Мы не могли оторваться друг от друга целую вечность, так мне казалось в тот момент. Я наслаждалась поцелуями и объятиями, просто утопала в них. Эмоции взяли верх, разум пал.

Отдаться чувствам — это ведь правильно, так? В тот момент, однозначно, было правильно.

Данил постоянно шептал, как скучал, как хочет именно меня и, что я — его малышка. А я это чувствовала, каждой клеткой своего тела ощущала, что принадлежу ему и это было так верно.

Он взял меня на руки и бережно уложил на кровать, не отрываясь от моих губ. Поцелуи были страстными, и в то же время нежными.

Опустился к моей шее и целовал сладко посасывая, из моего горла вырвался хриплый глухой стон. Задрал платье и ласкал мои бедра, невзначай задевая самое чувствительное место посередине, отчего все тело пронзало током. Я запрокинула голову и наслаждалась каждым прикосновением и каждой эмоцией этого мужчины. Хотелось большего.

Его руки ласкали моё тело, исследовали каждый сантиметр, мяли, оставляли свои метки. Губы целовали грудь сквозь легкую ткань платья. Было жарко, в воздухе витал запах похоти.

Он быстрым движением снял платье, откинув куда-то на пол. Остановился. Я открыла глаза и увидела опасный взгляд голубых глаз, они от страсти были синими и невероятно глубокими. Взгляд выражал восхищение, в нем читалось, что я идеальна. И я чувствовала, что идеальна. Для него.

Стал целовать мою грудь, уделяя внимание чувствительным соскам. Меня метало по кровати со стороны в сторону, я слушала свои стоны, но находилась где-то далеко, в эйфории. Это была не я, это было за гранью моей реальности.

Его руки, по-хозяйски раскинули бедра в стороны, а губы начали спускаться, оставляя на моем животе дорожку из поцелуев.

— Что ты делаешь?

— Тшш. Ни слова, малышка. Я хочу слышать только твои громкие стоны, ты так сладко стонешь для меня, — он поднес палец к моим губам, запретив говорить.

И я стонала.

Данил поцеловал мою плоть через тонкое кружево трусиков и издал хриплый стон. Его крышу срывало, и я это чувствовала. Внутренний зверь вырвался наружу, одним резким движением мои легкие трусики были разорваны на две части, я успела только охнуть, как его язык уже умело порхал на моем клиторе.

Он менял ласки, то умело посасывая чувствительный бугорок, то проходясь языком по лепесткам моей плоти. Мои громкие стоны заглушали все вокруг, я была готова взорваться, его нежный шепот погружал в пучину наслаждения.

— Ты такая вкусная. Ты невероятная. Нежная, влажная для меня.

Его пальцы погрузились в моё лоно, растягивая для большего, а язык продолжал умело ласкать мой клитор.

И я взорвалась на мелкие осколки, громким криком, ослепительные вспышки перед глазами, я задыхалась от эйфории. Это хуже кайфа, когда ты получил дозу, но понимаешь, что хочешь еще и еще.

— Моя девочка, кончай для меня, крошка.

— Ты такая вкусная малышка, ты мояяяя.

Растянул последнее слово, сказав его намеренно нежно и с особой хрипотцой. Как будто заявил полные права на меня, а я не была против.

— Данил, я хочу тебя, хочу тебя всего, внутри! — я притянула его к себе, умоляюще смотря в эту синюю бездну.

И тормоза были сняты. Он наклонился ко мне, и я почувствовала как член уперся в мою плоть. Смотрел в глаза со страстью и желанием, я чувствовала как он сдерживает себя, чтобы не войти очень резко и глубоко.

Он входил медленно, погружаясь миллиметр за миллиметром, смотря в глаза:

— Ты такая мокрая, девочка. Ты такая мокрая для меня, Олеееся! — так тянуть слова мог только он, страстно, с хрипотцой, с наглой, еле заметной, ухмылкой.

— Да…для тебя…я мокрая для тебя! — еле произнесла, сбиваясь из-за дыхания и срываясь на крик. Громкие стоны наполнили комнату.

Его движения были грубыми и сладкими. Рука обхватила моё горло и крепко держала, дыхание было неровным, я слушала стоны, шепот о том, какая я, но я не слышала, я была под кайфом.

— Ты на таблетках?

