Митрополит Евлогий называл старца преподобного Амвросия Оптинского24 своим спасителем от духовного разложения в те годы. У В. А. Игнатьева такого духовного наставника не было. Видя фальшь и двуликость современной эпохи, когда слова были одни, а реальность другой, и она не менялась к лучшему, большая часть учащегося студенчества оказалась подвергнута возрастным искушениям, которые становились настолько сильными, что вызывали оппозиционные и нецерковные настроения. Некоторое влияние в этом отношении на умы семинаристов исходило даже от преподавателей. Обострение внутренних противоречий пронизывало всё общество, всё больше людей осознавало, что жить «по-старому», отрицая необходимость преобразований, уже невозможно. Даже в духовных семинариях и академиях такие настроения, выливались порой в волнения и беспорядки, особенно во время революции 1905-1907 гг. Всё кипело, бурлило, заставляло митинговать и дискутировать. Ещё ранее, будучи инспектором Владимирской духовной семинарии, митрополит Евлогий вспоминал: «Была коренная фальшь в участи моих воспитанников. Молодежь, в большинстве своём стремившаяся на простор светской школы, втискивалась в учебное заведение, весь строй которого был церковный. Придёшь, бывало, на молитву – в огромном зале стоят человек триста-четыреста, и знаешь, что 1/2 или 1/3 ничего общего с семинарией не имеют: ни интереса, ни симпатии к духовному призванию. Поют хором молитвы, а мне слышится, что поют не с религиозным настроением, а со злым чувством; если бы могли, разнесли бы всю семинарию…»25
Хотя В. А. Игнатьев и не был одним из активных участников революционных беспорядков, но он не смог не пропустить эту атмосферу через себя. В то же время учился он хорошо, каждый раз заканчивая класс по 1-му разряду.
Его воспоминания являются единственным и очень специфическим мемуарным свидетельством о Пермской духовной семинарии начала XX века. В связи с этим необходим осторожный подход к изучению его мемуаров. Особенностью их является то, что автор писал по прошествии полстолетия с того времени, когда вышел из семинарии, следовательно, он мог утратить более точные сведения из-за возрастных провалов в памяти и, возможно, поэтому писал не однажды, а продолжал писать в течение нескольких лет, зачастую возвращаясь к своим старым воспоминаниям и делая их отдельные расширенные редакции. Взяв на себя роль историка, В. А. Игнатьев сделал попытку раскрыть историю Пермской духовной семинарии за 1900-1917 гг. Его воспоминания изобилуют портретными характеристиками и тонким психологическим анализом событий и личностей, это позволило автору создать широчайшую панораму описываемого времени. Автор использует не только свои воспоминания, но и данные других лиц, с которыми общался в период «мемуарного творчества» (И. С. Богословский, М. М. Щеглов, В. П. Бирюков, А. Н. Шишёв и др.). Однако, несмотря на всю широту воспоминаний, это только приоткрытие завесы прошлого, причём довольно субъективное. Автор запомнил семинарию, преимущественно, по своему выпуску 1909 г. и отчасти по службе в 1914-1916 гг. Из его поля зрения выпали многие выпускники других курсов (как «богословы», так и «бунтовщики»), преподавательская деятельность и учебный процесс накануне закрытия семинарии в 1918 г. Обращая пристальное внимание на деятельность протоиерея К. М. Добронравова, А. П. Миролюбова, Н. И. Знамировского, протоиерея Т. П. Андриевского в эти годы, автор, в тоже время, почти никак не обозначает своё личное участие в деятельности семинарии в качестве помощника инспектора и преподавателя. Отсутствуют в его воспоминаниях архиепископ Андроник (Никольский), ректоры семинарии архимандрит Феофан (Ильменский) и архимандрит Матфей (Померанцев).
