Я помотала головой и вымучено улыбнулась.

— "Все хорошо."

Подруга понимала без слов и переключилась на разговор о новом романе, с моим другом.

Она все говорила и говорила, восторженно жестикулируя и смеясь.

А я улыбалась не в попад, и совершенно не слышала о чем она говорит. Все мысли были только о том, где Данил.

Наконец мы вернулись к дому и я с надеждой влетела в квартиру. Но меня встретила лишь мрачная тишина.

Я набрала еще раз, но на том конце трубки услышала лишь металлический голос:

"Абонент отключен или временно не доступен."

Я молча спустилась спиной по стене и наконец разревелась.

Я нашла себя лежащей на полу, свернувшись клубком у входной двери. Слез уже не осталось, я рыдала так, что выплакала целое море соленой воды. Я рыдала обо всем, о прошлом, о предательстве мужчин, о разводе и от жалости к самой себе. Легче не стало.

Время было около полуночи, когда я заставила себя наконец подняться и пойти переодеться. Налила крепкий черный кофе и молча села на стул. Уставилась в одну точку перед собой, в тот момент я даже не думала. Просто пустая голова и жгучая боль в области сердца. Данила не было. Он просто исчез, испарился.

В мою голову лезли самые разные мысли, от того, что попал в аварию, до вернулся к Мирославе.

Я набирала номер снова и снова, но жуткий голос продолжал твердить:

"Абонент не отвечает или временно недоступен."

Я наклонилась, уронив голову на руки и принялась растирать виски. Голова жутко болела. Не было больше сил плакать, не было сил говорить. Я устала ждать, как преданный пес.

Квартира погрузилась в темноту. Я не включала даже свет, мне казалось, что так сохраняется хоть малейшая надежда, на то, что он вернется. В конце концов, не оставит же он меня одну в своей квартире. Должен хотя бы прийти и выгнать, снова выкинуть из своей жизни.

Перед глазами всплыла картина прошлого, как я застала Миру с Данилом. Затем как я застала мужа с официанткой. Самочувствие еще ухудшилось.

Я чувствовала себя неудачницей, все мои мужчины меня предавали.

"Умеешь выбирать, Олеся, ничего не скажешь". - усмехнулась своим же мыслям.

В мою голову закралась мысль собраться и уйти, сбежать, чтобы больше никогда не обрекать себя на такой кошмар. Чтобы навсегда забыть этих мужчин, которые предавали, лгали и медленно отравляли меня своей порочностью. И я была готова это сделать, решительно настроена избавиться от всего, но не было сил даже встать со стула.

Опухшие от слез веки начинали закрываться, было такое ощущение, что по мне проехал каток. Болело все тело, его ломило где-то внутри, каждая мышца, каждый орган и страшно гудела голова. Сердце ныло, слез не было, но внутри плакала моя душа. Как я могла поверить? Как?

Погоревав еще пару минут и допив горький кофе, отправилась в постель, даже не расстилая покрывало упала на кровать.

Свернувшись клубком, поджав ноги и обняв их руками. Зареванная и убитая, я провалилась в сон. Погрузилась в мертвую тишину.

Я просыпалась, щупала рукой место подле себя, но оно было холодным и пустым, всхлипывала и снова проваливалась в темноту.

Сквозь сон я услышала щелчок замка, но не смогла разлепить веки от навалившейся свинцовой усталости. Спустя пару мгновений крепкие руки обвили меня за талию, притянули к себе. Данил лег рядом, вдыхая запах моих волос и целуя невесомо в щеку. Знакомый аромат окутал моё обоняние и казалось, проник даже до сердца.

— "Прости, малыш." — услышала шепот над ухом. — "Прости, что не пришел. Я безумно соскучился" — говорил еле касаясь мочки уха.

И все. Мое сердце вновь ожило и забилось. Оно ухнуло и снова взлетело. Я забыла обо всем, что было до этого, полностью отдалась и растворилась в желанном моменте, вырванном у судьбы. Все гадкие мысли из головы улетучились, отступило желание сбежать и избавиться от этой одержимости. Мне уже было не важно где он был и что делал, главное, что сейчас был со мной. Рядом. Мой.

