание, я останавливаюсь напротив той самой двери. Рука сама тянется, чтобы открыть ее. Одно движение и все встает на свои места. Большая светлая комната с громадными тренажерами. Она больше похожа на тренажерный зал. Большие панорамные окна вокруг и звуки. Четкие и различимые. Взгляд невольно скользит в их поисках и застывает в другом конце комнаты. Максим. Он неистово бьет боксерскую грушу, как будто хочет снести ее с креплений. На нем нет футболки, лишь низкосидящие на бедрах спортивные штаны. Я как завороженная, смотрю на игру мышц спины под блестящей кожей. Широкие плечи и мощные руки наносят удар за ударом. Словно машина, мужчина не останавливается.

Украдкой разглядываю красивую бархатистую кожу, блестящую под светом от пота. В глаза бросается черный рисунок. Птичка. Маленькая и такая красивая, что против воли затаиваю дыхание. Она распускает крылья для полета и, кажется, сейчас точно улетит далеко-далеко. За этим я даже не замечаю, как мужчина останавливается и бросает на пол перчатки. Я прихожу в себя ровно в тот момент, когда Максим начинает оборачиваться, и мы встречаемся глазами. Он кажется совсем неудивленным моим присутствием. Все, на что у меня хватает ума — начать пятится назад, пока не упираюсь в противоположную стену.

— Стой, София. — звучит низкий голос Максима, парализуя мое тело.

Такое впечатление, что оно хочет остаться здесь. Совсем мне неподвластное, полностью подчиняется воле мужчины. Только разум вопит о том, что бы я бежала подальше. Хищник увидел тебя, глупый зверек. Бежать поздно — поймает. Взгляд скользит по мощному торсу, блестящему от пота. Мне вдруг становится нечем дышать. Он покрыт мелкими темными шрамами вдоль груди. Такими маленькими, что если бы от страха мой взгляд не заострился, я бы их не смогла увидеть. Идеальные кубики пресса плавного переходят в косые мышцы живота. Дорожка волос от пупка убегает вниз под резинку штанов. К своему стыду, я понимаю, что здесь становится слишком жарко. Низ живота моментально стягивает приятным теплом.

Думать нет времени, ведь мужчина направляется ко мне…

— Максим Александрович, можно? — в кабинет вошел мужчина, которому Максим доверял больше всего.

Давид — правая рука и неизменный помощник. Они вдвоем прошли многое и другого на месте мужчины, Максим даже представить себе не может. Встретились, когда Романовский был еще совсем юным и с того момента Давид работает на него.

— Да, я тебя как раз жду. — коротко ответил мужчина, отрываясь от целой стопки бумаг.

Давид прошел в просторный кабинет одной из строительных фирм Максима и присев в мягкое кресло, прочистил горло:

— Мне удалось узнать, что те, кто преследовал вашу машину сегодня и подрезал Павла и Сергея следили не за вами, Максим Александрович.

— Неужели слежка велась за Софией? — не скрывая удивления, спросил мужчина.

— Именно. — кивает он. — Больше нам ничего не удалось выяснить.

— Черт, думаешь ей грозит опасность? — спросил Максим, позабыв уже обо всем.

— Честно говоря, все это немного странно, но если бы ее хотели убить — давно бы сделали это. Здесь есть что-то намного глубже.

— Думаешь, через нее хотят воздействовать на меня? — потирая подбородок с двухдневной щетиной, с опаской спросил он.

— Не исключаю. — отвечает Давид. — Мои люди уже ведут поиски.

— Хорошо, а пока удвой охрану Софии. — обеспокоено сказал мужчина, вспоминая, какой беззащитной была его птичка еще пару часов назад.

Максим понимал, что делает что-то не так. Внутри неприятно сдавливало от воспоминания заплаканного личика Софии. Он не стал трогать ее, давая возможность подумать. Как бы тяжело ей не было, но девочка привыкнет. Максим слепит из нее идеальную женщину для себя. Пусть сначала будет нелегко, но девочка привыкнет. Она станет идеальной матерью его детей. Такая красивая женщина создана для того, чтобы родить на свет маленьких копий себя. И Максим отдаст каждому свою любовь. Пусть она еще и не знает об этом.

— Что с ее документами?