— Что? Да, да, я на них.

Движения ускорились, его член резко погружался в меня, поцелуи были жесткими и терзали губы, а рука крепко сжимала шею, и я кончила, я почувствовала, как запульсировал его член, когда стенки моего лона начали сжиматься от оргазма. Сквозь пелену своего удовольствия, услышала его рык, и почувствовала, как горячая жидкость ударила внутри меня. Наши голоса слились в один унисон, первобытного рычания.

— Моя девочка. Моя Олесяяя!

Ждал меня? Он ждал меня? Серьезно? Разум твердил, что все хорошо, просто будь спокойна, но сердце…

Оно нервно стучало и, кажется, стук был таким громким, что выдавал моё волнение с потрохами.

— Привет, — напускное и холодное, сжала руки в кулаки, спрятав в карманах. Я старалась не выдать свои чувства, изо всех сил.

— Привет, Леся, я ждал тебя уже около часа, думал смогла проскочить мимо меня.

— Что-то случилось? И вообще откуда ты знаешь где я живу? — какого то ж хрена случилось, раз вчера было смс, а сегодня, этот красивый мужчина, караулил у моего дома.

— Да, случилось. Я хочу поговорить в более спокойной обстановке. — подошел ближе, настолько, что я уперлась взгляд грудь.

— Так откуда адрес?

— Я о тебе знаю больше, чем ты думаешь, девочка.

Девочка?

"Какая, к черту, я тебе девочка," — крикнула в сердцах, но на деле надела маску невозмутимости.

— У меня много дел в ресторане, я тороплюсь. Дань, к чему эти тайны, говори, что хотел, — максимально спокойно, максимально на выдохе, чтобы не услышал дрожь.

— Ну ок, — наклоняется к моему уху. — Тебя, хотел забрать тебя.

— Больной! — эмоции не выдержали, ноги подкосились, глаза на мокром месте, а предательское сердце довольно заурчало. Вечная реакция на него, столько лет прошло, а чертова реакция осталась. Это как выдрессированная собака. Рефлекс собаки Павлова.

— Отойди, пожалуйста, ты пьян? Нет, серьезно? Что за ерунда, Даня? С Мирой проблемы? Ты решил на мне отыграться? — затараторила с горькой усмешкой. — Девять лет от тебя ни слуху, ни духу!

— К черту Миру! — почти криком. — Тебя хочу. Я сгораю без тебя, малыш.

— Ты сделал свой выбор, не я! Даня, не я его сделала, поэтому перестань скулить и иди к черту! Нет. Не иди, а катись к чертовой матери, сто метровыми шагами, и не приближайся! Понял?! — отжестикулировала рукой команду стоп, когда увидела, что мужчина готовит наступление.

Крикнула и побежала прочь, побежала так быстро, как могла. Наверное выглядела как дура, но остаться я не могла. Эмоции выдавали себя, я не могла удержаться, еще чуть-чуть и я разревусь у него на глазах — это позор, нужно ретироваться.

Я слышала, как он окликнул меня в спину, дежавю…гребаное дежавю…

Сбежала.

Она снова сбежала от меня. Дежавю.

Чувствовал себя скотиной, долбанной тварью. Чувствовал так девять лет назад, и чувствую сейчас. Ничего не изменилось, только вот одержимость моей малышкой становилась сильней. Она меня изводила, я горел.

Когда я выбрал Мирославу, мной двигал какой-то странный порыв, я хотел уберечь свою малышку. Уберечь от себя же самого. Но просчитался. Я не мог без нее, я подыхал без нее. Каждый гребаный год, я подыхал без ее красивого голоса, запаха, волос, глаз.

Я помнил все, помнил до мелочей, помнил, как была счастлива эти три дня, помнил как таяла в моих руках, а после помню, как убегала в слезах. Я урод. И это правда, у нее есть тысяча причин ненавидеть меня. Но молчать я больше не мог. Я хотел ее до одури, до дрожи. Я ненавидел ее мужа, за то, что может касаться моей малышки на полных правах, а я не мог, просто наблюдал со стороны, как воркует с ним и сияют ее глаза.

— Лесяяя! — окликнул, но она не обернулась, бежала сломя голову.

Я хотел бежать за ней, бежать так быстро, чтобы нагнать, стиснуть в объятиях и никогда не отпускать.