^{Алексей Васильевич Кириллин, бывший начальник радиостанции узла связи Нижне-Волжского пароходства. Пенсионер. Проживает в Сталинграде.}

23 августа сотни немецких самолетов появились в небе Сталинграда. Тысячи смертоносных бомб посыпались на дома. Город пылал.

Мы получили приказ немедленно начать демонтаж оборудования узла.

— А вам уходить! Сию минуту! — приказал я телефонисткам, сидевшим за коммутаторами.

— Никуда мы не пойдем! — в один голос заявили Пехтелева и Иванова. — Сейчас связь как никогда нужна, а мы в щель полезем…

— Приказываю! — резко сказал я. И осекся. На лицах телефонисток я увидел такую решимость, что сразу понял: уговоры, приказы — все бесполезно.

А ведь рядом рвались бомбы. Каждую минуту люди, находившиеся в здании, подвергались страшной опасности. Но все решили до конца исполнить свой долг.

Вот вытащена из здания часть оборудования. Еще немного времени — и документация будет вынесена в безопасное место.

— Горим! — раздался крик.

Пламя с соседнего здания, в которое попала зажигательная бомба, перекинулось на наше. Уже занялась крыша. Красные языки огня поднимались все выше и выше.

Никакой паники. Связисты действовали быстро и умело. Самая необходимая документация была вынесена из огня.

Вскоре все здание было охвачено пламенем.

Ни в тот вечер, ни на следующее утро не удалось переправить оборудование на левый берег Волги. И лишь 24 августа, вечером, нам предоставили баржу.

В этот вечер мы понесли тяжелую утрату. Я уже говорил, какое мужество проявили наши телефонистки, отказавшиеся покинуть работу, когда началась бомбежка. Среди них была и Сахнова, молодая девушка, всегда радостная, приветливая. И вот незадолго до отплытия баржи подбегает ко мне один из работников:

— Сахнову убило! — кричит он. — Только что, у транзитного вокзала.

Я бросился туда. Возле тела девушки уже собрались товарищи. Не хотелось верить, что не увидим больше этой жизнерадостной, чудесной девушки за коммутатором.

…На левом берегу сложили спасенное оборудование, Радиостанция, начальником которой был Алексей Васильевич Кириллин, разместилась в землянке. Она обслуживала оперативную группу пароходства, руководившую движением флота.

На следующий день мне и линейному технику Лобанову было поручено доставить из подвала узла связи аккумуляторы, без которых нельзя было наладить радиосвязь. Поехали мы за ним из Красной слободы днем и, конечно, угодили под бомбежку. Однако доплыли благополучно и вскоре были на знакомом дворе. Вытащили мы из подвала 6 аккумуляторов и ночью доставили их на левый берег.

В последующие недели мы налаживали связь. Помню, как мне и технику Тимофею Петровичу Щербакову было приказано в Красной слободе протянуть линию от телефонной станции до почты, где находился коммутатор, обслуживавший весь район. Расстояние небольшое, но враг обстреливал Красную слободу из минометов.

По пустынной улице, то пригнувшись, то ползком, передвигались мы с Щербаковым, прикрепляли провод к деревьям, к карнизам домов, засыпали землей. Гитлеровцы как будто почувствовали, что мы делаем. Мины стали падать все чаще и ближе.

— Никогда не думал, что километр такое большое расстояние, — пожаловался Щербаков. — Прямо конца не видно…

Вот, наконец, почта. Последнее усилие, и контакт включен.

В ноябре я получил задание от начальника пароходства Г. Ф. Коченина отбыть во Владимировну.

Во Владимировне мы создали новый узел связи пароходства, который просуществовал вплоть до февраля 1943 года, когда гитлеровские войска были окружены и разгромлены под Сталинградом.

М. Н. Созин [13]

ЧАСОВЫЕ ВОЛГИ

Был конец сентября. К вечеру небо затянулось мутным, серым пологом. Накрапывал мелкий дождь. Набегавший ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья. Мы приготовились ужинать, когда в дверях землянки выросла высокая фигура в плащ-палатке. Это был представитель одной воинской части. Он сообщил, что переправа на участке Скудры — завод прекратила работу из-за того, что река обмелела, и просил принять срочные меры, чтобы возобновить движение флота.

