[152] В период наступившей реакции А. П. с бо́льшим ещё рвением взялся за проповеди; в это именно время он и практиковал проповеди «Молитвами отца нашего Ефрема сириянина[, Христе Боже, помилуй нас]», о чём сказано выше. По его предложению, на утренние и вечерние молитвы являлся семинарский священник, и они превратились в своего вида молебны. Чаще на богослужениях читались акафисты. Как на некоторую деталь, характерную для этого времени, можно указать на следующее. Появился вдруг в составе семинаристов таинственный юноша, с обликом святого, византийского письма. Сейчас же пошла молва: «среди нас появился подвижник, человек не от мира сего». Говорили, что он составляет молитвы, акафисты и т. п. Жил он где-то на частной квартире, его посещал А. П., и он пользовался особым его вниманием. Что это был за юноша, тогда для нас было тайной, а сам подвижник скоро исчез. Не был ли он тайным соглядатаем? Очень похоже. [153] [154] С некоторого времени мы стали замечать, что А. П. стал сторониться от семинаристов. Когда его приглашали для беседы, он неохотно говорил, иногда отговаривался словами: «О чём нам говорить, мы люди различных взглядов» и т. п. Однажды, в начале месяца мы попросили его поделиться с нами своими наблюдениями за нашим поведением за прошлый месяц, что он всегда делал обстоятельно, но он ответил лаконически: «всех покрыла благодать» (было время исповеди) и в той его речи чувствовалась апатия, как будто всё это ему надоело. Через два месяца мы узнали, что он оставляет семинарию и уезжает работать инспектором народных училищ в г. Вольск. Перед его отъездом мы его попросили побеседовать с нами. Он мельком появился и, не задерживаясь, как это было раньше, поговорил о том, почему он оставляет семинарию. Вот его слова: «семинария это учреждение, которое существует не столько для воспитания, сколько для питания». Из его слов мы поняли то, что он пришёл к признанию полного поражения своей системы воспитания семинаристов. В то время некоторые учителя семинарии уходили в инспектора нар[одных] училищ из материальных соображений, но нельзя было думать, что по этим же соображениям шёл туда А. П. Несомненно им руководили не материальные соображения, а он искал новую область для притяжения своих сил. Что из этого получилось, нам, к сожалению, не известно.155 ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 725. Л. 76-81 об. Николай Иванович Знамировский 156 Н. И. был сыном земского начальника г. Ирбита Пермской губернии. Это был редкий случай, чтобы чиновник такого ранга, каким был в своё время земский начальник, отдал своего сына по линии духовного образования.157 Не приходилось ни от кого слышать, в каком дух[овном] училище учился Н. И. Судя же по тому, что ближе всего к Ирбити было Камышловское дух[овное] училище, можно предположить, что он учился в нём.158 Об учении Н. И. в Пермской дух[овной] семинарии кратко мне говорил брат Алексей. Я сделал оговорку в слове «кратко» потому, что брат Алексей мог бесконечно рассказывать о своих товарищах, которые были певцами, а об Н. И. он сказал «кратко» потому, что он [не] был певцом. По окончании семинарии Н. И. учился в Казанской духовной академии и кончил её со степенью кандидата богословских наук. Я видел Н. И. впервые, когда я учился ещё в семинарии, а Н. И. был студентом Казанской дух[овной] академии.159 Помнится, были вечерние часы занятий, а по коридору второго этажа семинарии расхаживал высокий человек, брюнет, с пышной шевелюрой волос и бородой. Это был Н. И. Грешным делом я ещё подумал: как это так – студент, и с бородой! Это не мирилось с моим представлением о студенте, и я остановился только на том, что это, вероятно, какой-то уникум. Через два года Н. И. был назначен в нашу семинарию преподавателем литургики и гомилетики, которые проходились в пятом классе. Странная судьба преследовала эти два предмета: они были на положении пятого колеса у телеги. Отношение к ним можно выразить такими словами: «Это нам ни к чему». В академии, например, существовал традиционный порядок, по которому на лекциях профессора Предтеченского160 по литургике присутствовало два дежурных студента. Профессор забирался на кафедру, читал лекцию по существу пустому пространству, а затем и лектор и аудитория мирно расходились.161 Н. И. больше внимания уделял гомилетике, проповедническому искусству. Это было его стихией. Мы писали Н. И. проповеди, и он особенно подчёркивал нам, чтобы в них были «элейность и помазанность».162 Ареной проповеднической