Я поехал в больницу вместе с женой, я не мог бросить ее в такой момент. Тем более она была беременна нашим ребенком.

Все время в больнице Мира смотрела на меня обвиняющим взглядом и раздраженно шипела сквозь зубы.

Да, я был виноват перед ней, черт возьми. Я оставил ее и пропал даже не объяснив куда. А рассказывать ей сейчас и требовать развод было совсем неуместно.

Думал ли я об Олесе в эту минуту? Нет.

Все мои мысли были заняты тем, что мой ребенок в опасности и просто необходимо помочь Мирославе.

Но после осмотра врачи сказали, что все в порядке, просто у Миры низкий гемоглобин и ей придется полежать в больнице, а так же хорошо питаться и не волноваться. Собственно гемоглобин и стал причиной обморока.

Я хотел сразу уйти, но жена схватила за руку и попросила остаться с ней, глядя умоляющим взглядом. Каждую минуту я поглядывал на часы в палате и думал, как Олеся, что она делает сейчас, о чем думает. Я был уверен, что она переживает и не находит себе места. Я молил Бога, чтобы она не ушла и не пропала.

Я собирался позвонить, но телефон остался в доме, во всей этой суете я просто-напросто забыл его прямо на полу, где лежала Мирослава. Я был на иголках и это не удалось скрыть от глаз супруги:

— "Ты что весь издергался?" — зло прошипела. — "Я чуть не потеряла ребенка из-за тебя, а ты не хочешь провести со мной пару часов?" — практически кричала.

— "Говори тише! И не драматизируй! Все в порядке с ребенком, Мирослава. Я просто тороплюсь!" — ответил раздраженно.

— "Ну да, торопишься! Ты последнее время торопишься постоянно! На жену совсем времени нет! Астахов, ты бы хоть врать научился! Так и скажи, что телку завел!" — она обиженно надула губы и демонстративно отвернулась в противоположную сторону, скрестив руки на груди.

Я устало вздохнул и подошел вплотную:

— "Никого я не нашел, Мира." — произнес спокойно. — "Слышишь, посмотри на меня, посмотри!" — с нажимом развернул ее за подбородок к себе и погладил по щеке большим пальцем. Поправил выбившуюся прядь, заправив ее за ухо. — "Я здесь, видишь, тут с тобой. Все хорошо, успокойся!"

Прижал к груди и поцеловал в макушку.

Я играл в какую-то тупую игру, знал, что меня ждет Леся и я хочу быть с ней, но вся эта ситуация с Мирославой заставляла чувствовать себя виноватым и уверять ее в обратном.

Плечи жены задрожали, она плакала уткнувшись в мое плечо и крепко схватив пальцами пиджак.

— "Все хорошо, не плачь" — успокаивающе погладил по голове и отвел ее лицо держа перед собой. Я поцеловал ее. И ничего. Совсем ничего не почувствовал. Чужой человек, чужая женщина. Меня это разозлило. Я не мог уйти, и не знал с какими глазами приду к Олесе и как буду объяснять. Я не хотел говорить ей о ребенке, еще рано. Она узнает, обязательно, но позже, когда мы разведемся.

Мирослава угомонилась и даже стала улыбаться весело рассказывая о том, как ходила по детским магазинам и что бы ей хотелось купить для малыша.

Я слушал и понимал, что хочу слышать это от другой, хочу, чтобы ребенок был от другой. Я не понимал, почему много лет назад свернул ни туда и еще страшней становилось от мысли, что я приду домой, а Олеси уже не будет. Или она просто уйдет, оставит меня, скажет, что я не нужен. Больше всего я боялся стать чужим для нее, для Олеси. Мирослава больше не вызывала во мне никаких чувств кроме жалости и отвращения, одно сменялось другим ежесекундно.

Хотелось схватить ее худое лицо в руки и крикнуть со всей мощи:

"Черт возьми, очнись, неужели ты не видишь, я больше не люблю тебя и не хочу быть с тобой!!!"

Но приходилось молчать, я боялся, что Мира потеряет ребенка из-за меня и тогда я уже никогда не прощу этого самому себе. Я успокаивал себя, что через пару недель она поправится и я расскажу, потребую развод и мы мирно отправимся каждый по своим делам.