Начальник участка пути Константин Семенович Емельянов, выслушав военного, на минуту задумался, словно припоминая что-то. Неожиданно его взгляд остановился на мне. Решение начальника я понял без слов: мне, хорошо знавшему фарватер Волги, надлежало отправиться на бездействующую переправу. Константин Семенович сказал несколько напутственных слов, и мы тронулись в путь.

В здании Управления завода, куда мы приехали с представителем воинской части, состоялось короткое совещание. Переправу войск и боевой техники нужно возобновить как можно быстрее. Враг бросает в бой все новые и новые силы. С каждым днем труднее становится сдерживать его натиск. В местах, где сильно обмелела река, решено вести взрывные работы, чтобы углубить фарватер.

— В ваше распоряжение, товарищ Созин, выделяем трех солдат, — сказал мне худощавый майор. — Знаю, мало, но ничего не поделаешь. Сами видите обстановку…

Тут же мы получили взрывчатку, шнур, капсюли — все необходимое для производства взрывных работ. Сам я не взрывник, но некоторые познания в этом деле имел: несколько лет назад я проходил специальную подготовку в Горьковском техническом участке пути.

Благополучно доехав до места, мы сделали несколько промерой глубины. Нужно было углубить фарватер не менее чем на 30 сантиметров на участке в 120 метров.

После первых же взрывов противник разгадал наш план и тотчас же открыл артиллерийский и минометный огонь. Снаряды и мины ложились недалеко от нас. Осколки пробили лодку, но мы продолжали работу. Только на следующий день доложили командованию, что фарватер углублен. Уставший, еле держась на ногах, но довольный тем, что задание выполнено, я возвратился в оперативную группу пароходства.

Это было мое первое боевое крещение. Так я вступил в жизнь, полную опасностей и тревог.

Но не о себе хочу нести разговор. Мне хочется рассказать о славных боевых делах работников участка пути — бакенщиков, путейцев, простых тружеников Волги.

…Пост бакенщика Степана Михайловича Пряхина был на левом берегу Волги, напротив тракторного завода. Когда завязались бои в районе тракторного, домик Пряхина стал своего рода госпиталем. Сюда через Волгу везли раненых воинов, а ночью приходили санитарные машины и увозили их в тыл. Степан Михайлович дни и ночи находился на участке, показывал путь судам.

Однажды прекратилась телефонная связь города с левым берегом: оборвалась линия. Нужно было срочно устранить повреждение. Предстояло это сделать почти на глазах у противника. Ответственное боевое задание было поручено Пряхину. Степан Михайлович тщательно обдумал свои действия. Он изготовил специальные крючки для подъема проводов. Когда стемнело, он сел в лодку и отчалил от берега, осторожно работая веслами. Долго искал Пряхин место обрыва и когда нашел его, поднял крючками со дна реки провода, соединил их. Связь была восстановлена.

У Голодного острова, напротив элеватора, находился пост бакенщика Гавриила Осиповича Ваганова и Марии Петровны Бардаковой. Все время, как часовые, о, ни бдительно несли службу, выезжали на лодках навстречу судам и проводили их через самые опасные участки.

Гавриил Осипович и Мария Петровна по велению сердца занялись еще одним делом — увозили раненых бойцов из Сталинграда. Едва выпадет свободная минута, отважные бакенщики отправляются в рейс на правый берег за ранеными. Не раз попадала лодка под сильный обстрел, получала пробоины. Днем Гавриил Осипович ремонтирует ее, а ночью — снова в рейс, на правый берег.

Был такой случай. Только уложили тяжелораненых и отчалили от берега, как лодка попала в водоворот. Бакенщики отчаянно работали веслами, но лодка словно вышла из повиновения. То ли стон раненых, то ли плеск весел услышали враги, и над самой головой неожиданно повисла ракета. Лодка обнаружена. Зловещая цепочка трассирующих пуль потянулась к одинокой чернеющей точке. Ваганов и Бардакова напрягали последние силы, чтобы быстрее добраться до левого берега. Маневрируя, лодка метр за метром шла вперед…