деятельности Н. И. была Стефановская часовня163, которую он называл «училищем благочестия». Здесь по воскресеньям и др. праздникам в послеобеденные часы совершался молебен, а затем произносилась проповедь.164 Нужно было видеть Н. И. в момент произношения проповеди!165 Он весь становился как-то подтянутым, стремительным, взгляд его был направлен вдаль, голос звучал властно и весь вид его был величественным. В таком виде он мог бы позировать для такой картины, как «Иоанн Богослов на острове Патмос».166 В таком виде рисуется нам картина пушкинского «Пророка», в особенности в исполнении Шаляпина, или «Иоанна Дамаскина» в том же исполнении. Будучи впоследствии уже инспектором семинарии, Н. И. здесь именно, как говорится, «отдыхал душой». Здесь же для семинаристов был своеобразный практикум проповедничества, причём Н. И. в данном случае, если можно так выразиться, был для них эталоном.167 Инспектором семинарии Н. И. был назначен через год вместо А. П. Миролюбова. Мы, семинаристы, размышляя о судьбе нашей alma mater, грешным делом сомневались в целесообразности такого назначения, зная очень мягкий характер Н. И. и «жёсткий» характер нашей братии, думали: развалит он дисциплину! Однако, подпоркой Н. И. были его помощники, в числе которых далеко не мягким был Н. И. Колосов. На нашей памяти Н. И. был третьим и последним инспектором семинарии. И какая же получилась пестрота стилей их инспекторского руководства! Пользуясь литературными аналогиями и при помощи драматического изображения, кратко эти стили можно было бы представить в следующем виде. В качестве объекта для характеристики стилей возьмём семинариста, замеченного в пьяном виде (случай исключительный). Павел Семёнович Потоцкий. Стиль грубо администраторский. Грубым голосом, с головой, поднятой кверху: «Что? Опять нализался! Ещё раз замечу – выгоню!» И не выгонит («Собакевич»). Александр Павлович Миролюбов. Стиль тонко-иезуитский. Спокойным, но с иронией, жалящим голосом, с глазами, опущенными долу: «Ну, что же Вы так. Опять, говорите, дьявол попутал. Не хорошо! Не хорошо!» И уволит. («Шуйский»). Николай Иванович Знамировский. Стиль уговаривающий, почти умоляющий. Рука на плече обвиняемого или в обхват талии. «Ну, что тебя угораздило? Ну, ладно! Только больше не делай!» («Царь Фёдор Иоаннович»). Если вдуматься глубже, то это были не только три стиля инспектирования, но это были и три эпохи в жизни семинарии. Так бытие определяло сознание.168 Будучи инспектором семинарии Н. И. выступал с проповедями в соборе в своем стиле. Он мог бы быть Савонаролой169, если бы не его мягкость, благодушие. вернутьсяВ очерке «Александр Павлович Миролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Через полтора-два месяца администрацией семинарии были разосланы семинаристам вызовы на занятия, но далеко не всем. Явно обнаружились уже симптомы спада революционного движения. Перед началом занятий нас построили для встречи с епископом Никанором. Мы стояли в рядах, как на богослужении. Епископ стоял на амвоне и пытливо смотрел на нас. А. П. рапортовал «владыке», что он теперь, после очистки семинарской массы от «плевелов», спокоен. Увы! А. П. ещё поторопился декларировать своё спокойствие» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 27-27 об. Никанор (Надеждин) (1858-1916) – епископ Пермской и Соликамский в 1905-1908 гг. вернутьсяТам же: «А. П. чаще стал выходить в город с инспекционными целями, причём он боролся с действительно отрицательной привычкой семинаристов иногда подсаживаться на скамейки у чужих домов и «точить лясы» с проходящими гимназистами» // Там же. Л. 29-29 об. Там же: «Бывали случаи, что А. П. прибегал и к чисто фискальным приёмам в своей инспекторской работе – «ловил» на месте преступления, «выслеживал» жертв неосмотрительного шага и «накрывал» их. Так, было однажды и с автором сего, когда он вместо направления в церковь на вечернюю молитву проследовал прямо на кровать в числе некоторых других семинаристов. А. П. оставил своё обычное место в церкви, прошёл в спальню и «накрыл» виновных, сказавши автору сего классическое: «И ты, Брут!» Впрочем, в практике А. П. это был исключительный, как говорят на языке раскольников, «смотрительный» случай, причём видно было, что сам А. П. чувствовал себя не совсем ловко при исполнении этой операции» // Там же. Л. 30. Текст подчёркнут В. П. Бирюковым и на полях надписано: «Это не совсем так». Там же: «Хотя А. П. Миролюбов заявил епископу Никанору о том, что он с удалением «плевелов» из