Семинария принимала выпускников четырёх духовных училищ: Пермского, Соликамского, Екатеринбургского и Камышловского, и все они вместе растворялись в общей массе семинаристов, но В. А. Игнатьев, преимущественно, выделяет среди них, во-первых, «своих» – камышловцев, которые по его представлению впитали в себя особенности уклада и быта духовной школы, а во-вторых, тех, с которыми позднее жил и работал в г. Свердловске, и на примере их жизни постарался доказать тезис о «живучести семинарского племени». Очевидно, что события 1917 года для автора были трагедией. Дореволюционная эпоха и Пермская духовная семинария вместе с ней представлялись В. А. Игнатьеву безвозвратно ушедшими явлениями молодости, а советское государство и коммунизм – грубой, но закономерно установившейся формой общественного устройства. В то же время, не желая признавать атеизм, автор и не принимал авторитет Русской Православной церкви, находившейся в тисках тоталитарной системы, и не смог не оказаться подверженным процессу ломки социальных устоев после революции, гражданской войны и периода репрессий. В этом смысле, его воспоминания являются свидетельством духовной трагедии тех «богоискателей», у которых оказалась потерянной живая связь с канонической Русской Православной Церковью.
В. А. Игнатьева был человеком музыкально одарённым, любил церковное пение и много места уделял в воспоминаниях увлечению пением, семинарскому хору, лучшим певцам-семинаристам, связям семинарии с культурными деятелями г. Перми. Возможно, он оказался единственным, кто настолько подробно осветил историю церковного певческого искусства в Перми в начале XX века. И хотя это искусство так и не стало для него церковной службой с углублённым вниманием к церковным канонам, как увлечение оно помогло ему сохранить добрую память и приятные воспоминания о годах своей юности, проведённой в духовной школе, а также пронести эту память через поколения. Его мемуары это исповедь человека, жившего и творившего в определённую эпоху, и стремящегося поделиться личным опытом. К большинству своих наставников и преподавателей он старался отнестись с добротой и уважением, постоянно памятуя тезис, выработанный в итоге семинаристами: «Наставникам, хранившим юность нашу, не помня зла, за благо воздадим».
Публикацию открывают очерки «Старая Пермь» и «Кама» – воспоминания семинариста о г. Перми.
Основным текстом публикации являются собственно «Очерки по истории Пермской духовной семинарии» из «пермской коллекции» воспоминаний автора: описание семинарии, очерки о педагогическом составе и обслуживающем персонале. Центральной темой являются впечатления автора от событий революции 1905-1907 гг.
Под общим заголовком «Страницы прошлого Пермской духовной семинарии» находятся очерки автора с описанием быта, досуга и фольклора семинаристов, которые были найдены в разных частях рукописных воспоминаний: в очерках по истории Пермской духовной семинарии, по истории села Русская Теча, автобиографических воспоминаний. Автор вспоминает выпускников своего курса 1909 г., пишет о любви семинаристов к своей alma mater и семинарской гордости. Далее следуют очерки о жизни и работе автора в Перми и описание семинарии в годы первой мировой войны с предчувствиями от надвигавшейся новой революционной грозы.
В состав «Воспоминаний и биографических очерков В. А. Игнатьева о бывших семинаристах» вошли отдельные очерки, найденные в рукописях автора по истории Пермской духовной семинарии, Камышловского духовного училища, Казанской духовной академии, Семейной хроники Игнатьевых, отдельных биографических очерков. Автор представил в них, с одной стороны, образы молодых семинаристов, которые в его сознании во многом впитали в себя особенности духовной школы до революции; а с другой стороны – бывших семинаристов, друзей и знакомых автора, на примере жизни которых он пытался доказать тезис о «живучести семинарского племени». Это были представители нескольких поколений, не только выходцев из духовного сословия, но и имевших иное происхождение: из семей служащих, торговцев, которые прошли несколько ступеней старой духовной школы. По-разному сложилась их судьба в советской действительности: кто-то смог найти своё место в жизни, а кто-то – нет.