С одной стороны, он был доволен, что девочка подписала бумаги так быстро и без проблем, но с другой — хотелось отругать за то, что совсем невнимательно читает договора. От одной мысли о том, что на его месте мог быть кто-то другой, сводило челюсть от напряжения. В его плане не было отсечек. Ректор порекомендовал ему именно Софию и уже через два месяца все бумаги были готовы. Она думала, что подписывает рабочий контракт, но на самом деле в нем речь шла совсем о другом… Да, это совсем не благородно и честно, но если бы мужчина следовал этим эфемерным иллюзиям — он не имел бы того, что имеет сейчас.

— Да, полностью.

Домой он вернулся в полночь. Спать, как всегда, не хотелось. Впервые Максим не был рассержен хронической бессонницей. Сейчас нет времени для сна. Он бы и не смог уснуть, пока его девочка не будет в полной безопасности. Максим может дать ей все: начиная от денег, заканчивая хорошим качественным сексом. Мужчина, что осмелился сделать женщину своей должен обеспечить ей безбедное и безопасное будущее, регулярные оргазмы, уверенность в завтрашнем дне. Все это Максим с уверенностью мог дать Софие, но только не любовь. У него попросту не смогло бы зародиться подобное чувство. Брошенного родной матерью еще в восемь лет, закаленного суровыми жизненными испытаниями, у него не было шанса на такое. Максим даже не представлял, что скрывает в себе слово «любовь». Для него это слабость. Есть чувство нежности к Софии, как будущей жене и матери детей, есть желание защитить и обеспечить, но большего не стоит ждать. Так же, как и фруктового райского сада в Сахаре.

Когда он вошел в дом, вокруг было мертвенно тихо. Максим знал, что стоит ему подняться на второй этаж и сдерживать себя не будет смысла. Он хотел птичку до зубного скрежета. Жадно и неистово. Мужчина рассчитывал, что после одной близости, его интерес немного угаснет, давая возможность здраво мыслить, но не нет… С каждым часом воздержания, становилось только хуже. Прошло всего ничего, а от одной мысли о ее нежной коже, он возбуждался, как подросток в пубертатный период.

У Максима было два варианта развития событий: он поднимается наверх к Софии и вновь силой берет ее ночь напролет или же выместить все напряжение на боксерской груше. И будь на месте птички другая, он бы выбрал первый. Когда ему было дело до чувств женщины? Никогда. Так почему же Максим выбрал второй вариант? Он и сам не понимал.

Вот уже час мужчина колотил боксерскую грушу, как зверь. Хотел, чтобы ни одна мысль не залезла в голову. Мышцы начинали приятно гореть и ему на самом деле становилось легче с каждой минутой. Руки неприятно болели и именно это помогало затмить все ненужные мысли в голове.

Он знал, когда именно София спустилась к нему и сколько наблюдала за ним, прячась за дверью. Пусть птичка смотрит, если ей так нравится. Максим мог бы поклясться, что ее взгляд ласкает тело и это касание он ощущал физически. Неуверенное и нежное, оно проходилось вдоль позвоночника, задерживаясь на татуировке. Мужчина уже и забыл где находится. Ждать больше не было сил и, сняв перчатки, он повернулся в девочке, что так и застыла в дверном проеме. Наверное, птичка не ожидала, что ее раскроют, но когда поняла, что поймана — начала пятится назад.

— Стой, София. — низко произнес мужчина и девочка тут же застыла на месте у стены.

Все часы тренировки пошли коту под хвост, стоило ему увидеть ее. Возбуждение затмило все вокруг и она это прекрасно видела в его глазах, но стояла и смотрела, лаская взглядом каждый сантиметр тела. Нарочно задерживаясь на груди, покрытой мелкими шрамами. Всему есть своя цена и Максим сполна заплатил за то, что имеет сейчас.

Взгляд девочки опустился ниже, невольно падая к внушительному бугру под брюками. Максим видел стеснение и шок в ее глазах, ведь добыча поняла, что оказалась в лапах хищника.

Он больше ничего не говорил, молча сокращая расстояние. Пару шагов и Максим впечатал молодое тело к стене, зажав своим. «Всего лишь минутная слабость…» — твердил он себе, сминая девичьи губы в требовательном поцелуе. Словно это последний глоток воздуха для умирающего. Как только мужчина ощутил сладкий вкус птички на своих губах, крышу начало медленно сносить бешеным потоком желания. Ручки впились в твердую обнаженную грудь, пытаясь оттолкнуть его, но все тщетно. Ладони мужчины с легкостью залезли под тонкую ткань халата, лаская каждый сантиметр обнаженного тела. Прижимал к себе еще больше, хотя это было невозможно. Покусывал и втягивал в рот сладкие губки, как будто это был самый сладкий десерт в мире.