семинарской массы успокоился, но это было в значительной степени самообманом, или успокоением только на короткое время. Такие события, как взрыв петарды у ректорского кабинета, или обструкция, устроенная ректору при посещении им столовой во время обеда семинаристов, не могли не подсказать ему, что мятежное настроение у семинаристов не прошло, а где-то притаилось внутри. Не мог он также не видеть, что с приходом в преподавательский коллектив молодого поколения монолитность его (коллектива) по взглядам на жизнь, по идеологическим убеждениям была нарушена, и педагогический состав семинарии стал походить на «царство, разделившееся на ся». Достаточно в данном случае указать на то, что кое-кому из молодых учителей было известно, что на указанном выше педагогическом совете в шкафу присутствовало некое посторонее тело. [Об этом эпизоде см. очерк о В. А. Фаминском – ред.]. Вероятно, А. П. было известно и то, что, например, В. Я. Струминский явно шёл не в ногу с принятым тогда направлением на возврат к прошлому. А. П. не мог не понимать, что возврата к прежним патриархальным временам «бытия» семинарии уже не может быть. Было заметно, что в душе А. П. происходит какая-то внутренняя борьба, переоценка его прежних установок» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 30. вернутьсяВ очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора имеется следующий эпизод: «Известно также, что семинаристы жестоко отомстили А. П. Миролюбову за его попытку ловить их при входе в здание, когда он брал у швейцара ключ от замка входной двери, чтобы встречать «преступников» по сигналу швейцара. Они сделали публикации в одной их пермских газет: «ищу место швейцара», спрашивать там-то. По этой публикации действительно к Миролюбову явились с предложением занять место швейцара, в результате чего администрация семинарии вынуждена была обратиться в редакцию газеты с заявлением о фальшивости публикации» // Там же. Л. 160-160 об. вернутьсяВ очерке «Александр Павлович Миролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «А. П. не раз рассказывал нам о Рачинском, педагоге-идеалисте, который по окончании высшего уч[ебного] заведения пошёл работать в сельскую школу. В какой-то степени А. П., очевидно, был человеком этого же душевного склада. Как бы ни было, но в нашей памяти А. П. сохранился, как личность незаурядная, выделяющаяся из общей массы наших учителей» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 32 об. Рачинский Сергей Александрович (1833-1902) – русский учёный, педагог, просветитель. В 1880-х гг., оставив должность профессора Московского университета, стал главным идеологом открытия церковно-приходских школ в сельской местности. вернутьсяЗнамировский Николай Иванович (1878-1942) – сын чиновника Пермской губернии. Окончил Пермское духовное училище в 1893 г. и Пермскую духовную семинарию по 1-му разряду в 1900 г. Кандидат богословия Казанской духовной академии 1904 г. С 16 сентября 1904 г. преподаватель греческого языка в Пермской духовной семинарии; с 14 апреля 1906 г. преподаватель литургики, гомилетики и практического руководства для пастырей; с 8 мая 1908 г. инспектор Пермской духовной семинарии // «Пермские епархиальные ведомости». 1908. № 32 (11 ноября) (отдел официальный). С. 249. См. «Из епархиальной хроники. Чествование Николая Ивановича Знамировского» // «Пермские епархиальные ведомости». 1913. №18 (21 июня) (отдел неофициальный). С. 471–472. вернутьсяВ очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Может быть, именно поэтому у него появилась такая тяга к служению на духовном поприще, которое являлось для него, так сказать, «неизведанной целиной». У выходцев из духовного сословия в это время уже была заметна тенденция покидать его: переходить на работу учителями, врачами и разными чиновниками» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 161 об.