«На берегу костёр…» На берегу костёр У самой кромки бора Ткёт сказочный ковёр С загадочным узором. И быстрая вода По прихоти движенья Уносит в никуда Слепое отраженье. Но сник костёр, и мрак Окутал бор и реку, И не найти никак Дорогу человеку. В отчаянье, слезах Окинул небо взором, В далёких небесах Узрев ковёр с узором. Он руки распростёр С надеждой и укором — Небесный сник костёр С загадочным узором. На небе, на земле Темно и жутко стало. И лишь душа во мгле Лучинушкой мерцала. «Катится берегом чистый песок…» Катится берегом чистый песок, Скорой промытый водою. Спала вода – распластался у ног, Гладью искрясь слюдяною. Снова нахлынет крутая волна, Гладь слюдяную вздымая. Сердцу привидится полюшко льна, Праздник цветущего мая! Свалится солнце за дальний лесок — Тень набежавшая студит Серые волны и серый песок, Серые, серые будни… «Разгонять тоску и скуку…» Разгонять тоску и скуку Внуки бабушке родной Подарили в праздник куклу С речью умной, заводной. И – разъехались. Старушка У окна весь день грустит. Рядом с ней сидит игрушка И о внуках говорит. «Поля чисты, пусты…» Поля чисты, пусты. Печально на душе. И облака густы, И тяжелы уже. Ах, осень! У крыльца Девица смотрит вдаль, И свет её лица Сродни тебе, печаль… «О чём ты хлопочешь…» – О чём ты хлопочешь, Речная вода, Ведь ты не вернёшься Сюда никогда. По счёту большому — Напрасен твой труд… – Гляди: мои дети За мною бегут! «Крупчатый снег искрится…» Крупчатый снег искрится. По склону вниз бегу. Мерещится: жар-птицы Купаются в снегу. Летят над белым снегом И на меня глядят. Глаза зажмурю – светом Через меня летят! «Устала ночь листать…»
Устала ночь листать Снов разноцветных книжку, По буквочкам вприпрыжку Ковёр обмана стлать — Сулить и обещать, Глядеть в глаза и лица, Наказывать, прощать, Винить, самой виниться. Устала всуе лгать И пожимать плечами: Уже, мол, не догнать Слетевших обещаний, И всех, мол, не простить… Под утро у порожка Начнёт сама просить Дать ей поспать немножко. «Январь на исходе. Но снега…» Январь на исходе. Но снега Ползущая небом телега Так и не решилась терять. Капуста в подвале прогоркла. И в речку с крутого пригорка Не прочь ребятня понырять. Знать, Бог рассерчал не на шутку, Раз новую белую шубку Так и не надела жена. Грустны её чёрные очи, И не упоительны ночи, Всё меньше в них ласки, чем сна. Как стыдно! Не ласки – работа, Души онемевшей зевота — Забыл, как любимую звать. А раньше влетал к ней с разбегу По хрусткому твёрдому снегу, Да где его нынче-то взять. Тоскливо. Обыденно. Пусто. Всё горше в подвале капуста. Счастье Это кони пасутся на диком лугу, В росных травах по холку купаясь. Это женщина милая в душном стогу Спит в чём мать родила, улыбаясь. Это солнце спешит поджигать небеса, Потрепав жеребёнка за холку. Это женщины спящей родные глаза Открываются потихоньку. Это солнце в зените, как улей, стоит. Это кони идут вразнобой к водопою. Это женщина в зеркальце тихо глядит И припухшие губы обводит рукою. «С тобою я не спорю…» С тобою я не спорю, А просто так сижу, И, как стрелец в дозоре, Вокруг себя гляжу. А ты глядишь с укором, И в сумеречной тьме Под неусыпным взором Так неуютно мне. Легко мне улыбнёшься — Я весь схожу с ума. А если отвернёшься — Наступит вовсе тьма. «На закате дня…» На закате дня Не тревожь меня Словом и улыбкой. В нашей жизни зыбкой Всё-то перемолото, Вязано и колото Примиренья пыткой. Рядом – далеки. И куда уж дальше, Если и руки Не подашь без фальши?! Тянутся денёчки, День летит за днём… Ради сына, дочки Так вот и живём. |
