«Вдруг падёт звезда отвесно…» Вдруг падёт звезда отвесно В хрупкой мёрзлой тишине — В зимнем сумраке небесном Улыбнётся счастье мне. И душа моя ответно В хрупкой мерзлой тишине Вдруг потянется, как ветка, К поднебесной вышине. А на небе сумрак злится И не рад моей душе. Но на землю опуститься Ей не хочется уже. «И дважды, и трижды, и многократно…» И дважды, и трижды, и многократно Я буду в желанную реку входить — Любить и работать, и подвигом ратным Во славу Отчизны народы дивить. И всё, что я взял для себя у природы, Сполна я в потомках природе отдал, И только крупицу небесной свободы И дважды, и трижды… в душе придержал. «Цветок увял. Он весь вчера блистал…» Цветок увял. Он весь вчера блистал Уверенной, открытой красотою. Вчера к ногам его я припадал. А нынче он склонился предо мною. И что ему вчерашняя игра С непостоянным говорливым светом? И что он думал обо мне вчера? И что сегодня думает об этом? «Над сырым, пропахшим прелью лугом…» Над сырым, пропахшим прелью лугом, Сотни раз дававшее зарок Отоспаться вдоволь, дальним кругом Всходит солнце в свой привычный срок. И туман, над речкою доселе Нянькою стоявший на посту, Сам себя до капельки рассеет, Приоткроет миру красоту Утреннего солнышка, рассвета И надежд на добрые дела. Потому-то под ладонью света И душа, как солнышко, светла. «День. Дорога. Редкий лес…» День. Дорога. Редкий лес. Меж деревьев домик дачный. Дым костра. Сарай. Навес. Перевёрнутая тачка. Копны сена. Сосны. Звон. Неосёдланные кони. Мажет женщина пригон, Глину шлёпая с ладони. В воду глину окунает. Щиплет из неё быльё. И она, конечно, знает, Что смотрю я на неё. «И вдруг в тревожных снах…» И вдруг в тревожных снах Сомкнутся без печали, Как стрелки на часах, Мои земные дали. Привычный ритм забот Спадёт, и одиноко Душа легко вспорхнёт И полетит высоко. Всё выше кто-то манит Её! Через плечо Она на землю глянет, Потом – ещё, ещё! «Перед глазами внезапно возник…» Перед глазами внезапно возник Старец в лесу хмуроватом. «Счастье – в печали, — сказал мне старик. — Всё остальное – расплата». Так вот сказал и пропал в темноте. Жизнь продолжалась, но всё же Часто слова стариковские те В сердце всплывали, тревожа. Только куда б я ни шёл, ни летел, Слов старика виновато Произнести до сих пор не посмел, Всё остальное – расплата. «В лёгкой майке, босиком…» В лёгкой майке, босиком Я шагаю с туеском Тропкой невеликой За земляникой. По оврагам тропка вьётся. И навстречу мне крадётся, Словно кот на лапах, Земляники запах. Я-то знаю, что она В свет небесный влюблена. Застеснялась вся, зарделась… Ей к лицу такая спелость! «Ноги щекочут мальки…» Ноги щекочут мальки. Их зачерпну рукою — Прыгают в воду с руки Искрами над рекою! Искры летят над закатом вдали, Над синевой нетленной, Над городами вечерней земли И над самой вселенной! Где в облаках сам Господь, как в реке, Молнию-удочку держит в руке! «Падая, взвивая…» Падая, взвивая, Вдоль заборов, плит, Листьев медь сухая Над землёй скользит Змейкою, змеёю И клубками змей, И над всей землёю Никого нет злей. Но притихнет ветер — Листья к ряду ряд Сгрудятся в кювете, Жалобно глядят. Но опять засвищет Ветер над землёй — Листьев ряд змеищей, Змейкою, змеёй Голову поднимет, Глазом поведёт. Стихнет ветер – сгинет, Вовсе упадёт. У костра Буду долго смотреть на огонь, Бессловесному радуясь чуду. Буду долго смотреть на ладонь Сквозь огонь — И печалиться буду. Вся-то жизнь на ладони моя! И другой мне, поверьте, не надо. И ласкаются всплески огня. И ладошка ласканию рада. |