-162. вернутьсяН. И. Знамировский окончил Пермское духовное училище. вернутьсяВ очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Дело было в августе 1906 г., когда он, очевидно, проезжал в Казань и зашёл в семинарию» // Там же. Л. 153. вернутьсяПредтеченский Сергей Александрович – кандидат богословия Казанской духовной академии 1889 г., позднее магистр богословия. Профессор кафедры новой гражданской истории и кафедры литургики. Русский духовный писатель. вернутьсяПодробнее см. в Части IV. «Казанская духовная академия начала XX века». В очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор дополнительно разъясняет свою точку зрения к данному явлению: «С точки зрения назначения духовной семинарии – готовить священнослужителей – оба эти предмета имели большое значение, чем другие богословские предметы, потому что они относились к практике будущей профессии подготавливаемых к священству, так сказать, ближе были к жизни. Но с точки зрения психологии, умонастроения семинаристов пятого класса, преобладающей массы их, они были ненужными, и в их сознании преломлялись в виде какого-то ненужного рудиментарного отростка. Из тридцати человек состава класса только два-три подавали ещё надежды на то, что они встанут потом на стезю священнослужителей, а прочие просто «отбывали» богословские классы с тем, чтобы потом «податься» куда-либо в высшее учебное заведение, хотя бы и духовное. …Из этого ясно, что Н. И. имел явно не подходящую массу учеников для восприятия его наук, а точнее сказать – не подходящую массу, потому что в большинстве его ученики прямо тяготились изучением его предметов» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 153 об.-154. вернутьсяТак в тексте. Правильно – «елейность», от слова елей – церковно-славянское название оливкового, а позже – любого растительного масла в православном церковном обиходе: в частности, елеем осуществляется помазание принимающих крещение, участников полиелейного богослужения для укрепления веры на всенощном бдении. Отсюда, «елейность и помазанность» означает – так составлять проповеди, чтобы люди чувствовали в душе укрепление веры. вернутьсяЧасовня святителя Стефана Великопермского в г. Перми. вернутьсяВ очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Надо было наблюдать самое шествие в Стефановскую часовню. Вот он, восторженный и предвкушающий выступление, идёт в окружении трёх-четырёх семинаристов. Он возбуждён. Он весь – порыв. Так изображён Пётр I-й на известной картине художника в стремительном шествии на стройку Петербурга» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 155 об.-156. Автор имеет в виду картину русского живописца Валентина Александровича Серова (1865-1911) «Пётр I» (1907). вернутьсяВ очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний: «Вот он надел стихарь и величественный, вдохновенный вышел на проповедь. Он не был способен произносить обличительные речи, как Савонарола. Он был лирик, у него была «Очарованная душа», и её именно он вкладывал в свои проповеди. Он сам рассказывал семинаристам, как у него появилась эта «Очарованная душа». Он говорил, что он когда-то шёл по стезе Ивана Карамазова, что и его мучил дух неверия, сомнения, но вот однажды на Пасхе за богослужением его озарило, его «посетил» Дух Божий, он впал в состояние экстаза, как было с Иоанном Богословом при Апокалипсисе, и с той поры душа его стала «Очарованной» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 156-156 об. вернутьсяИмеется в виду картина «Святой Иоанн на Патмосе» нидерландского художника Иеронима Босха. вернутьсяСм. «Проповеднические поездки пермских семинаристов» // «Пермские епархиальные ведомости». 1910. №5 (11 февраля) (отдел неофициальный). С. 106–107; «Проповеднические поездки воспитанников Пермской духовной семинарии» // «Пермские епархиальные ведомости». 1913. №31–32 (1–11 ноября) (отдел неофициальный). С. 779; «Епархиальная хроника. Проповедническая поездка воспитанников семинарии» // «Пермские епархиальные ведомости». 1915. №7 (1 марта) (отдел неофициальный). С. 206–207; «Епархиальная хроника. Благодарность юным проповедникам» // «Пермские епархиальные ведомости». 1915. №13 (1 мая) (отдел неофициальный). С. 415–416. вернутьсяВ очерке «Николай Иванович Знамировский» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» автор изобразил этот эпизод иначе: «Когда мы старались сопоставить характеры предшественников Н. И. на этой работе с его характером, то это сопоставление выливалось в такие образы: у Потоцкого стиль работы был грубый – в качестве эмблемы его можно было бы изобразить волка; у Миролюбова – хитрый, и в качестве эмблемы его можно было бы изобразить – лисицу, а Н. И. нам представлялся в этом случае только агнцем. Отсюда и шли наши сомнения. … Кто-то внимал этому, а кто-то только улыбался в душе на подобное замечание. Он знал об этом, но упорно продолжал свою тактику отношений со своими опекаемыми» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 157 об.-158. вернутьсяСавонарола Джироламо (1452-1498) – знаменитый итальянский монах-проповедник и реформатор во Флоренции в 1494-1498 гг. |
